Королева Теней. Пенталогия (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 237

И все же…

Айлин вспомнился леденящий ужас, который она испытала на дороге в те несколько мгновений, когда лорд Кастельмаро упал с коня. А ведь лорд Кастельмаро был их противником – и она намного старше, чем был тогда Лучано!

Нет, что бы ни говорил мастер Алессандро, убить человека – очень непросто! А уж тем более – терпеливо выжидать момент и ударить безоружного? Только не в десять лет! И к тому же наставника!

Могла бы она сама убить кого‑нибудь из преподавателей? Конечно, не умышленно, а просто не справившись с выбросом силы?

Мэтра Ладецки, ведущего нападение у Алого факультета? Мэтр был очень похож на медведя, и поначалу Айлин его побаивалась, но вскоре поняла, что за звероватым обликом прячется доброе сердце. Мэтр никогда не сердился, если что‑то не получалось, и объяснял столько раз, сколько требовалось, чтобы адепт понял заклятие. Он охотно проводил дополнительные занятия, а после урока, хитро улыбаясь, доставал из одного кармана мантии завернутое в промасленную бумагу рассыпчатое печенье с орехами, а из другого – большую фляжку с медовой водой и, посмеиваясь, наблюдал, как адепты дружно уплетают лакомство. Из фляги каждому доставалось ровно по глотку, но как же это было кстати после урока!

Милорда магистра Бреннана, такого доброго и заботливого? Он всегда лично навещал каждого адепта, попавшего в лазарет, притворно хмурился и грозил выгнать на занятия. «Вылечу – и выгоню!» Вот ему случалось ворчать и сердиться, но только потому, что магистр Бреннан любил всех адептов и беспокоился за каждого!

Мэтра Ирвинга, преподавателя нежитеведения? Его обожали все некроманты: к каждой лекции мэтр добавлял интересные случаи из своей или чужой практики, а уроки младших курсов неизменно превращались в увлекательные игры… Айлин невольно улыбнулась, вспомнив экзамен по нежитеведению на втором курсе. Тогда мэтр Ирвинг принес в аудиторию большой ярко разукрашенный мяч, сказал: «Упырь!» – и бросил его Кайлану Саграссу. Кайлан радостно прокричал все, что знал об упырях, добавил «Вурдалак!» – и перебросил мяч Иде…

Пожалуй, это был самый веселый экзамен в ее, Айлин, жизни!

Милорда магистра Роверстана, то есть Дункана? Да об этом и подумать смешно!

«Но ведь было же и другое?» – безжалостно напомнила она себе.

Был же страшный крик мэтра Кирана, горящего фиолетовым пламенем, как ужасный факел! И ледяное торжество в глазах мэтра Бастельеро, подступившие к горлу слезы и невыносимое чувство беспомощности… Пожалуй, если бы не поддержавший ее Дарра, и если бы лорд Бастельеро не отпустил мэтра Кирана…

«Да, – подумала Айлин, чувствуя, как холодно становится внутри. – Если бы тогда я не справилась, если бы случился выплеск… Конечно, мэтр не погиб бы. Он же Избранный! И сильнейший из всей гильдии, наверное… Но я бы попыталась, конечно, попыталась бы! За мэтра Кирана! Или за Аластора, если бы вместо лорда Кастельмаро на дороге оказался бы лорд Бастельеро… Но не просто же так, ни за что?!»

«Я не понимаю, мастер Алессандро», – сказала она призраку мысленно, опять покосившись на Лучано Фарелли.

Тот только что свесился с лошади, попытавшись тронуть Пушка за уши. Волкодав в последний момент отскочил в сторону, а когда итлиец выпрямился, легонько боднул его кобылу мордой в бок.

Возмущенный возглас Фарелли и не менее возмущенное ржание гнедой слились воедино, и Айлин увидела, как даже Аластор, все утро мрачно думавший о чем‑то, заулыбался.

– Ах так, синьор Собака! – услышала она веселый голос с едва заметным итлийским акцентом. – Ну, берегитесь! От меня еще ни один пес не ушел… непоглаженным! Вот придете вы спать в палатку, там я вас и под‑ка‑ра‑улю! – с некоторым трудом выговорил он.

Пушок ответил ему снисходительным взглядом, подбежал к ближайшему кусту, напоказ задрал на него лапу и постоял так пару мгновений, а потом обернулся на итлийца. Тот покатился со смеху, и Аластор опять, словно нехотя, улыбнулся.

«Если вы забрали его из этого ужасного приюта, спасли от… публичного дома, – проговорила Айлин, стараясь не покраснеть еще сильнее при упоминании такого места. – Если вы были его наставником и покровителем… Почему он вас убил? Разве это не глупо?!»

– Вы мне не верите, прекрасная синьорина? – с горечью вздохнул Алессандро, отводя взгляд от Лучано и обращая к Айлин красивые и безупречно честные глаза. – Но вы служите Претемной Госпоже, и уж вы‑то знаете, что несчастные неупокоенные души вроде меня лишены возможности лгать. Хотите знать, почему он меня убил? Все очень просто. Убить наставника – это невероятное деяние для нашей гильдии, а уж в десять лет! Я не припомню, чтобы кто‑то из юных Шипов решился на подобное. После моей смерти Лучано забрал к себе один из грандмастеров гильдии. Синьор Фарелли стал его любимым учеником и воспитанником, избавился разом и от опасных занятий, и от наказаний наставников, и от зависти других мальчиков. Достойная награда, согласитесь? Вот во что он оценил мою жизнь, синьорина!

Лицо призрака исказилось, и Айлин против воли почувствовала жалость. Если все действительно так… Но что‑то мешало ей поверить до конца. В конце концов, она ненавидела поступок лорда Бастельера с мэтром Кираном, но и Бастельеро, и сам Лоу в своем дневнике сходились в одном: призраки бывают удивительно коварными и опасными тварями. Да, они не могут лгать. Но порой во лжи нет ни малейшей необходимости, достаточно должным образом сказать правду – и собеседник преотлично обманет себя сам.

«Я не могу взвалить на Аластора еще и это, – подумала она, очень хорошо скрыв эту мысль. – А если то, что мастер Крема сказал вчера вечером, правда, Аластору тем более нельзя ее знать! Я должна все понять и решить сама. Я некромантка, это мое служение и моя ответственность. И ошибиться мне нельзя. Либо я погублю Аластора, доверившись подлому убийце, либо – невиновного человека, если призрак ухитряется лгать. Значит… Значит, надо думать! Рано или поздно маски слетят, и я увижу правду. Только бы не поздно, Претемнейшая, только бы не поздно!»

– Милорды коллеги, – негромко сказал Эддерли. – Позвольте мне открыть это заседание по праву старейшего. Впрочем, если у кого‑то есть возражения, то я охотно передам…

Он запнулся, и Ладецки прогудел со своего места:

– Ну что вы, милорд! Мы все глубоко чтим ваш опыт. Кому как не вам!

Магистры склонили головы, соглашаясь, и Грегор последовал их примеру. Сегодня для него поставили кресло на конце стола, и Грегор слегка нахмурился, поняв, что показалось ему таким странным. Артефакторы так и не выбрали нового главу, и центральное кресло, больше похожее на трон, тоже никем не занято – это понятно. Однако пустых мест за столом оказалось три. Кого нет? Ах да, Роверстана. Странно, кстати.

– Тогда сначала о печальном, – вздохнул Эддерли и сплел перед собой пальцы, положив руки на стол. – Магистр Бреннан, вам лучше всех известно, во что нам обошелся этот день. Прошу вас…

Целитель кивнул, и Грегор увидел, что его шевелюра, где раньше темные пряди еще мешались со светлыми, стала совершенно седой, да и морщин добавилось. Бреннан немного подался вперед, и в те несколько мгновений, пока он еще не заговорил, Грегору стало по‑настоящему страшно. Вспомнился коридор, заваленный телами, как ему тогда показалось. Прозрачные восковые лица Аделин и Ирвинга, окровавленная Ида Морьеза… Он вздрогнул и усилием воли отогнал эти видения.

– Двадцать шесть человек, – тихо и очень четко сказал Бреннан. – Девятнадцать адептов, четыре преподавателя и трое служащих. Еще человек десять ранены тяжело, но выкарабкаются, если будет на то воля Милосердной Сестры.

– Двадцать шесть… – почти беззвучно, одними губами повторил Эддерли и осенил себя кругом Семи Благих.

Магистры один за одним склонили головы, а у Грегора перехватило дыхание. Слишком много! Хотя… меньше, чем могло быть. И да, каждый из них на его совести. Но разве можно было иначе?!