Мистер Фермер. Между Адом и Раем! (СИ) - "Focsker" - Страница 68

Шли годы, с первой тысячей жителей и каменными стенами, Эсфею настигли её прошлые неудачи, а именно, переселенцы из соседних королевств. Истории о проделках древней ещё помнились отдельными долгожителями — соседями. Узнав, кому и за что молятся жители северных гор, прозвавшие себя Горлеонцами, сосед показал зубы, устроил набег, разграбив одну из деревень, захватил часть плодородных земель, коих в стране Богинь почти что не было (а почему не было? Потому что не божественное это дело, землю обрабатывать!). В итоге началась первая война, в которой окрепшие божества одержали сокрушительную победу, обзавелись первыми рабами, а после, осознав, насколько здорово эксплуатировать рабов, сами начали вторую войну. Число рабов росло, число верующих и лояльных богиням неуклонно сокращалось, как итог — в один из моментов в городе, столице Горлеона, начался бунт рабов, что был подавлен только благодаря кровавой бойне и помощи самих божеств. Огромные потери откатили Горлеон в развитии на добрые лет триста назад. Тогда-то Эсфея и задумалась об начале вербовки рабов в свои верующие, но всё пошло не по плану. Кто-то из них молился на Кровавого кузнеца и его жестокость, кто-то славил Пустынных темных королей, а кто-то внезапно напомнил двум богиням о Трех императрицах Матвеевой Империи, империи, что так удачно и внезапно продолжала расширять свои границы в направлении севера и самого Горлеона.

Чувствуя разрастающееся под землей зло, не раз лично встречаясь с проросшим проклятьем из мира Аида, Эсфея желает лично оценить Империю, наследие, оставленное человеком по имени Матвей. Она думала, что, возможно, тот уже ожил, мол, вернулся за старое, и вновь пытается отстроить свою деревню, кем-то ошибочно названную империей. Каково же было ее удивление, когда она посетила один из маленьких городов, что был размером с ее столицу. Жители Империи отличались от горлеонцев. Жестокие, свирепые, они никому не доверяли, имели свою армию, имели своих магов, генералов и даже три рода Императриц. Женщины Матвея выжили, через поколения, их дети продолжали жить и защищать его дело. Эсфея всем сердцем надеялась, что своими технологиями, магией, обошла Империю, но не тут-то было. Торговые повозки, каменные дороги, каменные мосты и форты, выложенные целиком из камня. В зодчестве Империя обгоняла Горлеон на века, в магии они приблизительно равны, да только горлеонцев, преданных Эсфее и Астаопе, от силы три тысячи наберется. В месте, прозванном Великим Вавилоном, одних лишь только жителей столицы насчитывалось около ста тысяч, а значит, и наделенных магическими талантами магов, здесь так же будет больше. Академии, больницы, казармы, суды и дворы местных органов правопорядка, Империя обходила Горлеон во всем, кроме благочестия. Потому-то их и так много, а горлеонцев мало. Рассказывала свои мысли Астаопе.

В корне изменив политику, буквально заставив каждого горлеонца иметь в семье не меньше десяти, а иногда и двенадцати детей, Эсфея берется за возделывание полей, заставляет Астаопу словно рабыню охотиться по лесам соседних империй, тянуть в их страну все, что только можно. Шкуры, дичь, пчелиные гнезда, словно мелкие воришки, пользуясь магией, Астаопа и Эсфея начинают красть самые простые технологии у всех стран, производить алкоголь, а после начинают налаживать торговлю… с теми же имперцами и соседями, которых не так давно грабили и убивали. Спустя сто двадцать лет, Горлеон окреп и насчитывал в пределах своей страны около сорока тысяч душ. Еще через десять лет численность возросла до восьмидесяти, и в пределах страны случилось непредвиденное. Корни скверны, поросшие под землей, пробились в верх, открыли проходы, и демоны заполонили земли горлеонцев. То, на что Эсфея махнула рукой, а после и вовсе забыла, дало о себе знать. Горлеон погрузился в пучины хаоса, воззвал на помощь к соседям, и… никто не пришел. Соседи, коих горлеонцы грабили, радовались их беде, готовили войско, с коим хотели вернуть себе утраченные земли. Империя Матвеемова столкнулась с той же проблемой, что и сам Горлеон, и не откликнулась на зов, решив защищать именно себя, а не кого-то другого. Тогда-то Эсфея и обозлилась на весь мир. Лично разбила демонов в своих землях, затем отразила нападение соседей, убила их короля, и… опьяненная легкостью, с которой завладела их территорией, отправилась в Великий Вавилон, дабы встретиться с Аоррой, что уже давно знала о возвращении Двух Богинь. Как бы те двое не скрывались, и как бы себя не называли, по символике божественной, и набожности прибывавших торговцев, все приближенные к Аорре, включая пробудившиеся в запретном Саду цветы, знали, «предатели вернулись». Потому империя и наращивала магический потенциал путем взращивания большего числа магов, семян, и созданием всякого рода артефактов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как ни готовилась Аорра, как ни ждала богинь, их возросшая сила, нападение во дворце, осталось для дроу неожиданным. Зная, что Аорра заражена скверной, слабеет, Эсфея ставит ее перед фактом, побеждает, а после, когда Зуриэль противится приказу и грозит встать на сторону «Тьмы», отступает. По мнению Эсфеи, империя обречена, и скоро начнёт разваливаться. Проклятая дроу, придаст процессу распада ускорение. Потому-то древняя и отходит, позволяя Астаопе лично заняться планом по свержению и взятию реванша в войне против Аорры. Астаопа пришла на север мстить, исполнять приказ Эсфеи, я понял это из нашего разговора. Точно так же, я понял, что Эсфея лишь пытается казаться другом. Как некогда Аорра не ожидала появления окрепшей Эсфеи, так и Эсфея не ожидала, что вдруг, восстану из мертвых и соберу всех под одним знаменем я.

Глава 36

Астаопа напилась настолько сильно, что в какой-то момент, как и многие девушки, потеряла грань между чужаками и тем, кто готов её от всех защищать: её другом. Алкоголь в её крови, как и моей, слегка ядовитый, пропитанный ядом моих Созданий. Когда мы пили, и я заметил, что она стала терять контроль над своим языком, отлучаясь на поссать, велел Облачко немного помочь и кое-чего добавить в напиток. В комбинации с алкоголем, магические умения суккуба показали свой эффект. Мы оба были под влиянием чужеродной магии, говорили на темы о которых не должны были, волнующие всех. При этом я рассказывал о своих проблемах, о тех, что должен был решить внутри своей страны, а Астаопа о том, что хотела сделать больше всего внутри всей планеты в планетарных масштабах. Дурочка не осознавала своих возможностей. Глядела далеко, кажется даже дальше, чем сам Кузнец, так до сих пор и не сумевший заполучить контроль над местными и ебучей планетой.

Личико Астаопы постепенно наливалось краской. Я пьянел, яд травил мой разум и тело, но я знал о нём, да и Облачко из-за пределов повозки помогала нейтрализовать собственную силу. Пить и бороться с её магией оказалось сложно, даже когда меня по факту и поддерживала создательница этого колдовства. Что уж говорить о беззащитной, обнажённой и лишенной магии Астаопе. Повиснув на цепях, питаясь с моих рук, моей подачи, будучи вынужденной просить обо всём, любом действии, включая пододвигание ведра(утки), она испытывала смущение, стыд, а с ними невероятную похоть, усиленную действием алкоголя. Она текла, изгибаясь, пряча под куском созданной мной накидки мокрые ляжки, смеялась с каждой шутки, сходя сума хихикала, косясь в мою сторону, пыталась поддерживать разговор. Я был единственным мужчиной в этой комнате и влечение её казалось даже ей самой слишком извращённым, необоснованным. Потому в первый день я решил прервать нашу с ней встречу самым внезапным и доброжелательным поступком.

Накормив её, напоив, заставив верных слуг при мне её умыть, прикрыть, пообещал завтра, пока мы движемся в походе, прийти ещё раз.

— Мне понравились наши беседы, веди себя прилично и обещаю, с тобой будут поступать соответствуя твоему статусу. — Говорю я, отворяя двери телеги.

— Статусу пленницы? — едко кинула мне в спину Астаопа.

— Статусу Божества — Стараясь сохранить покерфейс, говорю я и вижу, как меняется её лицо: она в шоке, — Астаопа, несмотря на то, что ты со мной сделала, во что превратила мою жизнь, я не испытываю к тебе ненависти, более того, уважаю (конечно же это ложь!). Ты божество, это верно, но между тем ты ведь ещё и девушка, очень симпатичная, лично мне (нет, ни в коем случае!). В общем, прошу, пожалуйста, веди себя прилично: покажи, что можешь не только мстить, но и прощать, как учат этому многие религии мира, и тогда обещаю, цепи будут лишь на тех, кто по-настоящему их заслуживают, — с этими словами мысленно велю Облачко влить львиную долю афродизиака в кубок, что в моих руках. Пригубив его, спрашиваю у Астаопы: — Будешь? Разделишь со мной в качестве жеста нашего с тобой примирения?