Исход человечества (ЛП) - Лангле Ив - Страница 2

Вы можете спросить, почему не «пентхаус»? Скажу, что в первые дни конца света, когда люди умирали на улицах, одни от вируса, другие из-за царившего безумия, я подумала, что если мне суждено умереть, я хочу сделать это в роскоши. Я дошла пешком — и добежала — до квартиры, которой всегда восхищалась, и поднялась на лифте на верхний этаж, где наткнулась на запертую дверью, открыть которую можно было только топором. Следует отметить, что им не так-то просто пользоваться, как можно подумать. И шумно. Но как только мне удалось пробиться, я заняла самое роскошное место. Несколько недель спустя, когда некому было следить за электросетью, отключилось электричество. Его так и не вернули, а двадцать пять лестничных пролётов никому не показались забавными. Моя пыхтящая задница переехала. И за следующие пять лет в несколько мест.

Я обнаружила, что проще найти новое здание с множеством квартир, которые я могла бы использовать в качестве базы, чем добывать продовольствие и перетаскивать вещи.

На этот раз я исчерпала не только выбранный жилой комплекс, но и весь квартал, на котором он располагался. Пора отправляться на поиски нового дома.

Когда я кралась наружу, оставалась настороже. Только мертвецы не обращали внимания на окружающую обстановку, точно так же, как глупцы не прятались при первом шуме или намёке на движение.

Я отчётливо помню первую атаку. Было чудом, что я не умерла в первую неделю после гибели цивилизации. Но я училась на своих ошибках. И шрамы стали доказательством этого.

Мои туфли на мягкой подошве не издавали ни звука, когда я осторожно продвигалась вперёд. Мне была ненавистна мысль покидать безопасную квартиру; однако я лишила здание пригодной еды и предметов.

От голода у меня сводило живот, требуя, чтобы я набралась храбрости и отправилась на поиски места, где в пустых квартирах пылились сухие продукты и консервы. По крайней мере, находясь в городе, мне было чем заняться, но я по-прежнему осознавала, что не одна. Хотя со временем я всё реже и реже видела признаки присутствия других людей.

В начале апокалипсиса я часто сталкивалась с людьми, некоторые были хорошими, с которыми я какое-то время общалась. Но через некоторое время они либо становились беспечными и их убивали, либо шли дальше.

Я? Я была слишком напугана, чтобы покидать город, и была уверена, что найду еду, спрятанную в пыльных шкафах. Слишком долго я цеплялась за надежду, что помощь придёт. Я не хотела заблудиться в дикой местности. Эта надежда, в конце концов, угасла. Как и мои встречи с людьми. В те дни одиночество угрожало больше всего. Чего бы я только не отдала, чтобы услышать человеческий голос. Почувствовать чьё-то прикосновение. Мастурбировать хорошо, но я скучала по тому, что кто-то был на мне. Объятия тоже не помешали бы. Чёрт возьми, на данный момент я бы отсосала, хотя раньше никогда таким не занималась.

На улице перед зданием сквозь тротуар пробивались сорняки. Каждую весну, после таяния зимы, природа забирала всё больше и больше территории города. Аккуратно подстриженные деревья росли буйно. Окна со временем треснули, и осколки усеяли тротуар. Единственное, чего я не ожидала увидеть — разбросанные повсюду клочки бумаги.

Реальность оказалась более суровой. И неизбежной

Город стал мёртвым местом. Я знала это, и всё же не могла заставить себя набраться смелости уйти. Хотя каждый раз, когда я меняла дома, перебиралась ближе к окраине города. Пешком.

У меня не было машины, когда началась эпидемия. Как и многие, я заперлась и надеялась, что не заболею и не умру. Я видела видео до того, как отключился Интернет. Люди потеют и кричат, их тела извиваются. Они умирают в агонии. Но это казалось предпочтительнее того, что случилось с остальными. К моменту, когда мне пришло в голову, что надо уехать из города, транспортная система отключилась. У меня не было машины. Я даже не могла арендовать её. Службы, на которые я полагалась, уволились, оставив меня ходить пешком. Вот почему я прошла около восьми километров за пять лет. Это и страх. Каждый раз, когда я выходила из укрытия, выставляла себя напоказ. Что, если кто-то — что-то — заметит меня? Нападёт в открытую или последует за мной до дома? Что, если я буду неосторожна, когда дело дойдёт до самозащиты, и я заболею? Несмотря на то, что одиночество отстойно, я не хотела умирать. Но больше всего я боялась, что если доберусь до окраины города, и там ничего не будет? Только ещё более тихие улицы и пустые дома. Меньше еды, потому что пригороды, как правило, разбросаны. Хотя, может, я могла бы вырастить овощи. И убью их своими эпически плохими садовыми инстинктами.

Моему дурному предчувствию не помог факт, что я долгое время не встречала животных. Во всяком случае, не обычных. Мне не нравилось думать, что существо, которое я когда-то видела, вероятно, была кошка. Оно спрыгнуло с фонарного столба, тело шире обычного, а ножки крошечные. Да и глаза молочно-белые. Кошмары теперь бродят по Земле. Всё умерло или стало искорёженным?

Я шаркнула по тротуару, и с таким же успехом могла бы трубить в горн, крича:

— Вот она я!

Я замерла и немного вспотела. А затем положила руку на успокаивающую тяжесть пистолета. Ложная уверенность, поскольку я не практиковалась в стрельбе. Я даже не знала, выстрелит ли он. Вот почему у меня ещё нож в ножнах на бедре, плюс ещё один, привязанный к икре.

В апокалипсисе нельзя колебаться или поддаваться брезгливости.

Ничто не шевельнулось, но я тяжело дышала под маской, вызывая головокружение. Мне хотелось сорвать её и глотнуть воздуха, но я не снимала маску. Я бы не прожила так долго, если бы тупила. Временами, однако, я задавалась вопросом, стоит ли беспокоиться. Я вспомнила все аргументы по маскам. Ни одна из них не отфильтровала вирусные частицы полностью. Так объясните, как я осталась жива? Что, если я сниму её, а вирус внедриться в мой организм?

Маска останется на мне.

Продолжая поиски новой квартиры, я вспомнила день, когда технически наступил конец света.

Глава 3

Прошлое

Мир гудел от возбуждения.

Через два дня после заявления президента о том, что они вступили в контакт с инопланетянами, все говорили о том, что будет означать первый контакт. Некоторые восприняли это позитивно, другие считали бедствием. Люди разделились на несколько групп.

Ревнивые лидеры стран, — которые проиграли этому дерзкому американцу в первом контакте. На этот раз американские СМИ объединились, зажали друг другу носы и гордились тем фактом, что инопланетяне признали величие США.

Следующий тип — те, кто утверждал, что всегда знали о существовании инопланетян, и это принесёт новую эпоху просвещения. Продажи униформы Star Trek и Звёздных Войн взлетели до небес.

Затем появились предсказатели конца света. Конец близок. Религиозные люди каялись… и скупали оружие, еду и всё, что смогли заграбастать.

Я?

Я ходила по магазинам в поисках нового наряда. И была не одна. У многих из моего поколения кружилась голова от встречи с инопланетной жизнью.

И, наконец, была последняя группа, которая, как обычно, противоречила всему, что говорил президент. Но мало кто прислушивался к разглагольствованиям главы республики. Они презирали его, поэтому не собирались верить ему на слово. Они не приняли его доказательства или свидетельства учёных. Оппозиционная партия заявила, что президент психически болен и ему нужно освободить пост. Кричали об этом громко, чтобы все слышали. В ответ президент опубликовал ещё больше видеоматериалов и инопланетных артефактов, скрытых до сих пор. Не помогло.

Убрать главу — он предал страну, выдав их секреты. Отстранить его от должности! Слово «импичмент» звучало так много раз, что население стало невосприимчивым к нему. Что не улучшило ситуацию, потому что все лишились мозгов — опять же, как, казалось, теперь происходит каждый день, — инопланетяне вторглись в нашу галактику, и каждый, у кого есть мощный телескоп, мог их увидеть. И теперь никто не мог отрицать, что что-то грядёт.