Не было бы счастья - Лагутина Елена - Страница 11

— Ларочка, ты чудо! — искренне восхитился он и тут же уставился на вазу с розами, которую она так и оставила на кухне. — Красивые цветы, — сказал нейтрально и поискал глазами другой букетик, скромненький такой, три розочки. Не нашел.

— Есть хочешь? — спросила Лариса. — У меня, конечно, ничего особенного: борщ, гречневая каша, картошку могу пожарить или яичницу… — Она наконец заметила его напряженный вид, немного удивилась. Он что, ревнует, что ли? Забавная ситуация. И все равно не хочется говорить, что цветы, которые подарил он, стоят в спальне.

Она взяла вазу в руки, небрежно придержала покачнувшийся букет, поискала взглядом, куда бы его убрать.

— Мешает… — Получилось немного раздраженно, но это и к лучшему. — Притащил тут один тип, и не нравятся мне такие здоровые букеты, и выбрасывать вроде жалко. — Посмотрела на него и не удержалась, все-таки добавила: — Твои розы у меня в другой комнате стоят.

Ярослав заметно повеселел:

— Завтра уже не жалко будет, они завянут.

— Ты откуда знаешь?

— Это же входит в сферу моих профессиональных интересов, — пожал он плечами. — Конечно, флористика не основная моя специальность, но все равно с цветами дело иметь приходится. Этот сорт очень хорош в саду, на кусте, но в вазе он стоит день, от силы два. Нестойкий.

— А те? — Лариса махнула рукой в сторону спальни. Спросила из чистого любопытства.

— Они специально для украшения помещений. За недели я ручаюсь. А если будешь воду менять и стебли очищать, то месяц, а то и больше.

— И не завянут, не осыплются? — ахнула она. — Tак бывает?

— Бывает, — улыбнулся Ярослав. — Слушай, ты про борщ спрашивала. Если это не слишком большое нахальство с моей стороны, то… я сегодня целый день по заказчикам носился с утра маковой росинки во рту не было.

Лариса, в старых джинсах и свитере, сидела у окна и ждала, когда во двор въедет синий Наташкин «жигуль». Погода в последние мартовские выходные была чудесная, и показавшаяся сначала бредовой идея с поездкой на дачу оказалась на самом деле вовсе не плохой. Ярославу, правда, не понравилось, что она собирается уехать на уик-энд. Он несколько раз подъезжал с предложениями и отвезти ее на Наташкину дачу, и забрать оттуда. Намекал даже, что не против принять участие в мероприятии. А когда она ответила твердым отказом, он… нет, он не обиделся, и нельзя даже сказать, что расстроился, нет. Просто ему было неприятно. Хотя, с другой стороны, какое ему дело, где и с кем она проводит выходные? И почему, собственно, она должна переживать, если ему что-то там неприятно? Она целиком и полностью свободная женщина, куда хочет, туда и… О, Наташка приехала!

Лариса быстро влезла в сапоги, набросила куртку, схватила приготовленные кошелки с продуктами и спустилась вниз.

— Сумки пихаем в багажник, — приветствовала ее Наталья. — У тебя там ничего не потечет?

Лариса заверила ее, что все упаковано абсолютно герметично и, как бы ни швыряло машину на дорогах, ни рыба, ни водка, ни прочие продукты не пострадают. После этого заехали за Люськой. Очень довольный Володя вынес ее сумки, заново переставил все в багажнике, весело ругая «бестолковых баб», которые даже вещи не могут правильно сломать. Потом поцеловал жену и стоял, махая вслед рукой, пока «жигуленок» не выехал со двора. Лариса с Наташей молча переглянулись, а Люся, развалившись на заднем сиденье, блаженно вздохнула:

— Ну наконец-то! Ой девочки, до чего меня этот быт достал, вы не поверите! Хоть немного расслабимся… Наташа, а у тебя там посуда есть, или с собой везем?

— Есть немного, но я с собой всяких одноразовых плошек прихватила. Там же мыть сейчас невозможно — вода ледяная, а греть каждый раз — замучаемся.

— Оч-чень разумный подход, — одобрила Люська и тут же задумалась: — А почему это мы дома так не делаем? У меня тоже вон ползимы горячей воды не было. Какого черта, вернемся, первым делом пойду на базар и куплю упаковку одноразовых тарелок. Это же красота — поел и выкинул, никакого мытья!

Собираясь, Лариса немного побаивалась, что отдых начнется с того, что придется отмывать и приводить в порядок домик, но когда они приехали, с радостью убедилась, что ошибалась. Хотя Наташа зимой на даче и не жила, но наезжала туда достаточно часто, три-четыре раза в месяц, так что помещение было вполне жилым. Дрова были приготовлены, печка в порядке, так что не прошло и часа после их приезда, как подруги, сбросив куртки, уже накрывали на стол.

Сначала выпили за очередную Натальину книгу. Она вытащила из своей сумки два экземпляра, кинула Людмиле с Ларисой:

— Получите. Уже подписанные.

— Спасибо. — Люська довольно равнодушно повертела свою книжку в руках, даже не заглянув в нее, отложила в сторону.

— Ты бы хоть из вежливости полистала, — укорила ее Лариса. — Интересно же, про что там.

— Ей неинтересно, — засмеялась Наташа, — она еще в рукописи все прочла.

— Да ты что? Люська? Я думала, она давно буквы забыла, а тут такие новости!

— Нахалка, — проворчала Людмила. — Если я плохо разбираюсь в твоих обожаемых англичанах, так уже и читать разучилась? Ты нам лучше расскажи…

— Нет! Сегодня у нас что? Презентация! Вот и говорим только о Наташке и ее книгах! О литературе! А на твои бестактные вопросы я отвечать отказываюсь.

— Да ладно, ладно, мне-то что? Я могу и о литературе…

Разумеется, она не могла ни о литературе и ни о чем бы то ни было другом тоже. Разговор, вилявший в сторону после каждой рюмки, все равно регулярно сворачивал на взаимоотношения Ларисы с Ярославом. Наталья в этой ситуации поддерживала Людмилу. Сама она с объектом столь жгучего интереса не была знакома, но, изучив групповую фотографию, которую специально для этого прихватила Люська (Ярослав там сидел за столом в большой компании и говорил что-то, повернувшись к своей соседке, необъятных размеров тетке), солидно покивала головой и вынесла решение:

— Очень неординарная личность. Чувствуется интеллект.

— Писательница, — с отвращением сказала Лариса.

— Ага, — развеселилась Наташка. — Инженер человеческих душ! И, как специалист в этой области, заявляю, что все у вас получится!

— Смотри, за базар ответишь, — прыснула Люська.

— Ты лучше про Сашку расскажи, как он? — в очередной раз попробовала сменить тему разговора Лариса. — Не женился еще?

Сашка, младший Натальин брат, отличался нежным сердцем и потрясающей робостью в отношениях с прекрасным полом. Люська объясняла такие неожиданные в современном молодом человеке качества его принадлежностью к славному племени музыкантов.

Много лет назад учителя из ближайшей музыкальной школы, проверявшие всех окрестных первоклассников, обнаружили у Сашки почти абсолютный слух и фантастическую музыкальность. В тот же день судьба пацана была решена. Впрочем, нельзя сказать, что он особенно протестовал. Каким-то образом Наташин брат сумел не возненавидеть регулярные занятия, легко, можно сказать, с блеском окончил музыкальную школу по классу скрипки, потом училище и так же легко поступил в консерваторию. Несмотря на способности и несомненное исполнительское мастерство, ни на один серьезный конкурс он так и не пробился. Зато у Сашки обнаружился несомненный педагогический талант.

Окончание консерватории совпало по времени с очередной его катастрофической влюбленностью. Девушке-виолончелистке в своих чувствах он признаться так и не решился, с молчаливой тоской наблюдая, как она встречается сразу с двумя парнями. Один был с музыковедческого отделения, а другой — с вокального, обладатель роскошного баритона. То, что в результате она совершенно неожиданно для всех вышла замуж за молоденького лейтенанта — выпускника артиллерийского училища и уехала с ним, а оба соперника остались с носом, Сашку вовсе не утешило. Он отказался от всех предложений, не стал искать себе место в каком-нибудь приличном оркестре, а уехал в районный центр Александровск, где жила их с Наташкой бабушка, и пошел работать в центральную музыкальную школу, куда его звали начиная с того самого года, как Сашка сам окончил музыкальную школу. Вскоре юные скрипачи из Александровска начали появляться на областных конкурсах, а потом и занимать места. Один мальчишка-выпускник уехал поступать в музыкальное училище в Москву, и поступил всем на удивление… В начале Следующего года директор школы уходила на пенсию, и никто не сомневался в том, кто будет ее преемником. Кроме того, он окончательно перестал сожалеть о потерянной навеки виолончелистке и вздыхал теперь по поводу молоденькой учительницы фортепиано из их школы.