Мы, Мигель Мартинес. Накануне (СИ) - Тарханов Влад - Страница 4

— Докладывай, что там по делу Строителя.

— Товарищ Сталин, двадцать девятого декабря прошлого года объект Строитель вернулся из командировки за границу. Он приехал утренним поездом в столицу, заехал на свою квартиру, переоделся, зашёл к своему брату, Борису, после чего, в двенадцать ноль девять был у кабинета товарища Артузова. В тринадцать ноль три он вышел из кабинета, где был встречен двумя сотрудниками народного комиссариата внутренних дел. Те предъявили ему какой-то документ, после чего они все вместе отправились из здания ИНО. Поскольку за объектом Строитель велось негласное наблюдение, за машиной, в которую он сел, было установлено наблюдение. Но в тринадцать тридцать пять похитителям удалось уйти от наблюдения, об этом факте сразу же оповестили руководство, объявили план «Перехват», но найти машину не смогли.

— А ви что, не могли выделить для наружки объекта кого-то поопытнее? — неожиданно прорвало вождя.

— Товарищ Сталин, они применили трюк с автомобилем-двойником. Нырнули в проездной двор, оттуда выскочила точно такая же машина с номерами, она увела преследователей в другую сторону. А когда те обнаружили, что в этой машине только один человек — шофёр, было уже поздно. К сожалению, водитель сумел скрыться, так что никаких горячих следов мы не получили.

— Продолжай! — было заметно, что Иосиф Виссарионович в паршивом расположении духа, он, как громада, застыл на своем рабочем месте и даже не делал попыток пройтись или закурить трубку, что для него было делом весьма характерным.

— Единственной зацепкой оставалось опросить охрану и сотрудников ИНО. Мы не сомневались, что в журнале указаны липовые имена. Интерес вызвали два свидетельства: младший сержант госбезопасности Максимов, который в тот день дежурил на пропускной системе и вёл журнал учёта отметил, что подлинность документов не вызывала у него никакого сомнения. Это выводило нас на две версии: или надо искать очень опытного изготовителя фальшивых документов, а таких по всей Москве можно по пальцам пересчитать, либо в моем ведомстве завелась крыса, которая выдала этим архаровцам подлинники. Второй факт, на который обратил наше внимание один из сотрудников ИНО, заместитель товарища Артузова, Абрам Аронович Слуцкий. Он проходил мимо кабинета своего руководителя и видел направляющихся к нему двух сотрудников НКВД. Один из них в форме майора госбезопасности, второй, чуть моложе, лейтенанта. Так вот, по мнению Слуцкого они были загримированы. Очень качественно загримированы. Но тем не менее.

— Почему товарищ Слуцкий не обратил на это внимание товарища Артузова? — поинтересовался Сталин. Он прекрасно понимал, что вряд ли Абрам Аронович был как-то связан с похищением Кольцова, но хотел выяснить для себя даже малейшие нюансы.

— Сам Слуцкий объясняет это тем, что спешил в шифровальный отдел. Запись в журнале подтверждает его посещение его в это время. А чуть загримированные или даже переодетые сотрудники для ИНО не в новинку, мало ли что… Раз их пропустили, значит, всё в норме. Тем не менее, мы сделали словесные портреты похитителей и стали их искать по всем нашим каналам. Отрабатывались все версии, вплоть до вмешательства иностранных спецслужб.

— Вам не кажется, что ви слишком долго отрабатывали эти версии? А?

— Версий было много, а привлечь к их разработке мы могли только ограниченное количество сотрудников.

— Почему?

— Товарищ Сталин, одной из версий было то, что враг скрывается именно в нашем ведомстве, правда, мы думали, что в центральном аппарате. Оказалось, что в нашем ведомстве, но не только в центральном аппарате, а еще и в управлении по охране железнодорожного транспорта. В этом была и сложность обнаружения нашего объекта: его спрятали в ведомственной тюрьме именно этого управления. Точнее, на их тайной базе, приспособленной под тюрьму. Там были организованы камеры временного задержания для нарушителей, которых отлавливали железнодорожная милиция. Так что вычислить было сложно, тем более что по документам он проходил совершенно под другой фамилией.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Киров взял небольшую паузу, налил себе воды, выпил, после чего продолжил. Интересно, что вождь к этому времени успокоился и на манипуляции товарища смотрел совершенно спокойно.

— Двадцать шестого января, сотруднику наружного наблюдения Шпильману удалось обнаружить человека, похожего на портрет в форме майора НКВД неподалеку от разыскиваемого здания. Была установлена очень аккуратная слежка. Похожие на портреты товарищи — один в форме майора НКВД, второй — в форме лейтенанта входили в здание ведомственной тюрьмы, точнее, объекта 17203. К сожалению, туда проникнуть сразу не удалось, как и выяснить, находится ли там Строитель. За похитителями была установлена слежка. Было очень важно установить не только кто они и где содержат Строителя, но и кто за ними стоит.

— Установили?

— Не сразу, товарищ Сталин. Сначала мы выявили имена самих похитителей.

Были выложены фотографии, которые сразу передали на стол вождю.

— Вербицкий Дмитрий Андреевич, девяносто девятого года рождения, русский из Пятигорска. Лейтенант госбезопасности, перед переводом в Москву работал начальником отделения на железной дороге имени Орджоникидзе. Два месяца назад переведен в центральный аппарат управления транспортной милиции. Он ходил в своей форме, но при похищении Кольцова пользовался поддельными документами на имя лейтенанта госбезопасности Павлова.

Сталин внимательно рассматривал фотографию, с которой на него смотрело простоватое лицо обычного русского парня. Взял второе фото. Киров сразу же продолжил:

— Булах Пётр Фёдорович. Русский, майор государственной безопасности. Девяносто восьмого года рождения, Харьков. Был начальником НКВД Орджоникидзевского края, три месяца назад переведен в центральный аппарат НКВД, в транспортный отдел, заместитель его начальника. По поддельным документам проходил как майор госбезопасности Левицкий. Выглядит старше своих лет.

Дождавшись, когда Сталин отложит и эту фотографию, Сергей Миронович продолжил доклад:

— Как удалось установить, непосредственный начальник транспортного отдела, старший майор госбезопасности, Александр Михайлович Шанин покрывал своих подчиненных. Но на выявление и точную установку связей фигурантов похищения понадобилось много времени, больно уж осторожны были в своих действиях. Удалось выяснить, что переводу обоих фигурантов в Москву способствовал комиссар безопасности Леонид Михайлович Заковский[1]. Мы приняли решение не проводить сразу же ареста фигурантов, важнее быловыявить их связи. В ходе дела вылезли интересные подробности: в частности, заинтересованность этим делом была у Роберта Индриковича Эйхе, именно он составил основную протекцию Булаху при переводе его в Москву. Так же выявлены активные связи Эйхе с Израилем Моисеевичем Леплевским. На двенадцатое февраля были выявлены основные связи фигурантов, установлена прослушка, собраны доказательства их преступной деятельности. Удалось внедрить своего человека на объект 17203, четырнадцатого стало ясно, что Строитель находится именно там. Стали разрабатывать операцию по его освобождению. Шестнадцатого провели аресты основных фигурантов, в ходе допросов удалось выяснить, что дело ведет к Пятницкому.[2] Именно он стал руководителем этой преступной группы.

— Опять следы ведут в Коминтерн? — поинтересовался вождь.

— Мы аккуратно изъяли товарища Пятницкого — отправили его на срочное лечение нервов в наш ведомственный санаторий, в ходе допросов выплывает фигура Зиновьева.

— Как он выплывает? — во взгляде вождя мелькнули хищные искорки. Тигр учуял серьезную добычу.

— Зиновьев хочет вернуть себе былое влияние, а также его и Пятницкого не устраивает реформа Коминтерна. Их тактической целью было скомпрометировать Кольцова, как человека, который приложил, по их мнению, много сил для падения влияния международной организации коммунистов.

— Значит, хотели свести старые счеты?

— Установлено, что именно так. Они не простили Кольцову ни Марти, ни Орлова. Потом Зиновьев планировал организовать политическую пропаганду в партии, обвиняя руководство и товарища Сталина в отхождении от ленинских норм и заветов. На ближайшем пленуме предполагалось восстановить влияние Зиновьева в партии.