Темное безумие (ЛП) - Ромиг Алеата - Страница 57

С профессиональной точки зрения мне более чем любопытно наблюдать реакцию подражателя на убийство — его реакцию и последующие действия, как он будет прогрессировать. У меня никогда раньше не было возможности поговорить с убийцей-подражателем. Признаюсь, с тех пор как Грейсон рассказал мне о нем, мне так не терпелось провести исследование по этому вопросу, что все это вылилось в нездоровую одержимость раскрыть его личность.

Меня замечает репортер, и его лицо озаряет нетерпение. Прежде чем он успевает загнать меня в угол, я прохожу сквозь толпу в холле и выхожу через черный ход.

Снаружи меня встречает пасмурное небо. Душный влажный воздух оседает на коже. Атмосфера накалена, надвигается летняя буря. Аллея темнеет, когда наплывающие, наполненные водой, облака закрывают солнце.

Я глубоко вдыхаю, наполняя легкие и удивляясь тому, как быстро я двигалась, чтобы выбраться на улицу. Ни один укол боли не помешал моему бегству. Я выгибаю спину и делаю еще один вдох, просто чтобы проверить поясницу.

Разум не перестает удивлять. В один момент я страдаю от острой боли в спине, которая не давала мне покоя после пожара, а в следующий момент я даже не могу вспомнить, как чувствуется эта боль.

Я излечилась или этот сладкий проблеск избавления от боли — лишь прелюдия к моему концу? Как благословенное онемение перед смертью, когда отключаются все болевые рецепторы.

— Они никак не успокаиваются, не так ли?

Я закрываю глаза при звуке грубого голоса агента Нельсона.

— Нет, — отвечаю я просто и честно.

— Хотел бы я сказать, что это последняя пресс-конференция, — он говорит. — Но публика заинтригована вашей историей. Они сгорают от любопытства.

У меня вырывается сардонический смешок.

— Скорее, шокированы. — Количество разъяренных писем, простых и электронных, которые я получила после первой пресс-конференции, на которой я объявила о похороненных на заднем дворе дома моего детства мертвых девочках, о которых я внезапно вспомнила, привлекло ко мне много негативного внимания.

Я привыкла, что меня презирают за то, что я делаю — мою карьеру сложно назвать блестящей. Но никогда ранее меня не обливали такой грязью на национальном уровне. Нарцисс во мне хочет исправить ситуацию, но мой адвокат удерживает меня от повторного участия в каких-либо выступлениях.

Я поворачиваюсь и смотрю на агента.

— Неужели нет никаких новых данных о местонахождении Салливана?

Его лицо ничего не выражает. Эти агенты хорошо поднаторели в этом деле.

— Тебе ничего не угрожает.

— Я спрашивала не об этом.

Он проводит рукой по своим лохматым, грязно-светлым волосам. Такая прическа — легкий бунтарский вызов ФБР. И знак для меня. Всякий раз, когда он пытается водить меня за нос, он тянется к своим волосам. Видимо, в прошлом с другими женщинами это работало.

— А что насчет убийства в Рокленде? — Захожу я с другой стороны. — Кажется, пресса полагает, что здесь есть связь. Сэндоу даже не затронул эту тему, он сознательно ее проигнорировал. Такое поведение говорит о многом.

— Всегда анализируешь, — бормочет он.

— Профессиональная деформация.

Его ноздри раздуваются.

— Тебе следует поменьше смотреть новости, Лондон. Ты лучше всех знаешь, как репортеры могут исказить правду.

Я рискую, когда пытаюсь направить его в неверном направлении. Нельсон умен, и чем больше времени мы проводим вместе, тем больше он узнает мои жесты. Но мне нужно от него немного информации. Намек на то, связывает ли он убийство некоего Ларри Флеминга с Грейсоном.

Когда ставки достаточно высоки, вы идете ва-банк.

Поскольку Грейсон ничего не делает наполовину, я уверена, что он оставил на Ларри визитную карточку. Свою ДНК или другую неопровержимую улику, которую ФБР найдет в ближайшее время, если еще не нашла.

Иначе зачем еще агент Нельсон пришел бы сюда?

— Есть предположение, что Салливан покинул страну, — говорит Нельсон, засовывая руки в карманы. — Но я не могу сообщить тебе детали. Это не подтверждено, и все, что я скажу, может подвергнуть тебя опасности. Чем меньше ты знаешь…

— Тем лучше, — заканчиваю я за него. Он лжет. Я скрещиваю руки. — Вы знаете, на чем я специализируюсь. Нет никого, кто мог бы помочь вам проникнуть в сознание Салливана лучше, чем я. Я — актив, агент. Не жертва.

— Не могу с этим не согласиться, — перебивает детектив Фостер. — Означает ли это, что ты готова сделать признание?

Мое внимание переключается на громоздкого детектива, выходящего из черного входа. Детектив Фостер был самым громким моим обвинителем, публично заявляя, что я помогла Грейсону сбежать.

И то, что некоторые неприятные подробности моего прошлого вышли на свет, только подливает масла в огонь.

Я поправляю очки, чтобы получше рассмотреть его. После суда он сильно прибавил в весе.

— Детектив Фостер, может мне следует запланировать прием по поводу вашего стрессового питания? Вы же знаете, что заедать разочарование вредно для здоровья.

На его румяном лице появляется насмешливая улыбка.

— Спасибо за предложение, док. Но, по правде говоря, я немного боюсь оказаться под твоей опекой. Или я должен сказать, влиянием?

Агент Нельсон раздраженно фыркает. Он тоже не большой поклонник детектива из Нью-Касла.

— Вам не обязательно посещать пресс-конференции, Фостер. Зачем вы явились?

Детектив поправляет ремень дешевых брюк.

— Мне нравится оставаться в курсе событий. Забавно, что Сэндоу ничего не сказал о Рокленде. — Он лезет в карман за пачкой сигарет. — Вам это не кажется интересным, агент Нельсон? Поскольку на жертве была обнаружена ДНК Салливана… выглядит так, будто ФБР пытается скрыть улики. Почему?

У меня перехватывает дыхание от неверия. Я перевожу шокированный взгляд на Нельсона.

— Это правда?

Когда Нельсон не вернулся сразу после совещания в Мизе, я решила, что он остался там, чтобы провести судебно-медицинскую экспертизу останков моей сестры. Как он и говорил. Тот факт, что у него была зацепка по делу Грейсона и он ничего мне не сказал, доказывает, что я добилась с ним очень маленького прогресса.

Нельсон подлетел к Фостеру.

— Я хочу, чтобы ты убрался с моего места преступления, Фостер. Если придется, я вынесу запретительный судебный приказ.

Фостер усмехается.

— Вы, федералы, меня не напугаете.

— Если вы передадите в прессу хоть одно слово…

— Извините меня, джентльмены, — говорю я, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Этот уровень тестостерона превышает мою дневную дозу, поэтому мне лучше вернуться к своим пациентам.

— Я надеялся, что вы сможете ответить, где находились в ночь убийства жертвы, — говорит Фостер, прерывая мое отступление. — Прямо за углом есть участок… — он кивает, в сторону трехэтажного здания. — Уверен, парни в форме не прочь одолжить мне комнату для допросов.

— У вас здесь нет юрисдикции, детектив. Мой адвокат и я согласны, что ваш навязчивый интерес уже граничит с преследованием. — Я использую любую возможность, чтобы упомянуть при Фостере своего адвоката. Он вздрагивает, вспоминая, как Аллен Янг размазал его во время суда над Грейсоном.

— Позвольте мне вызвать офицера, который вас сопроводит, — тихо говорит мне Нельсон.

Я качаю головой.

— Нет. Я в порядке. Мой офис всего в нескольких кварталах отсюда.

— Тогда я сам вас провожу, — возражает он.

Побежденная, я киваю в знак согласия. Постоянное наблюдение стало новой нормой в моей жизни. Чем пристальнее они наблюдают за мной, тем более отдалившейся от Грейсона я себя чувствую.

А теперь Нельсон скрывает от меня детали расследования. Я должна это исправить.

Я поднимаю подбородок в сторону Фостера.

— Если хотите меня допросить, то позвоните моему адвокату. Вы с ним уже знакомы. — Я разворачиваюсь в сторону аллеи.

Фостер преграждает мне путь.

— Некоторые вещи просто не сходятся.

Он как дворняга с костью. Я разочарованно вздыхаю и начинаю проверять уведомления на телефоне, игнорируя его.