Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Парки и дворцы Берлина и Потсдама - Грицак Елена Николаевна - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Колонны Бранденбургских ворот

Вид на город между колоннами Бранденбургских ворот

При Фридрихе Великом деревянный Замковый мост был разобран, а на его месте появился каменный. Существующее ныне сооружение появилось гораздо позже, в 1824 году, и, работая над проектом, архитектор Карл Фридрих Шинкель надеялся на то, что «в будущем мост образует гармоничное целое с прекрасной Унтер-ден-Линден, а посему главной в нем должна быть эстетическая сторона». Пожелание зодчего исполнилось в полной мере. Широкий, прямой, по-берлински оформленный крупной скульптурой, Замковый мост производит неизгладимое впечатление. Выполненные по рисункам Шинкеля чугунные решетки парапета так же традиционно украшены фигурами древнегреческих богов и сопутствующих им существ – морских коней, дельфинов, тритонов.

Скульптурная группа на Замковом мосту

Судьба распорядилась так, что Берлину в короткий отрезок времени довелось испытать славу победителя и унижение побежденного. В XVIII веке завоеватели приходили к его стенам дважды: в 1742 году город на один день захватили австрийцы, а в 1760 году в нем на более длительный срок остались русские. Удивительно стойко выдерживая невзгоды, столица Германии отличалась жизнестойкостью, прежде всего в интеллектуальном плане. Благодаря просветительской деятельности философа-идеалиста Мозеса Мендельсона, она превратилась в центр европейского просвещения. Именно в это время были заложены музыкальная и театральная традиции, что ознаменовалось премьерами драматических спектаклей «Минна фон Барнхельм» и «Гёц фон Берлихинген». Примерно в то же время берлинцы толпами собирались у входа в Оперу – настоящий дворец музыки, где публика рукоплескала прославленной труппе под руководством композитора Карла Генриха Грауна. На подмостках одного из лучших в Европе театров выступали лучшие артисты мира. Кроме Фаринеллы и Пинти, здесь блистала Барбарини, в которую, по слухам, был влюблен Фридрих Великий. Симпатия старого короля доходила до приглашения танцовщицы на ужин, где обычно присутствовали только мужчины.

Берлинская Опера

Придворный театр, позже получивший статус Немецкой государственной оперы, располагался в удивительно красивом здании, к счастью, уцелевшем при штурме Берлина. Недавняя его реконструкция проводилась по-немецки тщательно и весьма осторожно, поэтому в интерьере сохранились все черты первоначальной отделки: лепнина, люстры, канделябры, стилизованная под рококо мебель. В двух залах – Большом и малом, посвященном Аполлону, раньше представляли классику. В годы социализма здесь можно было увидеть и услышать произведения композиторов из социалистических стран, в основном С. Прокофьева. В настоящее время репертуар резко изменился и нынешние берлинцы ходят в Оперу, чтобы послушать музыку Моцарта, его современников и предшественников.

При Фридрихе II небывалым блеском отличались придворные праздники. «Каждое торжество было великолепным зрелищем для людей тщеславных, то есть почти для всех. Все видели его за столом, окруженного тридцатью принцами; он обедал на прекраснейшей в Европе золотой посуде, тогда как тридцать красивых пажей и столько же скороходов в роскошных костюмах приносили большие блюда из массивного золота», – восхищались историки Берлином тех времен. Потомки не напрасно дали своему самому воинственному королю столь почетное прозвище. Прекрасный правитель, образованный, открытый, терпимый ко многим проявлениям, он, в отличие от большинства предшественников, был сказочно богат. К моменту коронации его личные средства составляли миллионы талеров наличными, а также серебряные и золотые предметы из Берлинского замка. Терпимость государя простиралась от свободы вероисповедания до традиционной лояльности к немецкому населению, например, к евреям.

Фридрих очень серьезно готовился ко всем военным кампаниям, словно чувствуя, что каждая из них может оказаться решающей. К окончанию второй Силезской войны «из казначейства было изъято шесть миллионов талеров, со всего государства был сделан поземельный побор в полтора миллиона. Вся серебряная утварь, украшавшая дворец: канделябры, столы, люстры, камины обращались в деньги».

К концу похода от королевской наличности почти ничего не осталось, но казна не истощалась во многом благодаря активной деятельности банкирского дома «Эфраим и сыновья». Летом 1746 года прусские солдаты вторглись в Саксонию, начав третью Силезскую (Семилетнюю) войну, по окончании которой берлинский финансист Натан Фейтель Эфраим, согласившись на довольно тяжелые для себя условия, арендовал монетный двор в захваченном Лейпциге и наладил выпуск имперских талеров, как оказалось позже не самого лучшего качества. Чеканка иностранных денег сама по себе не считалась фальшивомонетничеством, правда, если при том соблюдались первоначальные характеристики монет. История знает подобные примеры, но прусский вариант представил не самый лучший их них.

Непомерные требования короля привели к обесцениванию продукции саксонского монетного двора, в связи с чем Фридрих Великий не уставал напоминать своим денежным поставщикам, что их монеты не должны попадать в Пруссию. Впрочем, эти меры не помогли устранить недостатка средств, ведь саксонские деньги не покрывали затрат Семилетней войны. Берлинцы называли монеты эфраимитами, таким образом выражая разочарование прусского населения, явно страдавшего от обесценивания денег. Непопулярность их в народе отразилась в куплетах, которые в свое время можно было услышать на улицах Берлина:

Прекрасны снаружи, ужасны внутри,
Фридрих снаружи, Эфраим внутри.

Вину за монетные махинации, конечно, возложили на евреев, так как арендаторами королевских и многих других монетных дворов являлись в основном представители этой нации. Однако неприязнь соотечественников почти не сказалась на благополучии Эфраимов. При Гогенцоллернах они были в фаворе, а глава предприятия достиг ранга тайного советника. Занимаясь денежным обманом, компания действовала по указке свыше и наверняка опасалась последствий незаконного обогащения. Разоблачение означало бы не только потерю предприятия, но и потерю головы, чего, к счастью, не случилось. В исторической литературе о денежных аферах Фридриха Великого упоминается редко, зато имя банкира Натана Фейтеля Эфраима стало символом «еврейского ростовщичества» и нелестным эпитетом для еврея.

Миниатюрный дворец Кноблаухаус

О том, какую выгоду имел от вышеназванных операций банкирский дом, свидетельствует дворец Эфраима на Постштрассе. Раньше это элегантное сооружение с завитушками рококо на фасаде располагалось вблизи Красной ратуши, то есть в самом престижном районе Берлина. Построенное в 1764 году, через полтора века оно было снесено, поскольку мешало работам по расширению моста Мюлендаммбрюке. Благодаря сохранившимся фрагментам особняк удалось восстановить, хотя и не на прежнем месте. Теперь в доме знаменитого финансиста выставляются графические произведения и предметы, связанные с городской историей. Здесь же на Постштрассе находится Кноблаухаус (нем. Knoblauchhaus) – самое старое здание в районе Николайфиртель. Имена первых владельцев этого миниатюрного дворца неизвестны, но в документах упоминается о жившей в нем с XVIII века семье Кноблаухов, после которых постройка перестала быть жилой и превратилась в музей. Истории обычного бюргерского рода посвящена экспозиция на втором этаже, а выше, в комнатах под средневековой крышей, можно ознакомиться с домашним убранством в стиле бидермейер. Традиция требует устройства в каждом берлинском музее ресторана. В Кноблаухаус таковой имеет интерьер, стилизованный под старину и соответствующую кухню с отменными, но недешевыми блюдами.