Разбей сердце принцессы - Моран Фэя - Страница 52

Его рука заправляет прядь моих волос за ухо, и у меня сбивается дыхание от этого жеста. Он смотрит на меня как-то иначе. Не так, как обычно. И снова ставит меня в тупик своими резкими переменами в настроении.

– Я подожду. Ты рано или поздно согласишься.

– Так уверен в этом?

Гай кивает, отходя от меня. Потом садится на мотоцикл.

– До встречи, Каталина. Я буду ждать нашей следующей встречи.

– Пока, – я машу ему рукой.

Когда же он уезжает, я начинаю улыбаться, прокручивая в голове последние события. Может, я наивна, может, просто глупа, ведь впервые в своей жизни испытала нечто такое, и поэтому так веду себя.

Не знаю. Может быть.

Продолжаю улыбаться, как дура, и смотреть на давно уехавший мотоцикл, от которого остались лишь еле заметные следы шин на асфальте. Борюсь с бабочками в животе, пытаясь вытеснить их оттуда. И только потом уже следую к своему дому, который Гай назвал замком с драконом.

И я с ним даже согласна.

– …В таких условиях на президентских выборах тысяча девятьсот девяносто второго года победу одержал кандидат от Демократической партии Билл Клинтон. В своей предвыборной кампании он делал упор на необходимость экономического подъёма и создания условий для преуспевания среднего класса… Вы делаете себе пометки, мисс Норвуд?

Я прихожу в себя, тут же принимая «бодрую» позу. Мой преподаватель по истории, мистер Фицджеральд, смотрит на меня строго и даже с каким-то разочарованием. Хотя, может, мне и показалось. Тут же опускаю голову в свою тетрадь, где выведено всего несколько предложений, и вновь смотрю на историка.

– Да. Я всё записываю, – говорю убедительно я.

– Я очень на это надеюсь, ведь на следующей неделе у вас экзамен.

Я в шоке распахиваю глаза, желая, чтобы всё это мне послышалось. Я точно не готова к экзамену, а хорошие баллы просто обязана получить. Но, несмотря на панику в голове, всем видом демонстрирую свою уверенность. Историк замечает это и слегка улыбается, после чего говорит, что занятие окончено. Я скрываю радость на лице, показывая вместо неё «разочарование», а в душе ликую, что этот нудный урок наконец подошёл к концу.

– Будьте готовы к экзамену, пожалуйста, – говорит мужчина. – До скорого, мисс Норвуд.

– До свидания. Спасибо за занятие.

Неприятно быть такой лицемеркой, но другого выбора у меня нет. Не могу ведь я напрямую заявить, что мне плевать на занятия и что единственное, чем я с удовольствием занималась бы по жизни, – это лежать дома с какао в одной руке и с чипсами во второй, уставившись уже давно поникшим взглядом в экран плазменного телевизора. Да, мама часто твердит, что в семнадцать лет нужно быть активной, энергичной и не иметь ни малейшего желания даже на секунду присесть. Но почему-то меня эти явления обошли стороной, даже не намекнув о своём присутствии.

Когда преподаватель по истории наконец уезжает, я свободно выдыхаю. Хотя не до конца. Ведь мама уже ждёт меня в гостиной, надеясь услышать подробный рассказ о наших с Ирэн и Вэнди беседах, и она может заговорить о Гае, которого я больше ни от кого из них не скрываю. Пока я иду к ней, сидящей на диване с чашкой кофе в руках, я прокручиваю наш будущий диалог в голове. Ничего особо умного не приходит в голову, и я решаю придумывать на ходу.

– Ну что ж, как прошёл вечер с этим мальчиком… с Гаем, кажется? – с ходу спрашивает мама.

Я столбенею на месте и не могу пошевелиться. Не могу и слова вставить. Кажется, я превратилась в ничтожный камень.

Взгляд мамы не выдаёт никаких эмоций. Если сказать вернее, она не смотрит на меня со строгостью или намёком на очередную нотацию. Выглядит абсолютно спокойной, что весьма меня настораживает.

– Откуда ты знаешь? – произношу я, еле уняв дрожь в голосе.

– Я ведь не слепая. Я видела, как он подвозил тебя, но знала ещё гораздо раньше. О том дне, когда ты перебралась через забор и уехала с ним, я тоже знаю.

От её слов у меня отвисает челюсть.

– Ты знала с самого начала и не остановила меня? Почему?

– Хотела убедиться, что ты чиста. – Мама внезапно встаёт с места. – Что ты не спишь с ним.

У меня всё внутри сжимается от отвращения. От стыда и мерзкого ощущения какой-то грязи в словах матери.

Не могу поверить в то, что слышу. Не могу поверить, что мама – самый родной и близкий мне человек – сказала подобное. Не верю, что её голову вообще посещали такие мысли обо мне.

Еле держусь на ногах, чувствуя, как сердце сжимается от непонятной боли. Хочется просто уйти, но я продолжаю стоять.

– Ч‐что? – дрожит мой голос.

– Я следила за вами, боясь застать вас за занятиями, которые совершенно не подходят женщинам из нашего рода, Каталина. Но ты не разочаровала меня. Спасибо. – Мама идёт к двери. – Однако мне придётся предпринять меры. Моя дочь не будет оставаться наедине с незнакомцем в такое-то время. Он мог в любой момент напасть на тебя, девочка моя. Прости за то, что я сделаю, но ты меня вынудила. Когда-нибудь ты поймёшь, что я желаю тебе только добра. Теперь иди к себе в комнату.

– Мама, я…

– Живо в комнату!

Она хватает меня за руку так грубо, что я поверить в это не могу. Поэтому я даже не возражаю и, словно пленник, потерявший смысл своего существования, медленно плетусь к ступенькам, ведущим на второй этаж, вслед за мамой. И так я оказываюсь в своей комнате, стены коей уже давно впитали в себя все мои эмоции и чувства, которые я не показывала ни одному человеку. Лишь комната их видела. Лишь комната была моим лучшим другом.

– Никаких разговоров, друзей, фильмов и прочего.

И это последние мамины слова, прежде чем она забирает мой телефон со стола, закрывает дверь на замок, а затем громко просит охрану следить за мной, чтобы я не вышла из окна и на этот раз.

Теперь слова о замке с драконом не кажутся мне смешными.

Сегодняшнее утро официально можно назвать самым паршивым утром в моей жизни.

Ни телефона, ни макбука, оставленного в гостиной, никаких развлечений. Я смотрю на часы на стене и уже готовлюсь проклинать этот только начавшийся день и заниматься самобичеванием, но внезапно вспоминаю, что сегодня выходной, а значит, никто не приедет со своими скучными лекциями.

Внезапно раздаётся стук в дверь, и после того, как я выкрикиваю: «Входите», кто-то отпирает замок. Вижу Монику с подносом в руках. Девушка приветливо улыбается, словно яркая звёздочка. Кажется, она единственная, кто будет помогать мне не впасть в депрессию. Она ставит поднос с завтраком на тумбу рядом с кроватью и произносит:

– Доброе утро, Лина.

– Скорее дерьмовое утро, – недовольно бубню я, удивляясь тому, как легко произнесла это словечко.

Девушка издаёт смешок и ничего не спрашивает, от чего я предполагаю, что ей хорошо известно о мамином поручении. Да и неудивительно. Ведь всё же у неё есть ключ к моей комнате, которую она спокойно открыла без вопросов.

– Мне жаль, что твоя мама решила вот так с тобой обойтись… Из-за чего она так?

Не хочу даже вспоминать вчерашний разговор, но Моника не сделала мне ничего плохого, чтобы грубо с ней обходиться. Поэтому я еле приподнимаю свою голову, пытаясь вытряхнуть из неё плохой настрой, и спокойно отвечаю:

– Она практически призналась мне, что считала меня шлюх… Девушкой лёгкого поведения.

Моника округляет глаза, усаживаясь на краешек кровати.

– Чёрт возьми… – вздыхает она. – Серьёзно, что ли?!

– Ага.

– Почему она так решила?

– Из-за моих встреч с Гаем.

Внезапно девушка начинает смеяться. Хоть и коротко, но вполне искренне и весело, словно её что-то очень позабавило.

– Принять тебя за девушку лёгкого поведения – это почти как слона не отличить от мухи… Поверить не могу, что миссис Норвуд действительно подумала, что ты с Гаем могла…

– Довольно, – перебиваю я её прежде, чем Моника заканчивает своё предложение. – Не хочу об этом говорить. Пожалуйста.