Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина - Страница 55

Грау смотрел на меня широко раскрытыми глазами и ничем не мог помочь. Я подставила и его со своей нелепой затеей, надо было бежать сразу же, сейчас мы могли бы уже ехать дальше и дальше от этого звериного логова. А что нас ждет теперь?

Внезапно двери комнаты распахнулись и на пороге появился Вальтер. Я даже не успела испугаться, как Грау бросился к нему, но вдруг раздался странный громкий хлопок - Отто качнулся назад, а потом стал неловко садиться на кровать и вскоре упал на меня, я едва успела ухватить его за плечи и уложить рядом с собой.

На белой рубашке Грау расплывалось бурое пятно. Он жадно открывал рот, часто хватая воздух, глаза у него были совершенно растерянные.

Я не могла ничего думать, ничего не чувствовала, я словно оглохла и онемела, осталась лишь способность видеть, и сейчас я видела направленное на меня дуло маленького пистолета в руках генерала.

— Папа, стой! Это же Ася!

Франц откинул одеяло и встал у кровати. А потом развел руки в стороны и пошел к отцу. Он пошел сам, медленно и неуверенно переступая широко расставленными ногами. Вальтер опустил оружие и шагнул навстречу сыну, обхватил его, крепко прижимая к себе. А потом Отто заговорил:

— Ася, пиши… я вспомнил - это слово означает кровь… надо писать кровью… имя, Ася, скорее пиши имя… Ты должна успеть.

Грау прижал мою руку к свое груди, а после отбросил ее в сторону книги. И я, словно послушный робот, пальцем вывела внутри рамочки три красные буквы А - С - Я, а потом добавила ниже еще четыре… И это было все, на что я оказалась способна. Он умирал на моих руках, кровь вытекала из его груди - мои колени, мое платье и постель вокруг - все было залито кровью. А я ничего не могла для него сделать, не могла даже пошевелиться.

А он еще был жив и даже пробовал слабо улыбаться. У меня кружилась голова, я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание, но остатки разума мне шептали, что надо оказать ему какую-то помощь, перевязать рану, остановить кровотечение… но нет сил даже сдвинуться с места… наваждение.

— Ich liebe dich… Ich sterbe... (Я люблю тебя... я умираю)

Странно, почему сейчас звучит немецкая речь, он же раньше говорил совершенно иначе, я привыкла к другому звучанию, я его понимала.

— Отто, ты слышишь меня, я здесь, я рядом, тону вместе с тобой, как и обещала, только не исчезай!

Я наклонилась к его лицу и коснулась губами лба, а потом чернота и бесконечная пропасть… падение… холод… небытие.

Алые паруса

Ребята, надо верить в чудеса, Когда-нибудь весенним утром ранним Над океаном алые взметнутся паруса, И скрипка пропоёт над океаном. Не три глаза, ведь это же не сон, И алый парус, правда, гордо реет, В той бухте, где отважный Грей Нашел свою Ассоль, В той бухте, где Ассоль Дождалась Грея.

Я смотрела на белый потолок больничной палаты и пыталась заново научиться думать, дышать и жить.

— Девушка-а… Ася Владимировна-а? Ну, как вы - лучше? Пришли в себя? Ох, уж вы нас и напугали. Хотели уже подключать вас к аппарату искусственного дыхания, консилиум собирали вчера по вашему случаю. Но вы - умничка, сами очнулись, это до чего же дети своих учительниц доводят, а? Завтра праздник такой, у вас намечено выступление с детьми, а вы тут вздумали впадать в кому. Ну, куда же это годится?

Я скосила глаза на пожилого мужчину в белом халате. Он сидел на стуле возле моей койки и настойчиво протирал очки.

— Самочувствие как? Отвечать можете? Имя свое можете назвать?

— Да-а…

— Вот и славненько, значит, мамочку вашу мы беспокоить не будем, а то хотели уже звонить по номеру в мобильном телефоне. Вовремя вы очнулись, голубушка!

— А я где?

— Вторая городская, Асенька, больничный комплекс на Котовского, отделение реанимации. Водички хотите?

— А какой сейчас год?

— Ну-у, это вы зря… это вы бросьте!

Конечно, зря, если уже "мобильные телефоны и вторая городская больница". Дома, Ася, ты дома.

— А где… где же он? Я была одна?

— Кого вы потеряли?

Я закрыла глаза и почувствовала, что задыхаюсь. Вокруг забегали люди, зазвучали взволнованные голоса... острая боль укола, потом противный запах нашатыря.

— Я в норме. Все хорошо.

По настоятельной просьбе меня выписали на следующий день. Я была совершенно здорова, но мне рекомендовали полный покой. А еще продлили больничный в связи с полнейшим нервным истощением, которое, возможно, было связано с моей профессиональной деятельностью.

Я вернулась в свою маленькую квартиру и долго ходила по комнатам, бесцельно трогая всякие предметы, переставляя с места на место уже забытые вещи. В голове звенела пустота. Сегодня девятое мая, из парка неподалеку доносилась музыка, в небе летел одинокий воздушный шар нежно-розового цвета. Я села на диван и долго-долго так просидела, покачиваясь из стороны в сторону.

Потом зачем-то включила телевизор. Мужчина в немецкой форме допрашивал связанного красноармейца с окровавленным лицом. Я нажала другой канал… Татьяна Арнгольц бежала по лесу в полном снайперском снаряжении, русая коса перекинута на грудь, глаза шальные, накрашенные.

На следующем канале показывали документальные кадры хроники - окопы, танки, самолеты. Еще и еще щелчок пульта… Федор Бондарчук ругается матом, пока доктор в лазарете вытаскивает из его спины осколки.

«Они сражались за Родину» - классика советского кино. Я выключила телевизор и спряталась в ванной. Мне хотелось уснуть навсегда. Утонуть, быть может. Так нечестно. Мы должны были утонуть вместе, я ведь ему обещала.

Из квартиры внизу вдруг раздалась громкая музыка, и вскоре я начинаю различать слова. Слышала эту песню раньше, даже знаю перевод. Когда-то бывший муж Егор увлекался Рамштайн.

Der Wahnsinn ist nur eine schmale Brücke die Ufer sind Vernunft und Trieb…

Безумие - Это лишь узкий мост, Берега: разум и инстинкт.

Die Spur ist frisch und auf die Brücke tropft dein Schweiss dein warmes Blut

След свежий, и на мосту Капли пота и твоей тёплой крови.

Du riechst so gut du riechst so gut ich geh dir hinterher du riechst so gut ich finde dich so gut ich steig dir nach du riechst so gut gleich hab ich dich

Ты пахнешь так приятно Ты пахнешь так приятно Я следую за тобой... Я найду тебя...Япреследую тебя... Сейчас я овладею тобой.

Меня охватила злость! Я точно знала, что в квартире на первом этаже с незапамятных времен проживает дедушка ветеран Великой Отечественной Войны. Василию Петровичу девяносто пять лет, он ничего не слышит и почти не видит. У него вся грудь в орденах и медалях, а в ноге до сих пор сидит крошечный осколок - его не могут вынуть даже сейчас.

У него нет трех пальцев на правой руке, нет уха и правый глаз вставной - последствия взрыва фугасной бомбы. И в день Победы какой-то выродок включил у него в квартире "Рамштайн".

Я вылезла из ванны, быстро оделась и прошла на кухню. Мигом передумала тонуть! Я взяла молоток для отбивания мяса и спустилась на первый этаж. А потом, недолго соображая, забарабанила по железной двери. Через три минуты мне открыли. На пороге стоял тощий "очкастый" студент в одних шортиках и с бутылкой пива в руке.

— Привет! Бухать будешь?

— Я тебя сейчас убивать буду, понял!

— За что? - искренне удивился он.

Я бесцеремонно прошла в квартиру и уставилась на царящий там разгром: скомканная одежда, пустые бутылки, парочка разобранных ноутбуков, мелкие детали, отвертки, копченая корюшка на вафельном полотенце и нарезка серого хлеба.

— А Василий Петрович где?

— Так они с бабкой на дачу смылись еще вчера, тебе че надо-то?

— А ты кто будешь Василию Петровичу?

— Внук! Меня зовут - Тор, смотри…

У парня на плече были нарисованы скрещенные молоточки. Я откашлялась и сказала:

— Слушай ты, внук ветерана и по совместительству Т-о-о-р, если я еще хоть раз услышу из этой квартиры Рамштайн, я тебе такой Рагнарек устрою, мало не покажется… Все ясно?