Театр тающих теней. Словами гения - Афанасьева Елена - Страница 17

Вглядываюсь. И понимаю, что упавшее синее — это «Мистер Бин», сеньор Тиензу. В синем поло!

Упал и не двигается.

Второй труп?!

Второй за неполные сутки труп в умиротвореннейшем месте на берегу океана, куда я приехала поработать в тишине?!

Бегу вниз.

На моем ноутбуке так и остается открытым файл «ЗАЯВКА НА СЦЕНАРИЙ. 80-е. doc».

Заявка на сценарий

Режиссер Кирилл, после «Пластилина» уже широко известный, но пока еще в узких кругах, уговаривает ее написать сценарий к одной из частей его нового сериала.

— Это любовь в ХХ веке. Каждая серия — одно десятилетие. Уже пишут Нина Садур и другие. Ты напишешь про восьмидесятые.

— Кир, я журналистка! Никогда не писала сценариев. Даже не знаю, как это оформлять, сколько знаков, каким кеглем. И все эти ЗТМы, интерьеры, натуры…

— Пиши как пишется. А ЗТМы мы поправим.

Она создает на компьютере файл «80-е. doc». И пишет:

В 80-е годы по нашей жизни прошла резкая грань. И эта история любви развивается в двух временах, разделивших и это десятилетие, и всю нашу жизнь на две половины — до 1985-го и после.

Татьяна

Олег

Старуха (возможно, постаревшая героиня одной из прошлых серий)

Канадка

Гэбэшник

Телевизионный Начальник

Однокурсница

Коллега

Мама Татьяны

Инженер видеомонтажа

Хоккейный тренер

Тренер по фигурному катанию, женщина

Врач

Объекты и натура: Монтажная на телецентре. Двор рядом с входом в 17-й подъезд телецентра в Останкино. Палата и коридор больницы. Крытый каток. Лекционный зал и коридор журфака. ДК им. Горбунова. Отделение милиции. Квартира Тани. Квартира Олега. Двор возле дома Олега. Место около газетных стендов в Лужниках.

Действие начинается осенью 1988 года. Главная героиня Татьяна — известная тележурналистка. В прологе в телевизионной монтажной на мониторе мы видим интервью, которое Татьяна берет у одного из постаревших героев других эпизодов сериала, которое должно связать разрозненные серии.

В первых сценах идет подготовка очередного выпуска популярной телепрограммы (что-то вроде «Взгляда»), который ведет Татьяна. Во всем — в кадрах, мелькающих на монтажном столе, в разговорах журналистов, в указаниях Начальника — чувствуется аромат того времени и той телевизионной эйфории, что витает в воздухе поздней осени 1988-го.

Таня сидит около монтажного стола с Видеоинженером. На мониторе сама Таня. Она берет интервью у известного всему миру художника.

Татьяна — уже звезда, уже письма приносят мешками, уже на улицах не пройти, но на монтаж своего интервью, будь добра, как все нормальные люди, сама-сама-сама.

Таня показывает Видеоинженеру, какой кадр с каким стыковать. Монтаж идет десятый час. Видеоинженер уже плохо соображает, но до вечернего эфира нужно успеть интервью домонтировать и хоть часок перед первой «Орбитой» подремать, иначе мешки под глазами будут, и попробуй объясни, что от ночного монтажа.

Уже двенадцать. Шансы подремать тают с каждой минутой.

— Успеваем?

Начальник забегает проверить готовность.

— Когда мы не успевали, босс! Еще три часа, — отвечает Видеоинженер. — «Обезьяну» сейчас зарядим.

Программа первый раз выходит в эфир на Дальний Восток, что и называется первой «Орбитой». В три часа дня по московскому времени. На первую «Орбиту» нужно засунуть «красную обезьяну» — непроходной сюжет, за который зацепится начальство и кураторы из ЦК КПСС. Из вечернего прямого эфира на европейскую часть и на Москву «красную обезьяну» со скандалом заставят убрать и авось не заметят главную фигу в кармане. На прошлой неделе так чудом выдали в эфир «Скованные одной цепью» известной только в андеграунде группы «Наутилус Помпилиус»! Сами не поверили, что получилось!

Начальник крутит диск телефона.

— Да. Анатолий Григорьевич. Все под контролем. Понял. Во сколько? Понял. Да, успеем. Успеем. Сейчас будет.

Начальник кладет трубку, поворачивается к Татьяне:

— «Дед» просил передать, что за твоих «Капитанов Немо» больше биться не будет.

Татьяна не понимает.

— Каких Немо?

— Сама соображай.

— «Наутилуса Помпилиуса» название перепутал?

— Еще пара разборов полетов на десятом этаже, — выразительный жест Начальника пальцем вверх, — и мне, как «Деду», будет уже все равно, капитаны Немо или капитаны Гранты.

Закуривает.

— Еще «Дед» просил передать, чтобы через час была в студии. В гриме. Лаврентьева прямо из Шереметьево привезут. Позже он не может.

— Это какой Лаврентьев?! Олег?! — Видеоинженер от такой новости, похоже, проснулся. — Тот самый?! Наш первый в НХЛ?!

— Блин, Сапыч, монтируешь интервью Таньки с реальным гением, и ноль эмоций, — притворно строго бухтит Начальник. — А на энхаэловца такая реакция!

— Так то ж Лавр! — не может успокоиться Видеоинженер. — Ух, Танька!

Таня смотрит куда-то сквозь него.

— Без меня энхаэловца вашего оближете.

Таня включает электрический чайник в розетку, насыпает заварку из картонной коробки со слоном прямо в стакан.

— Интервью брать не буду.

— Что за капризы?!

Начальник смотрит на нее удивленно.

— Ты сам журналист. — Татьяна двумя пальцами приокрывает крышку чайника, проверить, не закипел ли. — Садись сам в кадр, если так приспичило.

— Звезду словила? Погасим!

Пока же Начальник гасит окурок.

— Не сходи с ума! Ты же сама чемпионка…

— Среди юниоров…

— Нам и юниоров достаточно. Все лучше в спорте разбираешься, чем я. Оставляй редактора на монтаже и на грим! Через час в студии! Как штык!

Начальник двигается к выходу из монтажки, но слышит голос Тани:

— Не буду!

— Будешь! Пока Лысенко с Сагалаевым про твои капризы не узнали! Демократию мы защищаем, но не практикуем!

Хлопнув тяжелой дверью монтажки, Начальник выходит.

Таня смотрит куда-то в пустоту.

— Не буду…

Все происходящее дальше мы видим глазами Видеоинженера, слушающего в наушниках «Наутилус» или Б.Г.

Видим, как Татьяна, уставившись в одну точку, наливает из только что закипевшего чайника крутой кипяток в стакан с заваркой, механически размешивает ложечкой, аккуратно вынимает ложку, кладет ложку рядом на стол, берет подстаканник и вдруг… резко выплескивает горячий чай из стакана на себя.

Музыка в наушниках обрывается.

Следующая сцена — натура.

Скорая помощь около 17-го подъезда телецентра «Останкино». Татьяну на носилках загружают в машину. На ее шее и подбородке сильный ожог. Перепуганные лица Видеоинженера и коллег.

— Танька! Как же так?!

— Как теперь эфир без тебя?!

— Она сама, — бормочет Видеоинженер, — плеснула сама!

— Не пизди! Как она могла сама перед эфиром!

Таня тихо, но твердо:

— Говорила же — не буду!

Скорая помощь отъезжает от телецентра.

Через полтора часа из студии на втором этаже телецентра выходят Начальник, его начальник Анатолий Григорьевич Лысенко и Олег, тот самый Лаврентьев, известный хоккеист, интервью с которым в отсутствие Татьяны пришлось вести самому Начальнику.

— Спасибо, Олег, что приехал, — благодарит Лысенко.

— О чем речь, Анатолий Григорьевич! Я же помню, как вы нас поддержали, когда нас из армии увольнять и отпускать за рубеж не хотели.

К выходу идут по коридору с фотографиями новых знаменитостей перестроечного телевидения. Фото Любимова, Листьева, Политковского Олега не интересуют, он новых звезд не знает, и вообще он спешит. Но вдруг резко останавливается около фотографии Татьяны.