100 великих тайн Нового времени - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 91

Поначалу осознание своей непохожести на других угнетало Чайковского. Он долго уговаривал брата Модеста (той же ориентации) бороться со своей порочной натурой. Говорил, что «бугорство» (гомосексуализм в России принято было называть «бугорством», а активных участников процесса – «буграми») и преподавательская деятельность несовместимы.

В 37 лет композитор решил жениться на влюбленной в него студентке Антонине Милюковой. Пытаясь тем самым доказать и себе и другим, что способен силой воли перебороть природные наклонности. Но уже в первую брачную ночь случилось фиаско, а вскоре пришло и осознание чудовищной ошибки. Выяснилось, что жить с женщиной он физически не может. Последовали отчуждение, разрыв, неудачные попытки развода, постоянный страх шантажа. Например, в письме к брату Анатолию от 7.01.1879 г. Петр Ильич высказывал опасение, не начнет ли Милюкова против него уголовное дело с обвинениями в «противоестественном» способе сожительства с ней.

На волне депрессии Чайковский даже совершил попытку самоубийства. Он вошел по шею в ледяную воду Москвы-реки в надежде простудиться и умереть. Но ничего из этой затеи не получилось.

В разные годы его связывали тесные отношения со своими студентами Иосифом Котеком, Владимиром Шиловским, поэтом Алексеем Апухтиным, виолончелистом Анатолием Брандуковым. Но могли ли эти похождения Чайковского привести его к самоубийству?

Несмотря на то что историю, рассказанную Орловой, подхватили писатель Доминик Фернандес и «королевский биограф» Энтони Холден, раздались и многочисленные критические голоса.

Вернемся ненадолго к моментам в биографии Петра Ильича, о которых вполголоса говорят лишь самые смелые исследователи. Вот всего несколько фрагментов из его дневника:

«22 мая [1884 года]. “Все время, когда я не работаю или не прогуливаюсь (а во время прогулок мой мозг тоже работает), я начинаю тосковать по Бобу и чувствовать себя одиноким. Я даже страшусь того, как я его люблю”.

<…>

31 мая. “Все время после обеда я неразлучно был рядом с моим прекрасным, несравненным Бобом; вначале он стоял, грациозно облокотившись на перила балкона, – такой обворожительный, томный, и что-то щебетал о моих сочинениях”.

<…>

3 июня. “Странное дело. Я ужасно не хочу уезжать отсюда. Думаю, что все это из-за Боба”».

Речь здесь идет о Владимире Давыдове, племяннике Чайковского, к которому композитор воспылал «настоящей любовью». Правда, никто не уточняет, что на момент написания этих строк Бобу было 13 лет.

Отвечая на предложение брата Модеста, жившего с юным глухонемым учеником Колей Конради, поселиться втроем, композитор сначала ответил отказом. Дескать, что скажут люди. Но потом присоединился к ним в Италии. Энтони Холден считает, что это путешествие двух взрослых с 12-летним ребенком имело далеко не альтруистические цели.

Там же в Италии произошло знакомство Чайковского с мальчиком – уличным певцом Витторио, которое в очередной раз разворошило сердце композитора.

Если предположить, что это нездоровое влечение к детям продолжалось и дальше, то история с племянником графа Стенбок-Фермора может наполниться новым содержанием. И действительно, по одной из версий этим юношей мог быть Александр Владимирович Стенбок-Фермор (1878–1945), которому на момент скандала исполнилось 15 лет. Но тогда его разгневанным дядей должен быть Алексей Александрович Стенбок-Фермор – шталмейстер при дворе Александра III. Фигура более чем влиятельная.

Опуская десятки других известных случаев (иначе может создаться впечатление о копании в белье), заметим лишь, что при таком раскладе повод для самоубийства может появиться у кого угодно.

(По материалам gazeta.aif.ru, free-classic.ru, forumklassika.ru, Валерия Мишакова)

Моби Дик и впрямь был белым китом?

Фабула знаменитого романа Германа Мелвилла «Моби Дик» основана на реальных событиях. В 1820 г. в Тихом океане затонуло китобойное судно «Эссекс», протараненное огромным китом…

На безбрежной морской глади показалась лодка. Ни волны, ни упрямые движения весел не гнали ее вперед. С лодки не раздавалось ни звука.

Когда китобойное судно «Дельфин» все же приблизилось к лодке, глазам моряков открылась жуткая картина. Два смертельно исхудавших, покрытых струпьями человечка сидели на корточках друг против друга: один на носу заблудившейся лодки, другой на ее корме. Казалось, у них не было сил даже всматриваться в лицо своего ближнего. На дне лодки лежали кости.

Уже спасатели тянули руки к этим полутеням-полулюдям, а они в каком-то забытье все глодали кости своих убитых товарищей. Так завершилось плавание китобойного судна «Эссекс». Вскоре эти моряки были доставлены на берег.

20 ноября 1820 года произошла история, в свое время нашумевшая, как гибель «Титаника», но ныне забытая. Ее не воскрешает в памяти даже знаменитый роман, ею же отчасти и вдохновленный.

В тот ноябрьский день в полутора тысячах морских миль к западу от Галапагосских островов в водах Тихого океана затонуло судно «Эссекс». Не буря пустила его ко дну и не нападение вражеских кораблей: нет, его сокрушил кит – огромный кашалот, весивший примерно 80 т.

Из двадцати членов экипажа двенадцать погибли во время морских скитаний. В свое время эта история подвигла Германа Мелвилла на написание романа «Моби Дик» (1851). Американский писатель тщательно собирал легенды и предания о подвигах китобоев, о громадных, злобных китах, о трагической участи многих кораблей, погубленных раненым зверем, но события того осеннего дня поразили Мелвилла – ведь кашалот сам набросился на корабль.

Историк из США Натаниэль Филбрик воскресил историю плавания «Эссекса». Весной 2000 г. была опубликована его книга «В сердце океана», основанная на обнаруженных недавно признаниях одного из участников этой трагедии – каютного стюарда.

В ту пору ремесло китобоя было очень тяжелым занятием. В погоне за добычей люди иногда проводили в море по три года, не видя родного дома. Китовый жир считался тогда ценным сырьем. Он заменял нефть. Им освещали улицы городов и жилые дома; им смазывали станки и машины, вершившие промышленную революцию.

Иллюстрация к роману Г. Мелвилла «Моби Дик». 1892 г.

Прогресс дорогого стоил. Многие моряки так и не возвращались домой. Их жизни уносил Океан. В 1820-х гг. на острове Нантакет, расположенном у восточных берегов США, цитадели американских китобоев, около четверти всех женщин старше двадцати трех лет были вдовами. Здесь же, у берегов Нантакета, начались странствия судна «Эссекс». Они увенчались сражением с китом. 12 августа 1819 г. капитан Джордж Поллард приказал поднять якорь. Трехмачтовое судно длиной 26 м и водоизмещением 238 т вышло в море. Среди членов его команды были Оуэн Чейз (22 года) и каютный стюард Томас Никерсон четырнадцати лет от роду. Им посчастливилось выжить.

Сперва все шло удачно. «Эссекс» пересек Атлантику, достиг берегов Западной Африки и затем направился к побережью Южной Америки. Обогнув мыс Горн, моряки подошли к берегам Перу. Трюм их судна уже заполняла ворвань, добытая из туш одиннадцати убитых ими китов.

Для китобоев эти многотонные создания давно уже были не живыми творениями, созданными Господом, а «плавающими бочками преотличнейшего жира».

Шлюпки с моряками приближались к китам на каких-нибудь 8 м. И тогда в тело исполинов вонзались гарпуны. Если раненый кит не успевал ударом хвоста опрокинуть хлипкое судно, начиналась бешеная гонка. Пытаясь спастись, кит плыл прочь от лодки и тянул ее за собой со скоростью 20 узлов. В конце концов, левиафан выбивался из сил. И тогда в его легочную артерию наносился смертельный удар.

«После этого кит начинал харкать кровью. Над ним взметывались кроваво-красные фонтаны высотой в 15–20 футов. Потом животное успокаивалось. В луже рвоты и крови всплывало громадное черное тулово» – так Филбрик описывает агонию кита.