Жертвуя королевой (СИ) - "Лули Тан Цу" - Страница 55

Я улыбнулась, прочитав это и еще раз внимательно глянула на доску. Фигуры как раз стояли в том положении, когда пешка становится королевой. Я прекрасно помнила те три хода, когда королева ставит мат и поставила фигуры в нужное положение.

Я встала из-за стола и подошла к плотно исписанной маркером доске. Я уже видела эту решаемую Максом математическую задачу. Но в тот раз здесь была только одна строчка. Конечно, я вообще ничего не понимала из того, что было на доске, но мне казалось, что Максу осталось совсем немного, будто он остановился всего лишь в одном шаге от решения.

Я нисколько не сомневалась, что он добьется своего. Макс Рихтер всегда добивается своего.

Я легла на диван и понюхала подушку. Она пахла Максом. Я закрыла глаза от удовольствия и легла на бок обняв подушку.

Давно я уже не чувствовала себя настолько спокойной и умиротворенной. Я будто возвращалась сама в себя, в ту Лору, которую уже и сама позабыла. Не озабоченную ежедневным выживанием, с растерзанным сердцем и кавардаком в мыслях, чувствах и эмоциях.

Казавшийся мне сложным мир, снова упростился до простого — я и он. Вернулась вся моя любовь. Теперь я знала точно, что она никуда и не девалась. Она просто ждала своего часа в самом дальнем и темном уголке души. И сейчас, когда я включила свет в этом темном уголке, когда Макс открыл дверь в этот закуток, любовь выскочила оттуда, будто взбалмошная девица и принялась танцевать, красуясь передо мной.

Не сказать, что обида на Макса совсем улетучилась. Но она стала для меня своего рода испытанием. Моего женского эгоизма в том числе. На что я еще до сих пор обижалась, если разобраться. На жестокость Макса в момент расставания, но его объяснения были разумны. Он прав — только так он мог меня оттолкнуть от себя достаточно сильно, чтобы я не попыталась во всем разобраться, сунуть нос в его дела и просто так его отпустить.

Только смертельное оскорбление здесь могло сработать. Макс так и поступил. Обидно? Конечно, обидно. Но могу ли я обижаться в полной мере теперь, когда знаю каждый ход Макса, почему он поступил именно так и почему по-другому было невозможно.

Что еще? Обида на то, что он все отобрал у меня. Так отобрал ли, если постоянно помогал на самом деле, хоть и делал это так, чтобы я ничего не знала.

Он не изменил, не предал в том смысле, что предательство было всего лишь иллюзией для достижения целей. И сделал все, чтобы вернуть меня обратно.

Только мой женский эгоизм и оставался. Который твердил: «Все равно нельзя было так жестоко с тобой поступать, Лора». Но с этим, я должна была справиться. В конце, концов, что мне мешает промурыжить Макса в отместку? Он же у меня такой безупречный и логичный. Но, что может его холодный рассудок противопоставить женской нелогичности?

На самом деле, это мужчины думают, что существует женская нелогичность. Просто они не в курсе, что мы опираемся зачастую совсем не на разум, не на пресловутую железную логику и даже не на факты. Мы опираемся на свою природу, на интуицию, на иррациональность. И кто сказал, что это менее эффективно?

«Вот и пускай помучается от моей иррациональности», — решила я и улыбнулась сама себе.

Но было один очень важный урок, и он казался не совсем заметным в таком вихре событий, что закрутил нас последнее время. Я поняла, что не надо проваливаться в другого человека, стремится быть для него «подходящим». Ведь это и было самым сильным моим ударом — чувство, что я так много для тебя сделала, я бросила свои мечты, свои желания, я стала идеальной, а ты все равно меня оставил. Теперь после того, как все пришло в норму, я понимала одно: я бросаю рекламную деятельность, клиентов, я сожгу офисные костюмы, я хочу на море, я хочу рисовать. И во мне плескалось море, любовь, солнце, опасность, боль, счастье — мне столько всего надо было выразить!

Я уже задремала, когда дверь открылась и на пороге появился Макс.

Я приподнялась на диване. Он стоял и смотрел на меня и никакого льда в его глазах больше не было. Они пылали. И этот огонь мне был знаком. Это пламя любви и страсти, вожделения и нежности.

Он не сказал ни слова. Вообще. Он подошел к дивану, одним рывком скинул с меня плед и стал снимать с себя одежду.

Меня не нужно было ни о чем просить. Все было ясно без слов. Между нами заискрило электричество. Я не смотрела в его глаза и снимала одежду с себя, мгновенно вспыхнув, изнывая от предвкушения.

Макс стоял передо мной голый, а я не могла отвести от него взгляда. Его пышущее силой тело сводило меня с ума. Я видела, что он едва сдерживается, но мы словно хотели друг друга немного помучить, будто жаждали растянуть это мгновение прежде, чем сольются наши тела, чтобы не упустить сейчас ничего и взять друг от друга все, что способны взять. Чтобы отдать друг другу все, что способны отдать.

Два первобытных животных. Олицетворение любви и страсти. Воплощенное единство мужчины и женщины. Энергия, на которой держится весь мир, весь космос и вселенная.

Я поднялась с дивана, когда полностью избавилась от одежды. Я подошла к нему, он тут же поднял меня подхватив под колени. Я обвила ногами его мощный торс и почувствовала, как он медленно в меня входит.

Из меня вырвался стон наслаждения. Я выгнула спину, не в силах справиться с дрожью во всем теле.

Макс будто хотел меня помучить. Он вошел в меня только наполовину и остановился. Чувствовать его мощь в себе было мучительно и вместе с тем это было блаженством.

Макс впился в мои губы. Я почувствовала его язык во рту и ответила со всей страстью, на которую была способна. И в этот момент Макс позволил мне полностью впустить его в себя.

Я застонала и прошептала:

— Еще!

И в этот момент все стены рухнули. Испарился стыд, если он был вообще. Перестал существовать этот подвал. Перестало существовать вообще все.

Макс, прижимая меня одной рукой, другой смахнул шахматные фигуры со стола и посадил меня на шахматную доску. Я легла на спину. Он закинул мои ноги себе на плечи и начал двигаться, постепенно набирая темп, доводя меня до изнеможения.

Он снова подхватил меня на руки, поставил на пол, повернул к себе спиной. Я наклонилась, выгибая спину и уперевшись в стол руками.

Он вошел в меня сзади, крепко держа за талию. У меня задрожали колени, а по спине пробежала волна, заставив меня вскрикнуть и после того вернулась обратно, куда-то вниз живота и взорвалась таким оргазмом, что я забилась в руках Макса будто пойманная птица.

Но он не отпускал меня и не останавливался. Я уже не могла отслеживать, что именно происходит. Я словно превратилась в саму суть удовольствия. Он двигался все быстрее, и я уже не могла разобрать, где оргазм, а где передышка.

Наконец он сделал еще несколько резких движениях, вколачивая в меня член на всю глубину, и я услышала стон, больший похожий на рычание. Макс кончил в меня, но оставался во мне, словно не хотел, чтобы все это прекращалось.

Мы лежали в обнимку на диване. Я, как всегда, положила голову ему на грудь и закинула на него одну ногу.

Его сердце билось мерно, но вдруг оно пустилось в галоп. Я взволнованно глянула на Макса. Он тоже посмотрел мне в глаза, но взгляд его был невидящим, он будто смотрел куда-то сквозь меня.

Макс вскочил и как был голый подскочил к своей доске, схватил маркер и что-то судорожно стал писать.

Это было великолепное зрелище. Я легла на бок и стала им любоваться. Я была счастлива. Но не сказать, что это было какое-то новое счастье. Я вернулась в то свое состояние, когда была счастлива каждый день, каждый час, каждую минуту, каждое мгновение.

Мы снова были едины. И мир, чтобы там не говорили ученные вращался вокруг нас. Мы были центром притяжения и луны, и солнца, и всей галактики. И сейчас я как самый жестокий инквизитор сожгла бы на костре любого, кто посмел бы в этом усомниться.

— Все! — воскликнул Макс.

— Что все? — спросила я.

— Я решил ее!

Я никогда не сомневалась, что он рано или поздно решит свою задачу тысячелетия. И только улыбалась, радуясь очередной победе Макса Рихтера.