Война Поппи (ЛП) - Ловелл Л. п. - Страница 1

Перевод: endeavour3, HakuHanochy

Сверка: Amelie_Holman

Бета-коррект: Critik

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Пролог

Брэндон

Ох, моя голова! Череп пульсирует болью. Черт, ощущение, будто меня сбил грузовик. Что-то непрерывно капает, капает, капает: звук ритмичный, как сердцебиение, и нечто теплое пропитывает куртку и бронежилет. Прикасаюсь рукой к звенящему уху и чувствую влагу на пальцах. Потрясающе, черт побери. Лопнула барабанная перепонка. Я изо всех сил стараюсь открыть глаза и, даже несмотря на искаженное зрение, могу разглядеть кровь на кончиках своих пальцев. Фоксхаунд 1перевернут на бок, и мой командир безвольно свисает надо мной, удерживаемый на месте ремнями безопасности. Толстый осколок шрапнели застрял в его шее, и кровь непрерывно капает на меня.

Мой разум медленно оценивает ситуацию со странным ощущением отстраненности: вокруг меня лишь кровь и искореженный металл. Расстегиваю ремень, удерживающий меня в кресле, и со стоном перекатываюсь на живот. Поворачиваюсь, и в тот же момент осколки стекла вонзаются в мои ладони, усиливая поток боли, пульсирующей в каждом дюйме тела. Я смотрю на металлическую решетку на окне. В воздухе висит тяжелый запах дыма, бензина и обугленной плоти, я кашляю, и в мое лицо летит песок из-под разбитого окна. Несмотря на то, что я чертовски дезориентирован, этот запах приводит меня в боевой режим. Мне нужно двигаться. Нужно выбраться отсюда. Я быстро приподнимаюсь на руках. Осколки стекла впиваются в кожу, прорезая ладони, но я едва замечаю это.

Замираю и пытаюсь услышать отчетливые хлопки выстрелов, но все, что я улавливаю, это низкий неизменный гул — одна непрерывная нота, что отдается в моих поврежденных ушах.

Коннор. Где Коннор? Мой пульс учащается. Страх сдавливает меня в своих когтях, заставляя полностью игнорировать любые возможные возражения от израненного тела. Я переползаю через сиденье в заднюю часть фоксхаунда. Коннор лежит у задней двери, неловко растянувшись в углу, его безжизненные глаза смотрят прямо на меня. А изуродованное лицо покрыто ожогами и кровью. Я чувствую тяжесть в груди и задыхаюсь от рыданий, но звук теряется, проходит мимо моих оглохших ушей, потому что я — единственный, кто остался в живых. Они все мертвы. Коннор мертв. Мой лучший друг. Мой брат. Я трясу его в отчаянной надежде, что мои глаза мне врут, что все это ложь. Но его посмертный неживой взгляд по-прежнему остается сосредоточен на мне.

Я перегибаюсь через сидение, а затем падаю, с глухим стуком ударяясь в заднюю дверь. Боль так сильна, что перед глазами на миг темнеет, но я борюсь с подступающим обмороком. Я нужен Коннору. Он не мертв, черт возьми. Я не позволю ему умереть. Я переворачиваю его на спину и распахиваю куртку, судорожно раздирая липучки жилета. Склоняюсь над ним в этом тесном пространстве и надавливаю обеими руками ему на грудь, толкая всем своим весом снова и снова. И я не останавливаюсь до тех пор, пока не ослабевают руки, а мое поврежденное тело рискует сдаться. Ничего. Все тот же безучастный взгляд. Он мертв. Ушел. По моему лицу текут слезы, когда я падаю на спину рядом с ним. Внезапно запах дыма и бензина перестает иметь значения. Без Коннора все теряет смысл. Я притягиваю его ближе, прижимаю к себе безжизненное тело, пока мой мир — наш мир — разваливается на части. Цепляюсь за него, ведь в тот миг, когда отпущу, я должен буду столкнуться с жизнью без него. Но если задержусь здесь достаточно долго, возможно, машина взорвется, и мне уже не придется переживать об этом.

Глава 1

Поппи

“Earthquake”- Em Rossi

Поппи,

Ненавижу писать эти гребаные письма. Это вгоняет меня в депрессию. Но если ты читаешь это, значит, я мертв, и это, признаюсь, отстой. Не дай им играть дерьмовую музыку на похоронах, ладно? Я хочу уйти в лучах славы, чтобы все католики были в шоке.

Все должно было быть иначе. Мы должны были вместе состариться, раздражая наших детей тем, что не торопимся умирать. Мне предназначено было быть тем старым кретином, который пердит на семейном обеде и случайно накладывает в штаны. Серьезно, детка, это жизненные цели.

Я был влюблен в тебя с десяти лет, когда ты приклеила жвачку мне на волосы, после чего выстригла ножницами огромную лысину у меня на макушке. Моя мама рассердилась и побрила меня налысо из чистого принципа. Я выглядел как мудак. Но я все еще был влюблен в тебя, как щенок. Ты держала меня за яйца, и все об этом знали.

Прости меня. Мне жаль, что я оставил тебя, хотя обещал, что это никогда не случится. Могу честно сказать, что жил без сожалений, пока не столкнулся с мыслью о расставании с тобой. Но ты не будешь одна. Брэндон всегда будет присматривать за тобой, потому что он любит тебя почти так же сильно, как и я. Заботьтесь друг о друге и постарайтесь, чтобы он не утонул в бутылке виски.

Жизнь, может быть, и дерьмо, но она коротка, и она проходит. Солнце завтра все так же взойдет на востоке и сядет на западе, поэтому я ни о чем тебя не прошу, кроме одного: не умирай со мной. Живи. Будь счастлива. Влюбляйся, ведь ты заслуживаешь столько любви, сколько может дать эта жизнь. Мне бы так хотелось быть тем, кто даст ее тебе.

Ты — мой мир, мое сердце. Что бы ни лежало за порогом этой жизни, по крайней мере, я могу спать спокойно, зная, что все лучшие части меня прямо здесь, с тобой. Если закроешь глаза, почувствуешь, что я рядом. Я люблю тебя так сильно, что моя любовь преодолеет и жизнь, и смерть.

Я не говорю тебе "прощай", а всего лишь "до встречи".

С любовью навечно,

Коннор.

Должно быть, я уже в сотый раз перечитала прощальное письмо Коннора. Так странно вчитываться в его слова, зная, что он никогда не вернется домой. Мне все еще кажется, что это нереально и больше похоже на фильм или чужую жизнь.

Но это не так. В возрасте двадцати пяти лет я овдовела.

Машина наезжает на выбоину, и внезапный толчок высвобождает слезы, что таились в моих глазах.

— Поппи, — Хоуп гладит меня по плечу. Я поднимаю глаза и ловлю ее взгляд, который скользит по письму в моей руке. Я ничего не говорю, просто складываю письмо и засовываю его в сумочку. Она проводит пальцами по моей руке, а затем берет мою ладонь, переплетая наши пальцы.

— Я не… — она вздыхает. — Я не знаю, что сделать, чтобы тебе стало легче.

— Ничего.

— Я люблю тебя, Поппи. Как сестру.

Выдавливаю из себя улыбку, теребя изношенный браслет дружбы на запястье.

— Знаю, — отвечаю я. — И я тебя люблю.

Хотя смерть и является частью жизни, с ней тяжело иметь дело. Люди постоянно жалеют вас. Они хотят помочь вам. Но они им не понять то, что вы переживаете. Когда вы теряете того, кого любите, того, кто является частью вашей жизни, все меняется. Ваш мир трансформируется и изменяет форму. Тьма. Вас окутывает непроглядная тьма. Шок и гнев, словно волны, накрывают вас с головой. А потом, в конце концов, приходит онемение. Полагаю, так срабатывает инстинкт выживания. Потому что, какой человек способен жить с болью, которую приносит смерть? Вот где я сейчас нахожусь. Пытаюсь выжить. В онемении…

Машина подкатывается к знаку «стоп», и я глубоко вздыхаю, глядя в окно. За церковью возвышаются надгробия. Деревья, растущие вокруг, выглядят поникшими. Небо кажется темнее. Кладбища, где бы они ни находились, всегда пропитаны угрюмой скорбью.

Водитель открывает дверь, и Хоуп вылезает из машины, а затем оборачивается, чтобы подать мне руку. Я тут же с глубоким вдохом обхватываю протянутую ладонь.

Эта часть… это последнее прощание… всегда сложнее всего. Мне было десять, когда умерла моя мать. Я наблюдала за тем, как ее гроб опускают в землю, и это сломило меня. Я плакала и молилась Богу, зарывшись лицом в пиджак отца. Когда умерла бабушка, я рыдала на плече Брэндона. И когда мой отец покинул эту землю, меня поддерживал Коннор. А теперь все эти люди ушли.