Я сплю среди бабочек (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 6

Я послушно делаю все, что он мне говорит: вытягиваюсь на диване и блаженно вздыхаю. Как же я устала, оказывается! И тут меня настигает пугающая мысль:

А где твой отец? Что если он вернется и увидит меня здесь?

Он уехал в Мюнхен по делам, — отвечает мне Алекс. — Думаю, раньше завтрашнего дня его ждать не стоит! Не бойся — не съест.

Съесть не съест, а знакомиться с отцом… то есть с отчимом Юлиана мне как-то боязно, тем более после того, как Алекс рассказал мне любовную предысторию своих родителей. Каким человеком надо быть, чтобы влюбиться в свою учительницу, а потом еще и жениться на ней, несмотря на косые взгляды окружающих? А то, что они были косыми, я даже как-то не сомневаюсь. Интересно, каково ему было тогда и каково теперь, когда женщина, ради которой он пошел на такие жертвы, мертва?

О чем задумалась? — прерывает мои размышления вопрос Алекса. — О Юлиане, должно быть?

Вовсе нет, — лениво отзываюсь я, радуясь, что не приходится врать. — Я думала о твоем отце.

Как неожиданно, — хмыкает парень в ответ. — И что ты о нем думала?

Я думала, что он, должно быть, очень необыкновенный человек… Необыкновенно сильный, хотела я сказать. Не каждый бы решился на такой смелый поступок.

Ты о том, что он женился на маме? — уточняет Алекс столь же расслабленным голосом. Похоже, устала не только я… — Думаешь, для этого ему нужна была смелость?

Определенно.

Никогда не думал об этом в таком ключе, — он поворачивает голову и смотрит на меня задумчивым взглядом. — Мне казалось, если любишь — все остальное неважно.

Так только в фильмах бывает…

Я люблю кино.

Я тоже.

Мы ненадолго замолкаем, слишком разморенные приятным теплом плюшевых покрывал, а потом я вдруг выдаю свою главную мечту:

Знаешь, что я сделаю, когда разбогатею достаточно, чтобы позволить себе исполнение своей самой заветной мечты?

И что же, если не секрет?

Я уеду на тропические острова… Туда, где много пальм и белого, разогретого солнцем песка. Буду бродить по берегу океана, зарываясь голыми пальцами ног в этот прибрежный песок, и слушать крики чаек…

Звучит классно. Вот почему ты любишь этот фильм.. — А потом добавляет: — Возьмешь меня с собой?

Обязательно так и сделаю, — обещаю я парню, не особо задумываясь о сказанном, а потом проваливаюсь в благодатный сон.

Открываю глаза внезапно, как от толчка — надо мной чужое лицо и лицо это выглядит очень суровым, если не сказать чрезвычайно насупленным. Оно смотрит на меня внимательным, пытливым взглядом, от которого меня пробивает дрожь… Как странно: где это я лежу и чье это лицо? А лежу я определенно на чьей-то кровати, и лицо надо мной можно было бы назвать почти красивым, не будь у него этих насупленных бровей и плотно поджатых губ. Ух, и пахнет приятно! Обалденный парфюм.

Я как можно более незаметно (по крайней мере, мне кажется, что незаметно) втягиваю благоухающий парфюмом воздух… Почти как оргазм! Словами не передать… Я резко прихожу в себя, когда суровое лицо покашливает своими плотно сжатыми губами — намекает, что заметил мои дыхательные манипуляции? Возможно. Я резко сажусь и наконец окончательно просыпаюсь.

Ну вот, ты ее разбудил. Доволен? — врывается в поле моего зрения инвалидная коляска с Алексом на «борту». Должно быть он обращается к тому самому суровому мужчине рядом со мной. — Доброе утро, подруга! Как спалось? Что снилось? Завтракать хочешь? — это уже, конечно, обращено ко мне, но я настолько сбита с толку и ошарашена как этим своим внезапным пробуждением в компании… отца Алекса (определенно!), так и этой внезапной атакой вопросами, что не могу и слова вымолвить. Сижу и молчу… как клуша какая-нибудь. И выгляжу, должно быть, также!

А в голове одна мысль: Суровое лицо — это отец Алекса, а я тут вся такая непричесанная… в комнате его сына… да еще и нюхаю его, словно кот — валерьянку! Караул. Может, если я не стану смотреть на него, то мы все сделаем вид, что меня здесь и вовсе нет…

Вы уже познакомились? — интересуется неугомонный Алекс, заглядывая снизу вверх в мои опущенные глаза. Отлупила бы его сейчас… своим кларнетом, честное слово.

Не имел такой чести, — слышу я наконец голос Сурового лица. — Юная леди сладко спала… а после пробуждения странно принюхивалась…

Я мысленно стону и прикрываю глаза. Все, считайте я уже умерла — присыпьте меня землицей прямо в своем милом садике под разлапистой елью.

Должно быть, она учуяла запах моей стряпни! — приходит мне на помощь мой новый друг, сам того не осознавая. — А ты говорил, что яичница пригорела…

Возможно, она учуяла именно ее прогорклый запах… — абсолютно серьезным голосом предполагает мужчина, но мне слышится в его тоне улыбка. Кидаю на него быстрый взгляд… Нет, он все такой же серьезный. Ничего не понимаю…

Перестань пугать нашу гостью, — одергивает отца Алекс. — Ты как продолжение страшного кошмара, если бы только ей вообще снились таковые… — Смотрит на меня вопросительно: — Тебе ведь не снятся кошмары, правда?

Отрицательно мотаю головой, слишком рьяно, как на мой взгляд, но это, должно быть нервное: если раньше мне кошмары и не снились, то теперь точно будут. Что за странная семейка?!

Ой, так я же вас так и не познакомил! — продолжает свою словесную атаку на меня Алекс. — Итак, Шарлотта, это мой отец Адриан, — поворачивается к отцу, — отец, это моя подруга Шарлотта. Они с Юлианом учатся на одном факультете… Правильно я говорю?

Я снова рьяно мотаю головой — просто деревянный болванчик какой-то, а не Шарлотта Мейсер двадцатитрех лет от роду.

Можете пожать друг другу руки, — провозглашает Алекс так торжественно, что это отдаленно напоминает мне «объявляю вас мужем и женой». Полный улет! Вот что значит спать в чужом доме и укрываться чужим мягким покрывальцем — в голове полный сумбур.

Я так увлекаюсь своим внутренним самоедством, что не сразу замечаю протянутую мне руку, а когда замечаю — жутко краснею и наконец протягиваю свою. Едва наши пальцы соприкасаются, как в тот же момент меня бъет электрическим зарядом, словно я засунула палец в розетку — я вскрикиваю и прижимаю руку к своему отчаянно забившемуся сердцу.

Суровое лицо, то бишь отец Алекса удивленно смотрит на меня. Неужели он не почувствовал, как меня шибануло током? Как нас обоих, если быть точной, шибануло током? У меня до сих пор кончики пальцев искрят.

Что с тобой? — Алекс тоже вперивает в меня свой недоуменный взгляд. — Папа тебя укусил, что ли?

Нет, просто ударил током… — Ох, лучше б я смолчала! Лицо парня расплывается в насмешливой полуулыбке, на которые он такой мастак.

Пап, ты не Зевс-громовержец, — подначивает он родителя, застывшего в немой неподвижности. — Незачем карать Шарлотту за ночь в моей комнате… Разве ты в первый раз застаешь девушке в комнате своего сына?

Нет, это уже выше моих сил! Лучше бы я вчера не нашла двери этого дома.

В твоей — впервые, — наконец произносит Адриан Зельцер, и я снова не знаю, насколько серьезен он в данный момент. Между тем, Алекс театрально закатывает глаза и хватается за сердце:

Даже не знаю, как это воспринимать, — посмеивается он, — как комплимент или как оскорбление…

Воспринимай, как тебе угодно, — кидает тот сыну, а потом быстро выходит из комнаты, так больше ни разу и не взглянув на меня. Я этому только рада и наконец выдыхаю долго сдерживаемый в легких воздух…

Что это с ним? — недоумевает Алекс, смотря вслед своему отцу. — Должно быть, встал не с той ноги… А отыгрывается на нас, — тут он видит мой испуганный-перепуганный взгляд и быстро добавляет: — Нет, ты не думай: он вовсе не такой страшным, каким мог тебе показаться. Это просто нервы… Наверное, на работе что-то стряслось. Не бери в голову!

Легко сказать, не бери в голову, а если у тебя правый глаз дергается и левый вторит ему в обратной последовательности? Не бери в голову… Ага.

Итак, бежать, бежать, как можно скорее…