Театр тающих теней. Словами гения - Афанасьева Елена - Страница 19

— Ты с ним уже… ну… того… — спрашивает Однокурсница.

— Больная, что ли!

— Что такого? Будущий чемпион! По заграницам мотается. Квартиру после Олимпиады точно дадут.

— Он чемпион мира. Уже дали.

— Ни хрена ж себе! То, что нужно! Чемпионы, говорят, все время на сборах на спортбазе за городом. К ним никого не пускают. С приличной девушкой с университетским образованием и познакомиться негде. Это я про себя, если что! Попроси билеты на матч. Себе и подруге. Познакомишь меня с его друзьями.

— Я тебя и с ним самим познакомлю. Не в моем вкусе. Героя из него сделаю и познакомлю.

— Заметано!

— Какое хобби ему найти? Петь сам он не умеет. Танцевать тоже. Остается пассивное потребление. Но не Юрия Антонова же ему слушать.

— «Море-море…» — сдерживая хохот, прыскает Однокурсница, так же как хоккеисты, которые недавно смеялись над Таниным беретом. — Точно не Антонова!

— И не «тлетворное влияние Запада».

— Н-да, Роллингов не пропустят. Идея! Поведи его на «Горбушку». Мне в общаге билеты по рубль пятьдесят предлагали.

— Куда повести?

— На рок-концерт. ДК Горбунова. На «Багратионовской».

— Концерт не подпольный?

— Билеты напечатанные, значит, не подпольный. В качестве увлечения современной молодежной музыкой твоему герою сойдет.

Концерт странный — откуда только Однокурсница эти билеты взяла!

И Дворец культуры странный. Даже не представляла, что такие бывают. Обшарпанный. Зал темный. В буфете только ситро и бутерброды с заветрившимся сыром — не концертный зал гостиницы «Россия» и не Кремлевский дворец съездов с жульенами и бутербродами с черной икрой за 58 копеек, была там весной на слете комсомольского актива.

Начало затягивают — по сцене странные типы шатаются, звук второй час настраивают.

— Вован! Басы прибавь!

— Пиу! — такой звук противный в динамиках. Вован явно прибавил больше, чем надо.

Наконец начинают.

Публика странная. Хорошо, сейчас вечер, андроповские рейды не придут проверять, почему они все не на работе.

Музыканты странные. Лохматые. Сценическими костюмами и не пахнет. И ведут себя как-то странно, на артистов совсем не похоже.

…мы коснулись воды губами…

И тексты странные, как их только для исполнения залитовали?!

…я скажу тебе, я скажу…

Все скачут, орут, хором подхватывают за музыкантом фразу про какой-то «скипси драг», про который она слышит впервые. Или «про которые», кто его знает…

— Я скажу тебе… Я скажу…

— Да уж! Скипси драг! — Олег оглядывается по сторонам.

Ей и самой все происходящее не нравится, но тон Олега выводит из себя. Снисходительное высокомерие чемпиона мира и надежды советского спорта на утреннике во Дворце пионеров.

— Вы там у себя на спортбазе только «Гоп-стоп» слушаете? — не удерживается, чтобы не подколоть, Таня.

— К нам артисты нормальные приезжают, — обижается Олег. — Кузьмин с «Динамиком» недавно был. У них рок! А это что?..

Возразить нечего. Таня сама не знает, как себя вести. Она платье выпускное надела, с рюшечками, и туфли у Однокурсницы взяла — мама сказала, что в джинсах на концерт неприлично. И этот, ее так и не придуманный герой, тоже вырядился. Шмотки из загранки. Где они чемпионат мира весной играли, Дортмунд-Дюссельдорф? Оно и видно — кроссовки «Адидас», штаны широкие, здесь таких еще и у спекулянтов не достать, и свитер с полосками — последний писк, у одной из однокурсниц папа на правительственном борте летает, Брежнева раньше возил, Андропов сейчас никуда не летает, экипаж дома сидит, так даже у нее такого свитера нет.

И они с Олегом на этом концерте как белые вороны, вокруг все одеты как пэтэушники с окраины — в кедах из «Детского мира» и куртках цвета грязи. И все скачут и подпевают.

Происходящее ей по-прежнему не нравится. И этот не придуманный ею герой еще и зудит:

— Названия ансамблей какие-то идиотские — «Зоопарк», «Аквариум». Или вообще «АУ» — детский сад, штаны на лямках.

— АУ — «Автоматический удовлетворитель» сокращенно, — кричит, повернувшись к ним, один из орущих в такт музыке «пэтэушников».

— Автоматический что?! — переспрашивает Таня.

Не расслышала. Потом поняла. Покраснела — спасибо темному залу, Олег не видит.

…Какие нервные лица — быть беде…

Что происходит дальше Таня не понимает. Как минута за минутой этот общий ритм затягивает их.

Только что оба морщились и делали вид, что все происходящее их совершенно не интересует, как постепенно оба включаются. Постукивают, он — заграничной кроссовкой, она — подружкиной туфлей на высоком каблуке. Двигаются с «пэтэушниками» в такт. Олег даже свистит, Таня свистеть не умеет.

…Те, кто нас любит, смотрят нам вслед…

Меняются лица, появляется драйв.

Может, он не совсем отмороженный?! Не все мозги в хоккее отбили?

…Рок-н-ролл мертв, а я еще нет…

Толпа уже неистовствует, скачет, сцену почти не видно. Парни сажают девчонок себе на плечи. Никогда такого не видела, чтобы не маленькие дети, а взрослые девушки у парней на плечах сидели. И им не стыдно! Зато видно хорошо.

Вокруг все орут:

— БэГэ, БэГэ!

Из-за скачущей толпы Тане с ее росточком бывшей фигуристки этого шепчущего в микрофон «БэГэ» не разглядеть. Даже любопытно, кто такой, что его овацией круче, чем Пугачеву встречают, а она первый раз слышит. Посмотреть бы на этого «БэГэ»!

…мы платим втройне…

И в этот момент сильные тренированные руки подхватывают ее и почти забрасывают себе на плечо. Ей, фигуристке, к таким поддержкам не привыкать. Была бы в джинсах, не вопрос, но не в нарядном же выпускном платье!

— Пусти! — кричит она, но голос тонет в реве зала.

А с плеча Олега видно куда лучше, чем внизу за чужими спинами.

И сверху все кажется другим! Красивым. Почти волшебным. И эта разливающаяся волнами под ее ногами толпа, вошедшая в единый ритм. И огоньки спичек и зажигалок, которые зачем-то зажигают, и они колышутся в такт. И этот человек, шепчущий в микрофон на сцене странные, плохо слышные при такой дрянной акустике, но совершенно завораживающие слова, которые хочется вместе с ним и с этой толпой повторять.

…За тех, кто никогда не простит нам то, что…

И этот казавшийся ей заносчивым чемпион, так легко поднявший ее и посадивший себе на плечи. От каждого движения какое-то тепло разливается по телу. Тане даже не стыдно, что она ногами обнимает шею этого Олега, который всего пятнадцать минут назад казался ей надутым зазнавшимся кретином.

…Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет…

— Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет!!!

Скандирует и скачет в такт толпа, и Олег даже умудряется скакать в такт со всеми вместе с ней на спине.

— Тяжело? — то ли спрашивает, то ли утверждает она, склонившись к его уху.

— В тебе веса-то! Не тренировка с утяжелением! Сиди!

И ритм!

— Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет!!!

И общие с залом прыжки на плечах у Олега!

— Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет!!!

Завораживающе в такт с ритмом ее пульса.

И они даже не успевают понять, как раздается противный вопль динамика — пиууу!.. Музыка резко обрывается.

— Атас! Облава! Будут вязать! — вопит пацан, который объяснял про «Автоматический Удовлетворитель».

Во всех проходах появляется милиция.

Мгновенный пируэт с плеч Олега вниз.

— Вязать? За что вязать?

— За подпольные концерты.

— Подпольные?! А билеты?!

— Впервые замужем?! Дура, что ль!

Пацан машет рукой, но не успевает ничего объяснить, милицейский кордон разделяет их. Ее крики про Центральное телевидение, подготовку сюжета и прочее тонут в общем гуле. Менты не слышат, их задача сейчас оттеснить всех к выходу.

Оттесняют. Но не отпускают. Утрамбовывают в автозаки.

— Только ментовки накануне Олимпиады мне не хватает! — зло сквозь зубы бормочет Олег.

— Прости. Я не хотела…

— Ты-то при чем! Э-э! Полегче! Не дави! — оттесняет навалившегося на Таню полупьяного «пэтэушника».