Подарок на совершеннолетие (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 13

— Спасибо тебе, — повторяю уже у автомобиля, — это был чудесный подарок ко дню рождения. О лучшем и мечтать невозможно…

Вместо ответа Эстер целует меня, скользит языком по губам, запускает пальцы в волосы на затылке, и я как будто бы снова вижу перед собой разверстую дверь самолета и ощущаю паническую пульсацию неконтролируемой паники прямо у сердца… Кажется, мне не надо прыгать с парашютом, чтобы ощутить дикий выброс адреналина и насладиться состоянием свободного падения — достаточно губ Эстер, неистово сцеловывающих робкое «спасибо» прямо с кончика моего языка.

— Я отвезу тебя домой, — она прерывает поцелуй так же быстро, как и начала его. Срывается с места, начиная запихивать в багажник мою коляску… Ее глаза странно блестят.

— Все хорошо? — спрашиваю я.

— Лучше не бывает, Алекс, — отзывается девушка, нажимая на педаль газа. — Это все из-за адреналина, не бери в голову. — А уже у дома говорит: — С днем рождения, Алекс, — завтра ты проснешься совершеннолетним.

И я впервые осознаю, что, да, так оно и есть…

— Живой, — сказала Шарлотта, завидев меня на пороге дома, а потом забросала таким бесконечным множеством вопросов, что я едва сумел от нее вырваться, и теперь лежу на кровати, предаваясь веренице воспоминаний и мечтательности: если сквозь прикрытые веки слегка надавить на глаза — можно расцветить мир яркими всполохами, среди которых нет-нет да вырисовывается тонкий абрис лица моей девушки. Я развлекаюсь этим уже полчаса кряду…

Дом давно затих, даже цикады за окном кажутся менее оглушительными. Белесый лунный свет тонкими нитями вливается в распахнутое окно, оживляя ночную чернильность моей одинокой комнаты… Сна ни в одном глазу.

Я снова и снова пытаюсь двигать пальцами ног — своеобразная игра, которой я предаюсь постоянно — попутно пытаюсь выпестовать в себе стойкую уверенность в успехе, несмотря на видимую безрезультатность приложенных усилий. Ради Эстер я горы готов свернуть…

Посторонний шум привлекает мое внимание, и я настораживаюсь…

Что это?

Кто-то находится внизу, прямо под моим окном… Явственно слышу череду неопознанных шорохов и таинственную возню — стук по оконной раме.

Резко сажусь в кровати, сердце ускоряет свой бег… Тук-тук, тук-тук! Туктуктуктук…

— Алекс?

Я с хрипом выдыхаю залипший было в груди воздух.

— Эстер?!

Та черным силуэтом проступает на фоне расцвеченной лунным светом раме окна и перекидывает ногу через подоконник.

— Извини, если напугала, — с этими словами она задевает ногой светильник, и тот с глухим стуком валится на пол. На ковер. Мы оба замираем… Вслушиваемся в гулкую тишину спящего дома — ничего.

— Что это было? — наконец выдыхает Эстер.

— Думаю, ты уронила мою лампу…

Она улыбается — вижу, как блестят в темноте ее зубы.

— Я куплю тебе новую.

— Не стоит, она даже не разбилась.

— И все же…

Я понимаю, что лампа — нейтральная тема, тогда как спросить следовало бы другое:

— Что ты здесь делаешь?

И Эстер отвечает:

— Совершаю безумство во имя любви, разве не видно?

Начинаю улыбаться… Туктуктуктуктук!

— Я думал, это мне надлежит лазать в твое окно, — подхватываю ее игривый тон, запрещая анализировать само наличие Эстер в моей комнате.

— Не будь банальным, Алекс — на дворе двадцать первый век! — и приседает на краешек моей кровати.

Мне хочется сорваться с места, вскочить на ноги, убежать в другой конец комнаты… Слишком уж не многозначны все составляющие этой мозаики:

— ночь;

— моя комната;

— Эстер с тонкой улыбкой на губах. И ее мягкое:

— Не вставай, давай просто полежим рядом. — Она тихонько надавливает на мои плечи, и я откидываюсь на спину… Она ложится рядом. Точно также, как прежде на поле… Только теперь нет ни перистых облаков в высоком небе, ни парящей в высоте птицы, ни одного нескромного взгляда, готового прервать наше полночное бдение рядом друг с другом.

8 глава

8 глава.

— Я подумала, что это несправедливо, не иметь возможности сравнивать, — продолжает она, полуоборачиваясь ко мне, и ее глаза по-кошачьи светятся в темноте. — Что иногда только в сравнении познаются самые важные истины… Понимаешь, о чем я? Ты слишком умный, чтобы не догадаться…

Я знаю, о чем она говорит, и желание убежать и остаться одновременно настигает меня с неотвратимостью девятого вала — даже у распахнутой двери самолета на высоте в четыре тысячи метров над землей мне не было так страшно, как страшно в этот самый момент.

— Эстер, — произношу неестественно хриплым голосом заядлого курильщика. — Я… ты не… — Она накрывает мои губы своими теплыми пальцами, тонкий ободок дешевого колечка вдавливается в уголок верхней губы…

— Ты ведь никогда не делал этого? — спрашивает она, и я давлюсь остатками воздуха.

— Ты ведь сейчас не о парашюте спрашиваешь? — только и могу, что прохрипеть я.

Эстер качает головой, посмеиваясь:

— Нет, Алекс, не о парашюте, — и нежно проводит ладонью по моей щеке. — Я имею в виду другое… Так да или нет?

Сколько бы раз я не открывал рот, чтобы произнести ответное «нет», ни единого звука так из меня и не выходит. Кажется, я онемел, а потому стискиваю ласкающую меня руку… Чтобы без слов. Чтобы на уровне интуиции. Молча.

И Эстер все понимает: тянется и целует в губы. Почти невинно… Словно бабочка мазнула крылом. У меня заходится сердце…

Боже мой!

А она уже выхватывает смартфон и глядит на экран:

— Смотри, уже пятнадцать минут, как тебе исполнилось восемнадцать, — глухо шепчет у самого уха, — теперь никто не обвинит меня в совращении малолетних. — Потом откладывает телефон на прикроватную тумбочку, спрашивает:

— Ты ведь чувствуешь это? — и пробегает кончиком ногтя вдоль моего бедра. Тело отзывается тихой вибрацией, как если бы кто-то провел смычком по скрипичным струнам — Эстер откидывается на подушку: — Чувствуешь, сама вижу. — Потом встает в прожекторе лунного света и стягивает с себя футболку и шорты… Я вижу лишь черный силуэт, но услужливое воображение живо дорисовывает все остальное.

Хочу сказать что-нибудь умное… забавное… расслабляющее мозг, но ничего не выходит. Абсолютно ничего! Я как стиснутая в кулаке пружина, дрожащая и готовая вот-вот разжаться. Эстер заполонила все мои мысли…

— Можно? — она откидывает покрывало и укладывается рядом, прильнув своим полуобнаженным телом к моему. Невольно задерживаю дыхание…

Неужели это то самое, бьется пульсом в левом виске? Неужели каждый однажды проходит через подобное… и отец тоже, когда начал встречаться с матерью? Как людям вообще удается пережить подобное?! Чувствую, как у меня дрожат руки, и я не уверен, что не разучился правильно дышать… А ведь Эстер просто переплела наши пальцы между собой.

— Расслабься, — доносится ее голос как из глубокого космоса, — я не сделаю ничего такого, чего ты сам не захочешь.

А чего я хочу?

Хочу…

Эстер кладет мою руку себе на грудь и направляет ее вдоль кромки бюстгальтера вниз, к пупку…

— Так очень приятно, мне нравится ощущение твоих пальцев на моей коже.

Пытаюсь взять себя в руки — мужчина я в конце концов или нет?! — но терплю позорное фиаско… Похоже, быть чертовым героем-любовником не так-то просто, как могло показаться!

Эстер трется носом о мое ухо, тихонько вздыхает, а потом пристраивает голову на моем плече — ну вот, я ее разочаровал… Вот ведь болван! Расстраиваюсь еще больше, и голова начинает гудеть как под сильным напряжением.

— Ты хочешь меня? — спрашивает она совсем тихо, и тогда я просто сжимаю ее пальцы… — Хорошо, — отзывается она на мое безмолвное «да», запуская руку под мою футболку и начиная рисовать узоры на круто вздымающейся груди. — Хочешь, признаюсь тебе кое в чем? — снова произносит она. — Только не сердись на меня, хорошо?

Киваю, и Эстер продолжает:

— На самом деле не было никакой подруги, на день рождения которой я хотела бы подарить твоих бабочек, Алекс… Я все это выдумала.