Тот самый сантехник 9 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 6

Глава 3

Восьмое Марта: день радости и сладости

Расплатившись с продавцом цветочной радости, сантехник начал со всей ответственностью цветы по пакетикам фасовать и подарочной бумагой оборачивать. Да так в процесс вошёл, что весь багажник заняло. И всё равно не влезло.

«Вот творческий ты человек, Боря», — тут же подстегнул внутренний голос: «Как чего натворишь, потом хоть стой, хоть падай».

Так Боря и застыл, стараясь не падать.

Стоит, в руках букеты держит. Кумекает, на заднее сиденье положить или примять до верности? Кидать цветы вроде не принято, если не на свадьбе и перекидывать через кресло не стоит, на пол могут свалиться, а там коврики грязные. А если дверь открыть заднюю и снова всё перекладывать, то время потратит.

— Почём тюльпаны? — вдруг раздалось позади так же неожиданно, как известие о переводе крупной суммы по ошибке.

Сантехник обернулся, а там дед стоит с лицом, что как сморщенное яблоко. Годы помяли, затем ещё и подгрызли.

— Да я не продаю, отец, — неловко улыбнулся Боря, а у самого полные руки этих самых тюльпанов. И явно не на засолку.

— Ну чего тебе, жалко, что ли? Продай! — забурчал старик. — Где я ей сейчас цветы-то ещё на районе достану? Единственное, что я понял за «серебряную» свадьбу к своим годам, это то, что своё всегда рядом. А тут в центр придётся ехать.

«Серебряная, это ж двадцать пять лет вместе!» — невольно оценил внутренний голос: «И всё с одной. Брешут, походу, что любовь живёт три года. Вот тебе конкретный жизненный пример, например. Ведь могут же люди!»

Боря ещё раз посмотрел на деда, переложил в одну руку пять тюльпанов и протянул:

— Не продаю, говорю же. Но… держи так, отец. Двадцать пять лет — срок солидный. Поздравляю!

— Типун тебе на язык! Срок! — возмутился старик. — Срок это первые пять лет был, когда с тёщей жили. А теперь что ни день — малина, — и дед тут же взял в охапку цветы, но в ладони оставил тысячу.

— Да не надо, говорю, — повторил Боря, но самовольный покупатель только как можно быстрее похромал в сторону жилого сектора, бурча на ходу. — Бери-бери. В такой день как цветов не купить? А чека не надо! И сдачи! Главное, что рядом. А то пихался бы в этом маршрутке, будь они не ладны!

Боря только улыбнулся, сунул купюру в карман и снова отвернулся к багажнику. Поднял дед, настроение, конечно.

Тогда сантехник решил переложить розы и нагрузил себя белыми по самую макушку. В щеку ещё укололо. Неприятно. Но пахнет отменно.

«Где шипы, там и розы», — тут же припомнил внутренний голос.

А позади снова голос раздался. Уже помоложе, понапористее:

— Белые почём продаёшь?

Глобальный повернулся. Но с теми розами в руках только край пальто видно. А пальто солидное, и рука в кожаной перчатке.

— А почему не красные? — невольно спросил Боря, ведь красный — цвет любви. А белый — дружбы. Он вот белых роз для Леси набрал, Дины и прочих, с кем точно семью создавать не намерен. Но раз было дело, то тюльпанами отделываться не солидно.

— Да расстаться хочу, но… красиво. Давай девять штук, за каждый день, полный страсти, — добавил мужчина, вздохнул и взял сверху девять роз. — Она знаешь какая? Такая! Про таких говорят: в умелых губах и пенис — флейта. А если бы мне так на флейте хоть раз в неделю играли бы, я бы может и не женился никогда!

«Не, ну резон в его словах есть», — тут же подтвердил внутренний голос.

И поскольку Боря подразгрузился с цветами, сразу стало видно озадаченное лицо и кудрявую голову без шапки. А рядом Мерседес стоит чёрный. Из предпоследних моделей, на литье, других вроде и не бывает. И пока Боря раздумывал, стоит ли и такому дарить цветы просто так, мужик солидный первым сориентировался и сказал:

— Давай помогу хоть, трудяга! С утра тут мёрзнешь, походу… Или начальник оставил машину покараулить, а сам отбыл?

И настойчивый покупатель сам завернул белые розы в подарочную бумагу. От усердия даже язык высунул. В обычной жизни то некогда что-то делать своими руками.

— Ну дык… стою, — ответил невпопад Боря и даже освободил одну руку, в которую тут же вручили оранжевую бумажку.

Глобальный тут же сунул деньги в карман, и достал пятисот рублёвую купюру. Остальное можно и по телефону перевести. Ведь пятьсот рублей — явный перебор за одну розу. Даже с оформлением.

«Даже в такой день!» — подчеркнул внутренний голос.

— Сдачу… возьмите, — протянул купюру уже сантехник, как бывалый продавец.

Но шикарно одетый мужчина только отмахнулся, объясняя, как старому приятелю:

— Такая, знаешь, брат, селя ви! Только любовницу нашёл — огонь. Как жена забеременела. Угораздило же её на праздниках порадовать. А теперь всё. Раз ребёнок намечается, то баста. Стыдно изменять. Спать не могу. Совесть. Так что, считай, новую жизнь, считай, начинаю! — и он почапал по мокрому снегу к машине с розами наперевес.

— Удачи, мужик! — только помахал ему вслед Боря. — С флейтой-то!

На этом удачный день закончился. По ощущениям, так как тут же перед сантехником тут же Бобик остановился. И из него люди посыпали в форме. Оба два.

— Так-так-так, незаконная предпринимательская деятельность, — вглядываясь сначала в планшетку, обронил Кишинидзе, а затем глаза поднял. — О, Боря! Ёпрст! А ты как здесь? Подработать решил?

— Да цветов решил купил женщинам, а люди как-то… не так поняли, — проводил он взглядом Мерседес. А тот на уровне. Сразу видно, что человек не последний раз покушал перед затянувшейся голодовкой.

Повернул голову Боря за этими размышлениями, а Сомов уже тюльпаны нюхает в его багажнике и спрашивает владельца цветочного бутика на колёсах:

— Не многовато ли женщин, Борь? Или ты гарем решил завести? А как же одна любовь и на всю жизнь? Как же семейные ценности?

— Ну, много не мало, — тут же погрустнел сантехник, уже и не зная штраф ему платить или немедленно заняться поиском нормального жилья для Кишинидзе и Кристины. — А пока я в поиске.

Арсен тут же приобнял за плечо и сказал:

— Боря, так тебя сам бог послал!

— Да кто меня в последнее время только не посылал, — припомнил Глобальный и даже готов был перечислить сходу, начиная от Шаца и заканчивая Ларисой Борисовной. Но больше всех от Петра Глобального досталось.

— Не, ты не понял! — рассмеялся капитан. — Кристина мне утром тест показала. А там две полоски. Вот это мы отметили двадцать третье февраля как полагается! Ну я сначала поник, думаю всё, сложатся палочки в крест. А потом накатил натощак чачи и понял — плюсик это.

— Дети всегда — благо! — буркнул Сомов, который ни жены, ни девушки не имел, предпочитая виртуальное общение.

— Дал бог ребёнка, даст и… майора, — кивнул Кишинидзе, который электронную любовь не понимал. И тем боле ей не верил. Ему нужно было пощупать, лично убедиться. Потом ещё и перепроверить.

Так, собственно, и завёл ребёнка.

— Поздравляю, братан! — от души пожал участковому руку сантехник, по плечу похлопал с погоном и тут же охапку алых роз сгрёб из старой вазы и вручил. Но потом ткнул себя по лбу и добавил. — Погоди, сейчас красиво оформим!

— А говоришь, не продаёшь, — покачал головой Сомов, вроде и осуждая, но и не одобряя.

— Ты на Борю-то пургу не гони! — тут же вступился за сантехника один капитан- участковый перед другим участковым-капитаном. — Боря — свой человек. ты просто с нами не… — он хотел сказать «не пил», но из уважения к сотруднику, добавил лишь. — … дружишь. Понимаю, у тебя там свои дела. Катки, танчики, вагины разноцветные нарисованы у эльфиек и прочих русалок. Сложно устоять. Не до друзей совсем и посиделок.

Сомов только глаза закатил:

— Вот кто бы говорил, у самого в кабинете плакат с порнозвездой из девяностых висит с грудью пятого размера. А ей сейчас уже под шестьдесят!

— Образ, Сомяра, не стареет.

Когда Кишинидзе, наконец, вручили увесистый букет алых роз, тот его только на плечо положил, а сам руку в карман сунул. И бумажник достал.