Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина - Страница 32

— Ты меня успокоила. Меньше всего я хотел бы тебя огорчить. И не следует так дрожать. Я же не кусаюсь, хоть ты и прозвала меня волком. Я могу быть очень порядочным животным, даже почти ручным. Со мной тоже иногда можно поиграть, как у тебя это здорово получается с Грау. Скажи, он уже лижет тебе руки? Уже виляет хвостом?

Вальтер говорил совершенно нелепые и постыдные вещи, я даже решила, что он-то как раз и пьян, но от него даже сигаретами не пахло, только едва уловимый запах хорошего мужского одеколона.

Вдруг на кровати заворочался Франц, и я рванулась к нему, на мгновение прижавшись к груди Вальтера, но он тотчас отстранился и отпустил меня.

— Ася… когда ты пришла? Уже утро? - сонно бормотал мальчик.

— Спи, мой дорогой, едва наступила ночь, я только вернулась с прогулки. Завтра я тебе все расскажу, а пока спи.

— Хорошо. Посиди со мной. А папа уже ушел?

Я обернулась на Вальтера, он стоял у стены и молча смотрел на нас. А потом вышел в коридор, осторожно прикрыв за собой двери. Я почти целый час пролежала без сна рядом с Францем, прежде чем прокрасться к себе.

Не передать весь тот ужас, с которым я медленно заходила в свою комнату, мне казалось, что генерал может ждать меня там. Но комната была пуста. Я не стала снимать платье, только отстегнула чулки и забралась под покрывало. Заснуть мне удалось, наверно, лишь ближе к утру.

Бестолковый день

Если б не было тебя Скажи, зачем тогда мне жить В шуме дней, как в потоках дождя Сорванным листом кружить.

Если б не было тебяЯ б шел по миру как слепойВ гуле сонма чужих голосовУзнать пытаюсь голос твойИ звук твоих шагов...

Отто.

Когда Вальтер сказал, что с ними поедет Курт, я чуть не вышел из себя - с какой стати! А потом понял - это месть за наш вечер, Вальтер всегда одной рукой дает, а другой отнимает, он любит манипулировать людьми. Ему нравится чувствовать себя наверху, когда под началом целое стадо марионеток, которых можно дергать за ниточки как заблагорассудится.

Но зачем он делает это со мной, ведь мы ближе, чем просто начальник и подчиненный. А она... Вальтер не оставит ее в покое, он и смотрит на нее теперь иначе, серьезно и вдумчиво. И мне становится тревожно - что, если я не сумею ее защитить, и он заберет ее, изменит под себя и Ася станет совсем другой, не такой как сейчас. Будет говорить и даже улыбаться иначе. Будет ли она тогда вообще улыбаться…

Со мной творится нечто странное и новое ощущение даже не раздражает, словно так и должно быть. Похоже на то, как трескается сухая змеиная кожа и нужно выбраться наружу, освободиться от старого тесного чехла, родиться заново. Стать свободнее и заново моложе, сбросив груз прежних обид, отряхнуть пыль былых забот. А еще это состояние напоминает появление ростка, который изо дня в день прорастает в моей душе. Необходимо - болезненно.

Я хочу ее видеть. Каждый час. Каждую минуту. Слышать ее голос, чувствовать ее запах, хотя она, вроде бы, ничем и не пахнет, но мне кажется, что должна пахнуть морем. Я закрываю глаза и вижу ее на берегу. Она стоит и ждет чертов корабль с алыми парусами, а его все нет.

Я готов искать проклятого капитана по всему свету, лишь бы он поскорее приехал и сделал ее счастливой. Я готов за шиворот притащить его к ней, лишь бы она была рада! Остальное уже не важно, и тем более я сам. Меня почти нет.

Но теперь я хочу жить, хотя бы пока она здесь - рядом, так близко, что иногда наши руки соприкасаются невзначай. Я должен жить, потому что ей это может пригодится, ведь иначе она будет совсем одна. Маленькая и трусливая. И еще хочет казаться храброй. Строит из себя отважного бойца. Такая глупая. Беспомощная.

Я боюсь за нее, боюсь, что с ней может случится что-то очень плохое и меня не окажется рядом. Как это произошло во мне? Когда? Прошлым вечером или немного раньше… Вчера уже было странно - я даже почти ее поцеловал.

Она сидела с закрытыми глазами и пела свою обычную чепуху, она всегда поет чепуху, когда очень волнуется. С ней нужно в это время быть рядом и держать за руку. Я бы сидел и держал… я делал так с Эльзой и ей становилось лучше на время. А потом маму увезли.

Асю тоже могут увезти, если станет известно, кто она и откуда. Вальтер, наверняка, уже все про нее разнюхал, я не сомневаюсь, что в комендатуре давно нет тощего поляка, но Вальтер пока молчит, у него на руках козыри, он ждет лишь удобного момента, он любит рассчитать точное время. Ему пока некуда спешить.

И вот я стою у окна и смотрю, как Курт заносит Франца в машину и садится вперед. Она бросает взгляд на окна кабинета и усаживается рядом с мальчишкой. Она поворачивается и снова смотрит наверх, а я прячусь за занавеской, задыхаясь от бешенства.

Только я должен был их отвезти! Я должен был катать их по городу, мы остановились бы у того магазина с игрушками, я купил бы ей всех кукол, ну и безделушки для Франца, конечно. А потом мы заехали бы в парк и покормили птиц, у нее бы улучшилось настроение, она бы смеялась и шутила, как будто у нас все хорошо.

Машина трогается с места и мне хочется бежать следом, потому что сейчас ее от меня увозят. Мучительно больно, но я должен усвоить урок Вальтера. Мне нельзя к ней привыкать, потому что она мне не принадлежит и не будет принадлежать никогда. Сейчас он совершенно ясно дал мне это понять.

И значит, сегодня будет еще один длинный бестолковый день, я должен хоть немного сосредоточиться на отчетах, которые мне поручил проверить фон Гросс. Он сказал, что это важно. Но точно не для меня. Я думаю лишь о ней. Я представляю, как она выходит из машины и с отвращением смотрит на Курта, он же чурбан, у него в голове только одни приказы и распоряжения, ну, иногда девки.

А если он будет пялиться на нее? У меня кулаки сжимаются, когда я представлю, что он может о ней фантазировать. О моей Асе… Она все равно немножко моя. И никто не запретит мне так думать.

Ася.

Я запретила себе думать о ком-либо кроме Франца. У нас есть задача найти подарок для его папочки и мы это сделаем. А еще купим цветную бумаги, карандаши и все забавное, что захотим. Я бы, конечно, поискала некоторые вещи себе лично, но только не с этим водителем. На его месте должен быть Грау и тогда все было бы иначе. Гораздо проще и легче… Мы, кажется, немного подружились в последнее время.

Как обидно, что Вальтер его не отпустил. Он это сделал нарочно, чтобы показать, что он главный, да кто сомневается? Мы все у него под колпаком. Хм, кажется, это фраза из «Семнадцать мгновений весны», я где-то читала, что половина женщин Советского Союза были влюблены в образ Штирлица, созданный Вячеславом Тихоновым.

Даже какой-то журналист писал, что фильм приукрашивает высшее немецкое руководство, делая гитлеровских офицеров подтянутыми гламурными красавчиками. А я вспоминаю кадры с женщиной и ее новорожденным ребенком на подоконнике раскрытого окна и вся эта «арийская привлекательность» моментально исчезает. Можно ли быть симпатичным чудовищем? Можно ли быть элегантным, изящным, соблазнительным чудовищем? Только в глазах извращенцев, по-моему.

Отто симпатичный, но ведь он же не монстр. Я просто не верю, что он мог пытать и бить беспомощного человека. А Вальтер? Он - генерал, он тоже не должен заниматься сам такими вещами, он только ими руководит. Господи, так это ж еще страшнее - руководить адом! Следить, чтобы вовремя подвозили дрова, чтобы хватало крючьев и плеток наивысшего качества.

Нет, Вальтер все-таки не в гестапо служит, он совсем по другой части. Фон Гросс занимается поддержанием порядка в городе, чтобы все работало как часы, он - хороший хозяйственник, так о нем однажды сказал Грау.

Я же хотела думать о Франце… Да, вот и магазин с канцелярскими товарами. Водитель поворачивается ко мне и спрашивает, буду ли я выходить. Я отвечаю утвердительно. Голова пустая… что же нам нужно… какую-нибудь ерунду тоже не хочется дарить, подарок вручит Франц лично дорогому папочке, все должно быть прилично.