Не было бы счастья - Лагутина Елена - Страница 23

— Хорошо.

— Что? — Он распахнул глаза и вытянул вперед руку, не то отгораживаясь, не то пытаясь дотянуться до нее. Сказал с отчаянием в голосе: — Ларочка, ты уверена, что поняла меня? Я хочу остаться здесь насовсем!

— Ну, знаешь, — наконец она улыбнулась, — в моем возрасте такие вещи уже понимают. Снимай куртку, я сейчас чайник поставлю.

— Какой, к черту, чайник! — Задохнувшись, он шагнул вперед и наконец обнял ее. — При чем здесь чайник!

Когда Ярослав, фальшиво и слишком громко напевая что-то из репертуара Тото Кутуньо, ввалился домой, Герман Александрович уже заканчивал завтрак. Он неодобрительно посмотрел на сына поверх газеты, спросил сухо:

— Примирение, как я понимаю, состоялось?

— Примирение, примирение, полное примирение! — Ярослав прогарцевал по кухне, очевидно, изображая какой-то мудреный старинный танец, едва не смахнул со стола масленку, но успел поймать ее и торжествующе показал отцу. — Оп-па! А при чем здесь примирение? Мы никогда и не ссорились!

— А-а… — Герман Александрович снова спрятался за газетой.

Ярослав распахнул дверцу холодильника, оценил его содержимое и снова с треском захлопнул.

— Есть не хочу, я уже завтракал. Ужасная женщина, вышвырнула меня ни свет ни заря, но завтраком накормила. — Он очень счастливо и очень глупо хихикнул. — Папа ты скажи, что сделать надо или купить, а то я ночевать сегодня опять не приду. Наверное. — Он снова хихикнул и, поскольку отец не отвечал, отогнул уголок газеты. — Ты слышишь?

— Угу. Ничего не надо.

— А почему такой траурный вид9 Я надеюсь, ты на меня не сердишься? Надо было, конечно, позвонить, но сначала было не до того, а потом… — Ярослав плюхнулся на табурет и снова расплылся в глупейшей улыбке, — потом было не до того!

— Понятно. — Отец сложил газету. — Да нет, я не волновался, понятно же все… просто, честно говоря, немного не ожидал, что так повернется.

— А я?! Я сам не ожидал! До сих пор поверить не могу! Но, — не в силах усидеть на месте, он снова вскочит, выпрямился и, строго нахмурившись, поправил воображаемый галстук, — ни слова об этом! Мы, джентльмены, такие темы не обсуждаем, сами понимаете! Честь дамы, сами понимаете!

— Ты о чем? — Герман Александрович был немного ошеломлен.

— Да ни о чем, — засмеялся Ярослав, — несу всякий бред. Это я, наверное, от счастья. Ой, папа, как я ее люблю! Представляешь, разбудила меня сегодня, накормила завтраком и выгнала! — Похоже, последнее обстоятельство вызывало у него особый восторг. — Не хочу, говорит, чтобы тебя ученики видели! Представляешь, пап, она стесняется!

— А… какие еще ученики? Откуда?

— Разве я тебе не говорил? Она репетиторством подрабатывает, школьников к экзаменам натаскивает. Честно сказать, даже не знаю, что с этим делать. Запретить ей я могу, а она с ними работает как каторжная с утра до ночи. Первая группа в восемь тридцать, ужас какой-то!

— Подожди, Славик, я не понимаю. — Теперь Герман Александрович был растерян по-настоящему. — У Оли ученики? Оля работает как каторжная?

— Оля? — Ярослав уставился на отца круглыми глазами. — А она здесь при чем?

— Ну как же? Ты же сам сказал, первая группа в восемь тридцать?

— Ну да. Но не у Оли же!

— А у кого? — тупо спросил Герман Александрович.

— У Ларисы, конечно! Господи, ты что, подумал, я у Оли ночевал?

— А что еще я должен был подумать? Ты вчера уехал к ней!

— Разумеется. Мы поговорили, я ей все объяснил, оставил ключи и ушел. А потом поехал к Ларисе. А больше, — Ярослав снова просиял и запел, — я тебе ничего-о рассказывать не буду-у-у!

— Да и ладно, обойдусь, — проворчал заметно повеселевший отец. — Только ты бы ее привел как-нибудь, познакомил нас. Что я ее, только на картинке и видел.

— Обязательно! — горячо заверил его Ярослав. — Она тебе понравится!

Сегодня надо было ехать смотреть коттедж Драновой.

Ярослав не стал включать в машине магнитофон, пел сам, с удовольствием слушая собственный голос. Машин на дороге было мало, настроение великолепное, погода чудесная — одним словом, жизнь прекрасна! Он вспомнил лицо отца, когда тот просил привести Ларису, и рассмеялся. Конечно, они понравятся друг другу, его отец и его… черт, как же теперь ее называть? Подруга? Глупо. Любовница? Нет, это как-то вульгарно. Любимая женщина? Слишком длинно и литературно. Так и придется жениться, хотя бы чтобы определить статус. Мысль о женитьбе на Ларисе почему-то не вызвала отвращения, а наоборот, развеселила.

А вот интересно, он никогда не задумывался, какую роль играли женщины в жизни отца. Появлялись они время от времени, он хорошо это помнит. Почему отец так и не женился, ведь мама умерла почти тридцать лет назад? И Ярослав был не против, некоторые ему даже нравились, тетя Валя например. И тетя Марина тоже хорошая была женщина. Нет, ему, конечно, никто из них не был нужен, ему и так хорошо было, но если бы отец сказал, что хочет на одной из них жениться, возражать он бы не стал. Но женщины появлялись и исчезали, одни задерживались дольше, другие мелькали так быстро, что Ярослав даже не успевал запомнить их имен… Что этот синий «Москвич» повис на хвосте и не обгоняет и не отстает? Здорово раздражает, когда кто-нибудь вот так болтается за спиной. И вообще, куда он, интересно, едет? Эта дорога ведет только в поселок коттеджей, дальше лес. Тоже, наверное, местный абориген.

Ярослав свернул у приметного теремка из красного кирпича на поселковую улицу, синий «Москвич» неспешно пропылил дальше по дороге. Проводив его взглядом, Ярослав доехал до конца короткой улочки, остановился и вышел из машины. Работа в коттеджике кипела, ребята, которых он рекомендовал для внедрения своих замыслов в жизнь, старались изо всех сил. Навстречу выпорхнула довольная мадам Дранова.

— Великолепно выглядите, Лариса Васильевна! — улыбнулся ей Ярослав.

Герман Александрович планировал устроить в честь знакомства с Ларисой торжественный обед, но она все испортила. Когда Ярослав сообщил ей о планах отца, она только поморщилась:

— Ни к чему эта суета. Мне, конечно, тоже интересно с ним познакомиться, вот давай завтра вечером и заскочим к вам. Чего тянуть? Посидим, поболтаем, выпьем кофейку. А эти семейные обеды… знаешь, я буду чувствовать себя невестой на смотринах, крайне неприятное ощущение.

— Да что же тут неприятного, — пытался убедить ее Ярослав, — ты ведь ему заранее нравишься. А если хочешь, потом к твоим родственникам сходим, пусть они на меня посмотрят.

— Кроме тетки, у меня здесь никого не было, а до Читы далековато добираться, если даже тобой похвастаться, — отказалась Лариса. — Главное, никакой необходимости в этом нет, жениться мы, слава Богу, не собираемся!

— Э-э… а мы не собираемся? — осторожно уточнил он.

— Нет, конечно! Я в эти игры уже наигралась, а у тебя, насколько мне известно, хватило мозгов и не начинать.

— Мозги здесь ни при чем, просто я знал, что когда-нибудь встречу тебя. — Естественно, после этих слов разговор сам собой перешел на другую тему.

Странно, но Ярослав не мог решить, нравится ему такой подход или нет. С одной стороны, Лариса предлагала именно тот вариант отношений, на котором он сам всегда настаивал. С другой стороны… ничего такого, что можно было бы четко сформулировать, но мысль о женитьбе почему-то уже не казалась такой отвратительной.

В принципе все было очень неплохо. Они, как и предложила Лариса, на следующий день забежали познакомиться с Германом Александровичем и в результате чудесно провели там весь вечер. Лариса совершенно очаровала отца, он ей, в свою очередь, тоже очень понравился, чего же еще можно было бы желать? Ярослав не то чтобы переехал к Ларисе, большая часть его вещей все-таки оставалась дома, он заезжал каждый день утром или вечером проведать отца, но ночевал всегда у нее.

Конечно же, все было хорошо. Но две вещи немного тревожили его. Во-первых, его начала нервировать неопределенность их отношений с Ларисой. Теперь ему уже не приходило в голову, что она прячет его от своих знакомых или стесняется, нет! Лариса охотно ходила с ним и по гостям, и, так сказать, «в свет», но при этом так гордо подчеркивала, что официально их ничто не связывает и оба они остаются свободными людьми! Когда Ярослав видел это, у него резко портилось настроение. А однажды он услышал, как она назвала его своим бойфрендом, и дулся из-за этого целый вечер.