Разбей сердце принцессы - Моран Фэя - Страница 47

Не знаю, что мне ей ответить. Вместо этого вспоминаю лицо Гая. Так что ответ как бы испаряется в моём воображении, затерявшись где-то среди образов Гая в моей голове.

А я ведь действительно нервничаю. И для этого хватило лишь воспоминания о его сегодняшней улыбке. Боже ж ты мой…

Неужели? Я и Гай? Парень, который множество раз звал меня на свидания? Парень, которого я знаю чуть больше недели? Парень, который пахнет как нечто невероятное?

И он мне нравится?

– Моника, это кошмар, – выплёскиваю я, уже не в силах что-либо отрицать. – Что мне делать?

– Конечно же, признаться ему, – всё поняв без лишних слов, отвечает девушка.

Я прихожу в ужас.

Смешно. Как будто бы признаться в чувствах девчонке, которая множество раз отказывала парню в свидании, это так легко. Особенно когда вспоминаешь, какое же во мне таится упрямство и принципы.

А потом я думаю о родителях и представляю себе, как они могли бы отреагировать. Мама будто и ужаснулась бы и слегка даже обрадовалась, а вот папа недоверчиво и строго сощурился, хотя и сам недавно высказывал свои подозрения на этот счёт.

В общем, реакция может быть абсолютно любой.

– Нет, – отрицаю я. – Я не признаюсь. Пусть всё остаётся как есть… Или мне вообще лучше перестать уже с ним общаться. Мне кажется, он плохо на меня влияет.

– Он влияет на тебя просто отлично, – вдруг говорит Моника, и голос у неё такой, словно впервые к ней пришло осознание. – Я ведь вижу. Ты будто расцвела. И улыбаться начала чаще.

Я задумываюсь и, может, даже могу с ней согласиться.

– Ладно, – Моника кивает, а потом делает паузу, когда смотрит на танцпол. – Давай ты подумаешь об этом в следующий раз более тщательно. А сейчас нам стоит повеселиться. Сегодня же праздник!

Я не успеваю до конца осознать услышанное, как она хватает меня за руку и тянет к середине зала. И воздух заполняет весёлая песня, под которую не танцевать весьма сложно.

И как выясняется, сил противиться этой активной и жизнерадостной Монике у меня нет.

Дома очень-очень тихо.

Прошедшая свадьба ещё моментами вспыхивает в голове, и я слышу игравшую там музыку, голоса и вспоминаю лица, полные радости. Я даже не помню, какой подавленной была. Моника и её магия танца действительно меня взбодрили, и я давно так не смеялась.

Когда же к концу свадьбы Дилана и Франческу провожали к их новому дому, находящемуся слишком уж далеко от нас, я вспомнила об их предстоящей брачной ночи, обо всех признаниях и измене Франчески, а вместе с этим подготавливала план, каким образом вытянуть её на обещанную мной встречу с Лэнсом. Такой сложной задачи у меня ещё точно не было никогда. Я не могу быть уверена, что она запросто согласится поехать со мной к незнакомым людям со своей проблемой. И вообще, поверит ли она в моё желание ей искренне помочь, ведь я, по сути, прикрываю её обман в сторону моего родного брата.

Перевернувшись на другой бок в своей тёплой кровати прямо в платье, я вдруг понимаю, что ожидаю сообщения от Гая.

Наверное, так глупят все влюблённые девчонки. Но я всё ещё пытаюсь отрицать, что могу что-то испытывать к нему.

Я так запуталась, господи.

Может, мне просто гнать прочь эти мысли? Не буду же я, наверное, втайне желать его снова увидеть. А может, я всё путаю и это вовсе не влюблённость, а простая симпатия или дружеские чувства?

Как отличать-то?

– Ты ещё не спишь?

В комнату входит мама.

Я вроде уже не злюсь на неё из-за сказанных ею слов на свадьбе, а в мыслях даже благодарю за то, что вытянула меня из мыслей, которые крутились только вокруг Гая.

– Детка, – шепчет она, садясь на край кровати. – Прости меня… Я просто… Я просто так волнуюсь за тебя. Возможно, ты права насчёт моей паранойи, но… Я ведь твоя мама. Невыносимо знать, что твоей дочери может что-то угрожать. Что твоим детям может что-то угрожать.

Я встаю, сажусь на кровати в позе лотоса и смотрю на неё внимательно. Она выглядит очень расстроенной, и внутри у меня колет сердце от вины перед ней. Я не должна была так резко ей высказываться.

– И ты прости меня, – говорю я тихо. – Я глупо себя тогда повела.

Она улыбается – самой светлой своей улыбкой – и оттопыривает мизинец на правой руке, произнося:

– Мир?

Я смеюсь и скрещиваю наши мизинцы, отвечая:

– Мир.

Мама обнимает меня, и я чувствую исходящее от неё тепло.

Поссориться с ней и в тот же день быстро помириться – очень распространённое явление в нашей семье, поэтому я рада, что и эта ситуация наладилась вот так просто и приятно. Как бы сильно я ни ссорилась с мамой, она всё равно остаётся самым родным человеком в моей жизни, и я должна учитывать все её советы и предостережения, а не упрямо стоять на своём.

Ну почему, если я это понимаю, так сложно следовать этому правилу?

Когда мама отстраняется, она предлагает мне спуститься и поужинать. Однако её идея кажется мне странной – после всех тех сытных и роскошных блюд в ресторане на еду больше даже смотреть не хочется. Мой желудок явно уже забит. Поэтому я отказываюсь, позволив маме побыть с отцом наедине. Давно у них не было такой возможности, и это их шанс.

Так что совсем скоро я закутываюсь в тёплое одеяло и мгновенно засыпаю, надеясь хотя бы за эту ночь привести бардак в голове в порядок.

Следующим утром мама зовёт меня вниз.

Я без слов спускаюсь к ней и встречаю её на пороге нашего дома. Не одну. Вместе с каким-то мужчиной, что улыбается при виде меня и приветственно кивает. Понятия не имею, кто это, поэтому тут же вопросительно кошусь на маму. Не помню, чтобы к нам в гости приезжали незнакомцы. Обычно это всегда либо родственники, либо коллеги отца или матери, которых я очень хорошо знаю. На этот раз гостя я не узнаю.

– Лина, милая, познакомься, это мистер Кингсли, – начинает мама. – Я решила, что самостоятельные занятия пойдут тебя на пользу, только если курировать тебя будет опытный преподаватель. Мистер Кингсли будет проводить занятия по математике. И начинаем прямо сегодня.

Я оглядываю его с ног до головы. Выглядит не слишком старше мамы и, возможно, ровесник моего отца. Очень ухоженный, даже слишком, опрятно одет, и я замечаю блеск у него на губах. Он выглядит как человек, который может неровно дышать к людям своего пола. Подобные мысли заставляют меня издать смешок, который взрослые отчётливо услышали. Мама вопросительно на меня смотрит, глазами давая понять мне, что моё поведение не очень вежливо. Тогда я скрываю улыбку за серьёзным выражением лица, хотя хочется плакать от этой ситуации.

Боже. Теперь-то моё пребывание в доме ничем не отличить от занятий в университете. Разве что в моём случае мне не придётся видеть других студентов.

– Приятно с вами познакомиться. – Я пытаюсь быть максимально вежливой. – Я буду стараться вас не разочаровать и выполнять домашние задания на совесть.

– Я уверен в этом, мисс.

Вновь заставляю себя улыбнуться и отпрашиваюсь у мамы выйти. Она, к счастью, не вдаётся в подробности и не расспрашивает о цели моего выхода во двор, а лишь кивает, предупредив вернуться через часик на лекцию по математике. Я могу свободно выдохнуть и вывалиться наружу, на свежий воздух.

Во дворе я мигом становлюсь предметом внимания множества глаз: нашей охраны. Высокие неприступные стены в лице крупных мужчин всё так же стоят на каждом углу, прислушиваясь к каждому шороху и наблюдая за каждым малейшим движением. Со мной некоторые из них здороваются.

Я обхожу парадную дверь и оказываюсь на заднем дворе. Выхожу к качелям и сажусь на них. Машинально достаю телефон. Около минуты смотрю на контакт «Гай», борюсь с желанием ему позвонить или написать. Но на моё удивление мне вдруг приходит от него сообщение. Сердце чуть не выпрыгивает из груди, когда я открываю диалоговое окно. Вижу его короткое: «Привет, чем занимаетесь, Каталина Норвуд?» – и улыбаюсь, как дура. Так хочется ответить, но я себя останавливаю.