Назад в СССР: демон бокса (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 2

— Хватит! — оборвал чужой. — Узел для ремонта нужен сегодня. То есть к концу две тысячи двадцать третьего, по вашему исчислению, ты должен иметь восемьсот миллионов долларов свободных средств и разместить заказы. Алгоритм я тебе дал: начинаешь с бокса. Делаешь первые миллионы. Там получишь новые инструкции.

Я осторожно прислушался к телу, стараясь не потревожить одержимого мной индивида. Упс… Оно — весьма немолодое и ни разу не спортивное. Как за счёт бокса мгновенно сделать восемьсот лямов и что-то там заказать? Деликатно колупнул его память за последние десять минут. Собственно, на большее времени не хватило. Чужак сотворил нечто невообразимое, горы и синие небеса пропали, я ощутил себя в кромешной тьме, без запахов, звуков, каких-либо ощущений…

Неужели — Великое Ничто? Кошмарное виртуальное пространство, куда попадают души самых неисправимых грешников, где полностью отсутствуют хоть какие-то сенсорные сигналы, нет ни верха, ни низа, ни света, ни тьмы, вообще ничего! Сознание работает в абсолютном вакууме, зацикленное само на себя, пребывает в беспросветном отчаянии, впадает в безумие, разрушается, рассыпается… Великое Ничто — это мучительный и безвозвратный распад души, высшая мера загробного наказания! Хуже адских котлов.

Преодолев первый приступ паники, прислушался и уловил: кое-какие импульсы всё же получаю. Звуки — точно есть. Слышу своё сердце и ещё одно, стучащее медленнее. Бульканье. Что-то ещё…

Чего нет — так это пассажира. Души, ранее обитавшей в оккупированном мной теле. Непривычно — не передать словами. Память тех людей помогала мне акклиматизироваться в новом месте, разобраться что к чему и не наломать дров… Хоть, на самом деле, всё же ломал. Я — демон, природу не переменить.

Итак, успокаиваемся и обдумываем ситуацию. Может, её стоит обсудить с шеф-ангелом, у того за плечами — вся интеллектуальная мощь тридцать третьей небесной канцелярии и целого сонма его крылатых коллег, но не стоит торопиться. Я принялся за воспоминания грешника, просмотренные второпях и словно записанные на жёсткий диск, теперь пролистывал их покадрово.

Вот, трое идут по тропе. Горы вокруг — это Кавказ, Россия. Дорогу преграждает тёмная хренотень и начинает выдвигать требования. Мужчина альпинистской внешности, увешанный снаряжением и топавший впереди, падает навзничь и скатывается с тропы — куда-то вниз, в пропасть, потом туда же валится женщина, вызывая у «моего» грешника острый всплеск эмоций. Видно, она была ему не чужая.

Прояснилось. Две души отправились в загробный мир. Небесная канцелярия узнала: творится нечто несусветное, и швырнула на стол подходящий козырь — меня. Оперативно.

Чужак в воспоминаниях покойника снизошёл до подробных объяснений. В его аппаратуре нечто вышло из строя. Сложное, но, насколько он смог выяснить за неполные сутки пребывания на Земле, ничего катастрофического, подлежащие замене узлы доступны для изготовления на уровне местных технологий. Значит, супермозг сумел за считанные часы расшифровать земные языки и протоколы передачи данных, научился, как заарканить проходящих по горной тропе туристов, просчитал уровень развития техники. А уж владение пространством-временем у него — куда выше, чем у ангелов. Чужой вознамерился забросить пленную человеческую душу в прошлое подопытного организма.

Почему-то у него ничего не вышло с моими спутниками, не знаю их имён и вообще — кто они. Попросту убил их неподготовленным экспериментом как Королёв собачек, запущенных в космос.

Меня убить сложнее. А может, сыграло роль присутствие двух душ в одном теле, первая отправилась в загробную зону отвечать за грехи, я же… в прошлом?

Потянулся к «своим» ангелам, насколько белоклювые вообще «свои парни» для демона. Раз, другой, третий. Тишина. И полное отсутствие даже тени контакта. Будто пытаюсь дозвониться по телефону, провод которого отключен от сети и беспомощно свисает со стола.

Ощущение Великого Ничто усилилось. Правда, вдруг почувствовал толчки. Вроде бы даже голоса, но такие — сильно приглушённые, неразборчивые. Не понять даже, на каком языке.

Сейчас, наконец, дошло. Урод намеревался отправить в прошлое одну только душу. Но душа без тела не заработает восемьсот лямов и заказ на производстве не разместит. А какое тело лишено души и примет её? Находящееся в материнской утробе! Причём, на ранней стадии беременности.

Я рождался не в муках, не в злобе;

Девять месяцев — это не лет.

Первый срок отбывал я в утробе,

Ничего там хорошего нет.

Сочинивший эти стихи грешник Владимир Семёнович Высоцкий наверняка не помнил своей преджизни и фантазировал. А ещё он точно не смог вообразить, что в материнском лоне окажется зрелое существо, полное желания действовать, но отрезанное от внешнего мира. То есть обречённое на многомесячный сенсорный голод!

Если кратко — кошмар. И одновременно — безделица по сравнению с целыми веками пыток в загробной зоне, лучше уж так, чем сомнительный кайф от опускания причиндалов в расплавленную смолу.

Осторожно исследуя дарованное мне неродившееся тело, начал чувствовать и материнское. Научился даже определять, когда женщина бодрствует, спит, а также сидит или ходит.

В сухом остатке проведённые в заточении месяцы можно охарактеризовать как тоску смертную. Да, дискомфорт, но не самый страшный в природе. Время воспоминаний, медитаций. Подавленных вспышек раздражения — ну, блин, когда уже⁈ Тем более, в сосунковом возрасте буду столь же скован, как и в матке. Никто не пустит грудничка в секцию бокса!

Так или иначе, все хорошее и всё плохое когда-нибудь заканчивается. Мама на прощание так сдавила мне голову интимной частью тела, что даже демонического здоровья едва хватило выдержать, возмущение выразил диким воплем.

— Поздравляю! У вас родился мальчик!

Сказавшую эти слова женщину я не разглядел, глаза не фокусировались, мир представлялся мне просто залитым светом, без деталей, а ещё заполненный моим возмущённым рёвом.

«Родился мальчик», слава Богу, что не девочка, чувствовал бы себя транссексуалом. Кстати, на каком языке сказано? Русский, английский, немецкий, испанский, французский, польский и многие другие мне понятны вполне, не говоря о латыни… Не показалось, действительно — все разговоры в родильном отделении велись на русском. Учитывая немолодость хозяина прежнего тела, наверняка до девяносто первого года выпуска, я очутился где-то в СССР, в очередной раз.

Продолжить размышления не дала пухлая титька, всунутая в мой беззубый рот. Прекратив голосить, впился в сосок, отдаваясь врождённому инстинкту. Чуть-чуть саднило в районе пупка, а так жизнь… Удалась? По крайней мере, началась — с разведки, куда я попал.

Итак, город Минск, Советская Белоруссия. На стене в процедурной висел отрывной календарь: июль тысяча девятьсот шестьдесят первого года. Гагарин уже слетал в космос, в тот год, если не ошибаюсь, едва ли не половина советских новорождённых мужеска полу получила имя первого космонавта. Мой отец настоял на другом, в честь Валерия Попенченко, ставшего второй раз подряд чемпионом СССР по боксу. Лёжа в коляске, слышал его яростный спор с матерью, ничуть спорт не ценящей и настаивавшей на иных вариантах… Ну, пусть будет Валерий Матюшевич, моего мнения никто не спросил, и от меня ничто не зависит.

Вообще, в первый с рождения год я не испытывал особых проблем. Не выделялся, цитируя наизусть «Планету людей» на французском, так как речевой аппарат у младенца вообще плохо развит. Двигался ограниченно, насколько позволяли тугие пелёнки, чем-то напоминающие смирительную рубашку для буйных в психбольнице, имелся в прошлой командировке у меня и такой опыт. Ничем не болел, благо таланты управления метаболизмом сохранил вполне, не досаждал родителям рёвом по ночам, даже когда резались зубы, подавал голос, лишь обмочившись или испачкав подгузник коричневым. Естественно, о детских одноразовых памперсах тогда в СССР никто не слышал.