Разбей сердце принцессы - Моран Фэя - Страница 77

Благотворительный вечер подходит к концу спустя уже тридцать минут после нашего с Гаем последнего разговора. Гости расселись по своим дорогим тачкам и очень скоро разъехались.

Поместье вмиг опустело.

Теперь оно кажется ещё больше, чем раньше. А тишина, затаившаяся в каждом огромном зале, в каждом уголке, немного даже успокаивает.

Однако в доме остаётся «живым» одно-единственное место – просторный, словно бесконечный зал с огромным столом на золочёных ножках посередине. Он пестрит кучей самой разнообразной еды, и, должна признать, слюнки у меня при виде всего этого потекли, так как я действительно голодна и против ужина ничего не имею.

– Что ж… Наконец мы можем поговорить все вместе, – улыбается Стивен, беря в руку бокал с красным вином. – Каталина, прошу вас, чувствуйте себя как дома.

Гай сидит напротив меня, и взгляд снова задумчивый. Настолько, что возникает такое ощущение, будто бы мне нужно всего лишь немного прислушаться и я смогу услышать его мысли. Рядом с ним сидит его ослепительная сестра. Невероятно красивая.

– Расскажи о себе, – вдруг просит Камилла. – Мне интересно узнать о тебе всё.

Я смущённо улыбаюсь, опускаю взгляд на свои колени, пытаюсь придумать, что же им такого о себе рассказать.

– Ну, я не знаю даже, с чего и начать.

– Как и где вы познакомились с моим братцем?

Гай берёт в руку бокал и опустошает его. Я при этом не могу отвести взгляда от его красивых губ, с которых он облизывает остатки напитка.

– Ну… – начинаю я, сумев всё же отвернуться. – Мы познакомились в студенческой библиотеке. Я пыталась выучить тему из физики, кажется, когда он ко мне подошёл.

– И зачем ты помешал ей учиться, а? – в шутливой форме проговаривает Камилла, посмотрев на своего брата.

Гай не отвечает ей, по-прежнему сидя с опущенной головой. Может, я что-то не то сказала в нашем последнем разговоре? Что с ним происходит?

– А чем занимаются ваши родители? – вдруг интересуется Стивен, вынув меня из мыслей.

– Отец владеет компанией Norwood Globe, а мама полностью отдаётся своему хобби – дизайну одежды. Кстати, это платье, что сейчас на мне, как раз сшито по её образцам.

– Потрясающе, – восхищённо произносит мужчина. – Должен отдать вашей матери должное. Она – первоклассная мастерица своего дела. Позволю себе даже признаться, что слышал, как многие дамы во время вечера обсуждали ваше платье. В хорошем смысле.

– Я польщена… А ещё мне ужасно неловко за то, что у меня не было с собой средств, чтобы внести свой вклад в ваше мероприятие… Гай не сказал, куда мы ехали.

– Всё хорошо, мисс Норвуд, – отмахивается Стивен. – Не спешите расстраиваться. Подобные вечера в моём доме проходят чаще, чем обычные семейные посиделки. Учтите, вы всегда приглашены и можете приезжать в любое удобное для вас время. Вы теперь моя почётная гостья.

Улыбаюсь широко, но при этом сохраняя всё то же смущение.

И чего это я так волновалась из-за встречи с отцом Гая? Его жесты, манера речи, любое его движение, голос и внешность… Он так к себе располагает, что я невольно задумываюсь: может быть, эти качества перешли от него и к сыну. Я поддалась на чары этой семейки без труда.

– Отец, не хочу прерывать вашу беседу, – вдруг произносит Гай, – но Каталине пора возвращаться домой.

Меня снова охватывает нескрываемое удивление. Вроде мы не договаривались о том, что я должна буду вернуться домой к определённому времени.

– Так скоро? – Мужчина вытирает рот салфеткой и встаёт со своего места. – Что ж… Мне было очень приятно поговорить с вами, юная леди. Вы определённо хороший выбор для моего сына.

В очередной раз благодарю Стивена за комплимент и тоже встаю, пытаясь сделать это максимально бесшумно. Гай вдруг оказывается рядом и берёт меня за руку. Мне нравится, что он вносит в мою жизнь больше тактильности, когда раньше я считала, что прикосновения точно не моё.

Пока Стивен и его дочь, о чём-то разговаривая, надевают верхнюю одежду, чтобы выйти и проводить нас, потому что на улице уже заметно похолодало, мы с Гаем от них отдаляемся.

– А что случилось? – спрашиваю я его тихо. – Почему я должна ехать домой?

– Твоя мама просила привезти тебя обратно ближе к десяти вечера.

– Когда? Или ты говоришь про тот момент, когда вы болтали на испанском?

Он кивает в ответ, а я ухмыляюсь:

– Надо же, как ты боишься мою маму.

– Она обещала отгрызть мне голову.

Коротко засмеявшись, я замечаю любопытные взгляды горничных, прикованные ко мне. Они преследуют меня даже тогда, когда мы уже спускаемся по ступенькам вниз.

– Тебя довезёт Майкл, – вдруг говорит Гай. – Наш водитель. Я должен остаться. Надеюсь, ты не обидишься?

– Нет, – уверенно отвечаю я, хоть мне и интересно, что же такое случилось, что ему так нужно остаться.

Но расспрашивать я не собираюсь. Только лишь оборачиваюсь, встречая взгляд Стивена, который кивает мне в знак прощания, а я пытаюсь улыбнуться в ответ.

Гай смотрит вслед отъезжающей машине несколько часов, дней, лет, веков… По крайней мере, так ему хочется. Всё лучше, чем обернуться и встретить похожие на его собственные зелёные глаза. Правда, в глазах отца нет той неуверенности, моментами проскальзывающей у самого Гая.

Всем вокруг всегда кажется, что глаза Гая холодны. Но на самом деле это обман. На самом деле они полны скорби и боли. Просто за столько лет успеваешь обучиться совершенной искусной лжи и притворству. Ты оборачиваешь всё в свою пользу. Ты возводишь вокруг себя стены, за которые никто не может входить. Ты делаешь вид, что груб и жесток, и может быть, ты и в самом деле жесток, но не настолько, как того хочет отец.

Мужчина делает несколько тяжёлых и громких шагов вперёд. Гай всё ещё стоит к нему спиной, но он уже это ощущает. Эту боль, обжигающую кожу. Он думал: «Прошло столько лет, я уже привык», но каждый день, глядя на собственную спину, покрытую округлыми шрамами, в зеркале, он вспоминает о моментах страданий: как его, так и чужих.

316. Вот точное количество шрамов.

316 шрамов.

316 проявлений слабости.

316 наказаний.

Прошло уже четыре года с того дня, когда появился последний, но от ожидания ещё нескольких уродливых рисунков на спине избавиться так и не получилось. Они, кажется, болят до сих пор. Конечно, не так сильно, как тогда, когда отец нанёс первую рану, но от этого легче не становится.

– Папулечка, – улыбается сестра Гая, обняв отца. – Тут сейчас, как я погляжу, начнутся мужские разговоры, поэтому оставлю вас. Удачной беседы, братец!

«Пожалуйста, не оставляйте меня… Не оставляйте меня одного рядом с ним. Пожалуйста…»

Но сестра мыслей слышать не может. Она уже покидает двор.

– О чём ты думаешь?

Голос отца проходится по каждой косточке в теле. Каждая мышца невольно напрягается. Гаю иногда кажется, что отцу вовсе не нужно ни о чём спрашивать. Что он прекрасно проникает ему в голову и видит всё, о чём он когда-либо размышлял.

Гай наконец набирается смелости обернуться и взглянуть в ненавистное лицо Страха.

– Столько лет я провёл, обучая тебя одному-единственному правилу: не показывать слабости. – Лицо мужчины непроницаемо. Теперь это не то лицо, которое видела перед собой Каталина. – Слабость превратит тебя в жалкое подобие человека.

Гаю хочется сказать, что испытывать чувства вовсе не слабость. Но едва подобные мысли приходят ему в голову, как он отгоняет их прочь.

– Я вижу, что ты думаешь, – всё продолжает отец. – Вижу, что происходит в твоих чёртовых глазах, когда ты смотришь на неё.

Сердце сжимается от страха и отчаяния. И хоть лицо Гая остаётся спокойным, внутри кровоточит каждый капилляр и дрожит душа.

– Не смей, никчёмное ты создание, – шипит отец чуть ли не в ухо сыну. – Я готовил тебя. И ты не смеешь сейчас давать своей жалкой душонке вдруг вспомнить о совести. – Плечи Гая почти расслабляются, когда мужчина наконец отходит в сторону, продолжая при этом: – В нашем мире совести и жалости нет места. Ты мой наследник. Ты – Кровавый принц. Именно на тебя ляжет вся ответственность. Оправдай же своё прозвище. – Грубый хриплый голос отца звучит всё громче и громче: – Но как я могу быть уверен в тебе, если одна никчёмная девчонка способна поселить у тебя в сердце сомнения?! Я не потерплю этого, так и знай.