Отомстить или влюбиться - Алексеева Оксана - Страница 1

Оксана Алексеева

Отомстить или влюбиться

Глава 1. Вор

С одного бока на другой, открыть и закрыть глаза. Снова открыть. Нажать кнопку пульта от кондиционера, чтобы в спальне стало чуть прохладнее. Замерзнуть. Отключить кондиционер. Перевернуться на другой бок. Будто вечерний план выполнить.

Я села и нервно потерла глаза. Обычно так и случается – уснуть сложнее всего тогда, когда уснуть необходимо: мне с утра в офис. Хотя ничего необычного и не произошло, нет ни одной причины психовать. Надо спуститься вниз и выпить воды… или теплого молока. Детей же каким-то образом успокаивают теплым молоком, как термоядерным седативом. И за время этого путешествия на кухню и обратно успею перенастроиться.

Разговор за ужином протекал в привычных тонах. То есть привычно перерос в скандал с отцом. О, я не возмущалась, когда родитель забрал меня с предпоследнего курса университета и сразу отправил на работу в «Бергман и Ко». Папа считает, что знания вбиваются непосредственно и исключительно на практике. Тогда я полностью разделяла его аргументы и к сегодняшнему дню успела побыть стажером в экономическом отделе, стажером в рекламном отделе, даже стажером в производственном отделе, а теперь являла собой новоиспеченного стажера планового отдела. Никогда выше стажера – суть тренинга не в этом. И хоть каждый сотрудник в офисе знал, что я, Лариса Бергман, вторая наследница всей компании, отец специально подчеркивал невысокой должностью мое пока еще невысокое положение. Зато так я, дескать, смогу стать непосредственным наблюдателем всех тонкостей, и к тому моменту, когда придется занять одно из ведущих положений в компании, получу настоящее образование. С этим решением я никогда не спорила – знала на примере старшей сестры, что вовлекаться в процесс необходимо смолоду. А может, я не спорила, наивно полагая, что меня оставят в покое во всех остальных вопросах?

Вот конфликт и начался с упоминания, как моя старшая сестра решила вовсе отойти от дел. Она всегда была далека от бизнеса, поэтому передала все управленческие вопросы мужу и решила посвятить себя… я понятия не имела, чему конкретно Илона себя посвятила. Предполагаю, дорогому алкоголю – лучшему спутнику тех, за кого уже все давным-давно решено. Разговор об этом отец начал с похвалы. Не меня и не Илоны, конечно. Он гордился собой – тем, что в моем случае не совершил той же ошибки, что и со старшей дочерью. Еще пара-тройка лет, и ему, мол, умереть не страшно – все можно со спокойным сердцем передавать мне. Если я, конечно, поднапрягусь и хоть чему-то научусь. Я только кивала, пережевывая отбивную. Будущая ответственность меня не страшила, до нее еще жить пару-тройку лет, за которые буквально все может измениться. А коль не изменится, то что поделать, приму на свои худенькие плечи все Королевство. Лишь бы сегодня дали спокойно дожевать отбивную.

Отец являл собой скалу – внутри и снаружи. И неважно, в каком настроении он пребывал: складка на переносице всегда напоминала, что ее обладатель ни на секунду не выходит из бизнес-режима. Эдакая сбитая, коренастая скала, которую ничем не пошатнешь. И подходящий облику тяжелый взгляд. Мама же только на фоне него выглядела хрупкой: невысокая блондинка с утонченным лицом, такую несложно принять за ухоженную, красиво стареющую и легкомысленную домохозяйку, всю жизнь проводящую в комфорте и гармонии. Но мнимость эта поддерживалась лишь до первого разговора: характер ее был в каком-то смысле не менее жестким, чем у отца. По крайней мере, она никогда не поддавалась эмоциям, что делало ее еще более каменной, чем был супруг.

Вообще-то, отец часто называет меня «умницей», но сегодня он по неведомой причине был раздражен – это легко разгадать по пульсирующей вене на виске. Всегда так случается: Сергей Васильевич Бергман говорит ровным и почти спокойным голосом, только иногда едва заметной резкостью тона выдает плохое настроение. И только синяя венка на его виске служит исчерпывающим предвестником надвигающейся бури.

– Грегор не может пока покинуть Швецию, очень много дел!

Я перестала жевать, готовясь к худшему. А ведь когда-то казалось, что мое безропотное вовлечение в семейный бизнес застрахует от судьбы моей бедной старшей сестры. Не тут-то было! Оказалось, это просто приятный бонус к остальному любовно-родственному диктату. Сейчас отец предложит мне слетать в Швецию. Раз Грегор не может к нам, то почему бы мне не отправиться к нему? Мои-то дела вполне можно отложить.

– Лариса, думаю, на следующей неделе ты вполне могла бы слетать в Швецию! Твои-то дела вполне можно отложить на пару дней!

Вряд ли меня можно назвать буйнопомешанной. И никаких подростковых бунтов – в двадцать три года это даже неприлично. Просто есть во мне постоянно зудящее желание сопротивляться любым ограничителям. Я могла бы прямо сейчас согласиться и закончить свой ужин. А потом отсидеться недельку в загородном доме подруги. Вряд ли Грегор с отцом настолько часто созваниваются, чтобы немедленно уличить меня в обмане. Или я могла бы полететь в Швецию: поужинать с Грегором один раз, а в остальное время посвятить себя отдыху от бесконечного стажерства. Или… да еще было море отличных вариантов! Но я заявила – сопротивление любым ограничителям, не иначе:

– Пап, я не собираюсь выходить замуж за Грегора. Кажется, мы это когда-то уже обсуждали. Вчера, например. И позавчера. И…

– Хватит! – Наверное, венка на виске, после того как раздуется до оптимального размера, впрыскивает в кровь гормон полной свободы действий и тона – теперь уже отцу не надо притворяться доброжелательным. – Хватит уже нести этот бред! Ты не выйдешь замуж за Грегора только в одном случае – если найдешь более подходящего инвестора!

А ведь Грегора Хольма никогда в этом доме и не называли моим женихом. Он был инвестором. Как Денис Данилин, за которого выдали замуж Илону, был инвестором. С женихом можно расстаться, с мужем развестись, а инвесторов не бросают.

– Он старый! – я сказала так, будто это имело какое-то значение.

И, само собой, получила ответ, перемешанный с брызжущей слюной:

– Неблагодарная! Избалованная, неблагодарная дура, которая понятия не имеет, как в бизнесе выживают! Да будь я таким же мягкотелым, ты бы сейчас совсем за другим столом сидела!

Тут даже мама не выдержала, поддакивая отцу, словно тот сам не справлялся:

– Ему тридцать пять, Лариса. Уж поверь, это далеко не худший вариант.

Справедливости ради стоит заметить, что швед Грегор Хольм не был ни старым, ни отвратительным. Высокий, довольно приятный на вид мужчина. Если ему отпустить волосы и нарядить в шкуры, то можно создать неплохой секс-символ в стиле викингов. Спокойный и величественный, как замок Кальмар. Умный. Деловой. Холодный. Но самое важное в нем – он финансирует несколько филиалов «Бергман и Ко». Ему этот брак тоже выгоден – страховка на случай разлада отношений с отцом и свадебные полтора процента акций.

Взаимовыгодная сделка. Мы виделись-то один раз, с тех пор все и было решено. А я была заочно благодарна Грегору, что и он, ссылаясь на постоянные дела, не мчится ко мне на крыльях любви. Значит, и с моей стороны будет правильным придумать какую-нибудь отговорку. Нам, если так пойдет и дальше, еще всю жизнь в счастливом браке коротать, так зачем же занимать пока еще свободное друг от друга время ненужными встречами? Хотя я до сих пор пребывала в уверенности, что до свадьбы дело так и не дойдет. Эту мнимость помолвки можно поддерживать годами. Пока отец не найдет другого инвестора. Смысл разговора был вовсе не в Грегоре, а в моем потребительском отношении к жизни.

После этого я прослушала просветительскую речь матери о браке. В общем, она не лукавила в том, что ни разу не пожалела о своем решении выйти замуж за отца. Это был прочнейший из всех возможных союзов. Мария Витальевна и Сергей Васильевич Бергманы были больше, чем супруги или друзья. Они партнеры! И худшее, что могло бы произойти – их развод, при котором папины двенадцать процентов акций Королевства отделились бы от маминых двенадцати процентов. Такой жестокости с расщеплением капитала человечество бы не вынесло – это противоречит всем принципам гуманизма!