Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 252

– На кровать его! – велела подруга, кивнув на грубую, как и все здесь, деревянную кровать, сколоченную из досок и пеньков и накрытую шерстяным одеялом. – Успели! Ал, мы ведь успели, да?

– Надеюсь, – уронил Аластор, сдирая с окончательно рухнувшего в забытье итлийца ледяную одежду. – Айлин, там его сумка на лошади должна быть. Посмотри, и если не утонула, неси сюда. Там карвейн!

Подруга выскочила во двор. В печи обиженно гудели дрова, послушно разгораясь от магического огня. Аластор раздел Фарелли догола, огляделся, ища хоть какую‑то утварь. Кадушка для воды, миски, ковши…

– Сейчас напоим тебя горячим, разотрем, и все будет хорошо, – пообещал он.

Фарелли что‑то прошептал. Аластор наклонился ниже и услышал, что итлиец несет какую‑то чушь.

– Ласточка… – шептал тот. – Надо высушить ласточку…

Уже бредит, что ли?

– Тихо‑тихо, – попытался он успокоить бедолагу. – Будет тебе хоть ласточка, хоть ворона. В себя только приди.

– Ласточка! – отчаянно вскрикнул Фарелли и, сообразив, что его не понимают, безнадежно добавил: – Лютня… Ми беллиссимо… Высушить… не у огня! Только не возле огня, грандсиньор… Медленно…

– Благие Семеро, – выдохнул Аластор. – Он о лютне беспокоится! Сумасшедший! Да высушим мы ее! Не возле огня! Понял я, понял! Лежи спокойно!

«Еще до Шермеза не доехали, – подумал он с отчаянием, – а уже застряли здесь неизвестно на сколько. И не бросишь ведь его теперь!»

Случайный спутник, то ли шпион, то ли приказчик, мастер шамьета и котелка, а теперь, как выяснилось, еще и влюбленный в свой инструмент лютнист, что‑то зашептал снова, но теперь это был явный бред. Аластор положил ему на лоб ладонь и почувствовал, как тот пылает. Влетела Айлин с сумками, бросила их на пол и вытащила из одной флягу с карвейном. Что‑то шикнула на притихший было огонь, и тот снова торопливо взметнулся в очаге. Крутнула запястьем, запуская еще какое‑то заклятие, Аластор не понял, какое именно, однако было не до вопросов. Может, щит ставит?

– Ничего, – сказала подруга, старательно улыбнувшись Аластору, и протянула ему флягу, чтобы открутил крышку. – Мы справимся, правда? Мы с чем угодно справимся, Ал, только бы вместе!

– Все‑таки Пушок – удивительное создание! – задумчиво сказал Аластор, подбрасывая в печь очередное полено.

…Неказистый с виду домик был построен на совесть. Все щели между бревнами промазаны глиной, небольшое окно затянуто вычищенной пленкой бычьего пузыря, а еще снабжено прочной деревянной ставней, причем изнутри, чтобы закрывать ее, не выходя на улицу. Очаг, хоть и грубо сложенный, почти не дымил, а еще неизвестный хозяин позаботился о запасе дров, сложенных и под навесом, и в самом домике. Дрова успели высохнуть на славу, и теперь весело трещали в очаге, наполняя комнату сухим душистым жаром.

Да что там, здесь даже оказался сарай для лошадей! Не настоящая конюшня, разумеется, но добротная пристройка за домиком под общей крышей. Там даже ясли имелись, а в углу нашлась копешка сена, которой Аластор обрадовался, как величайшему сокровищу! Кем бы ни был хозяин этих мест, пусть все Благие вознаградят его за предусмотрительность. И надо будет хоть денег оставить, уезжая… Неприлично пользоваться чужим имуществом и не отблагодарить хозяина, пусть даже это простолюдин‑егерь.

Первая пара часов прошла в хлопотах по хозяйству и над больным. Аластор сам тщательно растер итлийца карвейном, ведь леди не может прикасаться к обнаженному мужчине! Потом натянул на него смену белья, торопливо высушенную Айлин, влил немного карвейна в рот и укрыл потеплее, накинув их с Айлин плащи, а сверху еще пару попон. Если хорошо пропотеет, может, все и обойдется?

Айлин тем временем достала из сумки Фарелли какие‑то травы, тщательно их разглядела и поставила на огонь котелок, зачерпнув им снега.

– Не выходи во двор без плаща, – попросил ее Аластор. – Лучше я сам!

– Ничего, я полог на себя накинула, – отмахнулась подруга. – Да и всего на минутку. Как хорошо, что дрова прямо здесь. Нам тоже горячего выпить не помешает. Ал, а ты умеешь варить шамьет?

– Ну… – протянул Аластор, устыдившись.

И в самом деле, нет бы хоть раз посмотреть, как это делает Фарелли! Сейчас бы сварил горячего хотя бы без специй!

– Ясно, – улыбнулась Айлин. – Вот и я тоже… У нас в Академии его всегда на кухне готовят, в любое время можно просто попросить дежурных поваров. Ладно, тогда попьем травяного отвара. Я у синьора Фарелли мяту нашла и ромашку! Другие травы лучше трогать не буду, а эти ни с чем не перепутаешь. Хвала Всеблагой Матери, это не грибы, – вздохнула она, вспомнив свой конфуз, и тут же засуетилась у очага.

Аластор же вышел во двор, выпустив заодно и Пушка. Метель не прекратилась, хотя ветер стал потише, снег шел по‑прежнему частый, но уже не крупными хлопьями, а мелкой крупой. Пушок понюхал воздух и уверенно потрусил к близкому лесу. Аластор глянул ему вслед, понадеялся, что умный пес принесет дичь, и пошел заниматься лошадьми. Их следовало насухо вытереть, вычистить, проследить, чтобы каждой досталось вдоволь сена, а потом, попозже, еще и напоить. Да, кстати, неплохо бы и дров принести про запас, иначе те, что в самой сторожке, быстро закончатся…

– Ал! – послышался с крыльца голос Айлин, когда Аластор уже почти закончил с лошадьми. – Иди, попей горячего. Ой, смотри, Пушок вернулся! Моя же ты умная собака! Самая лучшая в мире!

Аластор посмотрел на радостно виляющего хвостом пса, на крупную куропатку в его пасти… и согласился, что собака у них действительно лучшая в мире.

– Не понимаю, как он смог унюхать этот дом? – продолжал он рассуждать, греясь возле печки с кружкой травяного отвара в руках. – Здесь давно никого не было, печь не топили, значит, по запаху дыма Пушок его найти не мог. Домашнего скота тоже нет. Неужели он унюхал просто сам дом? С такого расстояния? Это чудо какое‑то! Или все дело в том, что он… сам такой необычный?

Говорить, что Пушок, вообще‑то, дохлый, Аластор постеснялся. А вдруг невероятный пес и правда понимает человеческую речь! Невежливо получится, хватит и того, что пришлось объяснять это Фарелли.

– Знаешь, я думаю, все дело в том, что он призрак, – так же задумчиво сказала Айлин, снимая котелок с крюка, вделанного в очаг. – То есть не совсем призрак… Формально Пушок – умертвие. Но ведь всякое умертвие – это дух, вселившийся в мертвое тело. Просто у Пушка тело не такое, как у простых умертвий. Ты моя умная собаченька… – Она почесала волкодава за ухом, и тот блаженно сощурился, положив морду ей на колени. На рассуждения о его природе Пушок, похоже, и не думал обижаться. Айлин же продолжала: – А если Пушок – призрак, облеченный плотью и всякими артефакторными штуками, тогда понятно, как он находит все, что нужно. Призраки ведь иначе смотрят на мир! И могут оказаться везде, где только захотят! У себя дома, например, если человека убили вдалеке, и он хочет увидеть родных. Или возле клада, который закопали при жизни. Я думаю… – Она с сомнением поглядела на Пушка. – Может, он и правда не заметил, что умер? Он не может нюхать по‑настоящему, но постоянно это делает. У него ведь собачий ум, вот и приходится как‑то объяснить себе самому, как он находит дорогу.

Она снова потрепала мохнатую шею, погладила пушистые уши и улыбнулась.

– Мы ведь с ним почти вместе приехали в Академию. Отец… прислал его на день позже. А лорд Бастельеро… он разрешил мне держать Пушка, хоть это и не по правилам. Сам просил об этом лорда Эддерли, нашего магистра. Даже придумал про какую‑то учебную работу… Ну какую работу я могла сделать в двенадцать лет?! Я до сих пор не знаю, как у меня Пушок таким получился! И никто не знает, даже Дарра не смог повторить. Ну вот, и когда лорд Бастельеро приказал обшить Пушка шкурой, все перестали его бояться. Пушка, конечно, – добавила она и покраснела.

Аластор с трудом удержался, чтобы не добавить какую‑нибудь гадость. Например, что лорда Бастельеро какой шкурой ни обшивай, хоть самой белой и пушистой, не поможет. Характер не тот, чтобы его перестали бояться. Но за Пушка его и правда стоит поблагодарить. Даже удивительно, что Бастельеро проявил такое участие.