Вик Разрушитель 7 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 22

Домой я приехал в полной темноте. Первым делом узнал, вернулись ли Влад с Никанором. Оказывается, давно. Парни отчитались передо мной, показали фотографии камней, которые Ломакин перекинул по порталу. Что ж, результат оказался гораздо лучше, чем я предполагал. Два блока оказались целёхонькими.

— Ладно, отдыхайте, — отпустил я личников, а сам позвонил семейному адвокату. — Илья, мне нужна информация по дворянскому роду Диковых. Кто это такие, чем занимаются, чьими вассалами являются. Мне сказали, что они служат Куракиным, но лучше проверь. В общем, полное досье. И не забудь ещё узнать, кого Диковы держат в подчинении. Когда я вернусь из Якутии, информация должна лежать на моём столе. По сетям не вздумай мне ничего посылать. Только на бумаге.

Баженов пообещал приложить все силы, и на этом мы попрощались. Всё, теперь ужин и спать. Вымотался я сегодня, но зато узнал много интересного. И даже не вспомнил, что мог умереть от заточки, если бы на месте пижона оказался профессиональный убийца. Осознание этого пришло позже, когда я прислонил голову к подушке. Мелькнуло — и тут же исчезло, уступив место доброму Морфею.

Глава 5

1

— Где Хмель? — Алексей Куракин даже не удосужился выйти из машины. Он просто опустил стекло задней дверцы и лениво глядел на топчущегося перед ним Саньку Исаева с глубокими царапинами на лице, как будто остервенелая кошка прошлась когтями, и Серёгу Козулина — тех самых никчемных низовых дворянчиков, которыми не жалко пожертвовать. Подозревал княжич об их недалёких умственных способностях, поэтому беспокойство и резануло. — Почему он сам не пришёл на встречу?

— Ему малолетний урод руку сломал, — хмуро проговорил Исаев, постоянно потирающий рукой грудь, что очень раздражало княжича. — Хмель сейчас в больнице, домой пока не отпускают после процедуры сращивания. Пару дней придётся полежать, если не больше.

Куракин молча откинулся на мягкую спинку дивана. Злость, которую он испытывал к любимчику Мстиславских, выходила за рамки разумного и не поддавалась логике. Ну, подумаешь, лапал Наташку во время тренировок и танцев, так это ради дела. А с другой стороны, если подумать, не должны дворяне развлекать плебеев! Молодой княжич Мамонов выпрыгнул из небытия, за короткое время став самой обсуждаемой персоной. Что ни резонансный случай — в нём обязательно фигурирует этот… танцор. Жаль, в Крыму его не удалось грохнуть, а теперь попробуй достань мальчишку. Вёрткий больно — и удачливый. Даже Хмель, дерзкий и наглый уличный боец, не смог воткнуть меж рёбер заточку. Никчемные, ни на что не способные, жалкие уроды. Так бы врезал по ним выжигающим всё вокруг огнём!

— Вам ни одного дела доверить нельзя, — с презрением, словно плюнув, сказал Алексей. — Зря поверил Дикову. Надо было самому найти исполнителей. Мамонов хотя бы не догадался, кто вы такие?

Ответом ему было молчание. Исаев побледнел, стал интенсивно тереть грудь, как какой-нибудь инфарктник, у которого вот-вот случится приступ.

— Что? — рявкнул Куракин, ощущая грядущие неприятности. — Прокололись, болваны? Не смогли уличных сявок сыграть? Вам только толчки чистить можно доверить. Подошли, попросили сигарету, создали скандальчик, пырнули и ушли. Против неожиданного удара даже одарённый ничего не сделает. А вы во что ввязались? На хрена возле его машины торчали, а потом драку, в которой у вас никаких шансов не было, устроили⁈ Вам о его способностях разве не говорили?

— Виноваты, — опустил голову Санька Исаев. Он понимал, что самооправдание только усугубит гнев княжича. В Москве и так про Алексея Куракина не самые приятные отзывы ходили. Дескать, вспыльчив на ровном месте, неуравновешен и злобен как тысяча голодных чертей. Не будь приказа господина Дикова, хрен бы связался с высокородным!

— Надеюсь, Мамонов не узнал, кто вас послал? — от голоса княжича заледенели позвоночники у обоих парней. — Что молчите?

Рука вылетела из окна и вцепилась в рубашку Исаева, подтянула к себе. Пуговицы с треском посыпались на брусчатку набережной, где стоял «Хорс» Алексея.

— Он мне едва грудь не проломил, — стуча зубами, выдавил Санька, ощущая волны звериной злобы, исходящие от одарённого. — Как будто не ногой, а железной ступнёй РЭКСа[1] наступил. Потребовал назвать, кому служу, кто нанял нас.

— И ты поплыл? — снова рывок, отчего Саньке пришлось наклониться и встретиться с бешеным взглядом Куракина. Водитель «Хорса» делал вид, что его здесь вообще нет. — Думаешь, он убил бы тебя? Кишка у него тонка на такое!

— Не уверен, светлый княжич, в его миролюбии, — пролепетал Исаев. — У меня рёбра затрещали. До сих пор болит. Явно хотел раздавить.

— Болваны! Тимофей знает, что вы его с потрохами сдали?

— Нет, не говорили ещё.

— Пошли отсюда, тупицы! — Куракин оттолкнул Саньку с такой силой, что тот едва не упал на брусчатку. — Сам позвоню Дикову. А вы затаитесь до поры до времени. Вдруг Мамонов начнёт землю носом рыть. Если выйдут на меня — вам не жить. Такие проколы я не прощаю.

Дважды упрашивать парней было не надо. Они рванули по набережной и вскоре скрылись в одном из переулков. Куракин поморщился, глядя им вслед, а потом, не глядя, взял в руку тонкий, но весьма увесистый телефон в золотом корпусе, нашёл в базе нужный номер и сделал вызов. Водитель, не получив приказ, что делать дальше, так и сидел молча, глядя на гуляющих вдоль реки людей.

— Здорово, Тимофей, — с ленцой, в которой проскальзывала не столько угроза, а сколько безразличие к слугам, выполняющим грязную работу. — Не тарахти, уши болят. По-хорошему, тебя надо наказать, что для исполнения подбираешь недоумков. Но что теперь, всю твою семью наказывать? Провалили дело ребятки, и я очень недоволен. Клиент ушёл живым и здоровым, а вот мой человек лежит переломанный.

— Я компенсирую, — раздался дрожащий голос из динамика.

— Конечно, компенсируешь. Полное лечение и уход на твоей совести. Теперь главное. Мой враг хоть и молод, но опасен и дерзок до неприличия. Поэтому я уверен, что он начнёт собирать информацию о тебе и твоём окружении…

— Ой, дурни болтливые! — заголосил невидимый Куракину Тимофей.

— Заткнись и слушай! — рявкнул княжич. — Он обязательно появится у тебя и будет спрашивать, кто стоит за твоей спиной, кто надоумил твоих работников и слуг напасть на него…

— О вас ни слова! Я понял!

— Ничего ты не понял, дурак старый! Подозреваю, Мамонов уже знает всю цепочку, по которой спускался приказ. Умный, гадёныш! Ты возьмёшь на себя удар, скажешь, что испугался слухов, ползущих по Москве, и решил самостоятельно защитить господина. О твоём самовольстве мы не ведали, никакого добра на силовую акцию не давали.

— Да, светлый княжич, — вздохнул Диков.

— Теперь ещё…Усиль охрану своего подворья, мало ли что взбредёт в голову юнцу. Он сейчас злой, может и Гусаровых подтянуть для решения проблемы…

В динамике раздался короткий стон. Род Гусаровых один из немногих стоял особняком и не имел над собой власти, как и князья Булгаковы. Военизированные кланы были в приоритете, и все цари, а потом и императоры благоволили им, но взамен требовали воинского долга, если на страну случалось нападение внешних врагов. Мало кто знал, что Мстиславские иногда прибегали к их услугам, когда требовалась вывезти за пределы страны некий груз, не подлежащий огласке. Или наоборот — окольными путями доставить в Россию.

— Ладно, не ной, — смягчил тон Куракин. — Я к тебе пришлю парочку людей для поддержки. Если Мамонов будет чересчур резок, они его утихомирят.

— Спасибо, светлый княжич, — Диков облегчённо вздохнул.

— Всё, бывай, — Алексей отключился и приказал водителю ехать в штаб-квартиру концерна «Фармия», надеясь застать там отца и дядьёв. Нужно их предупредить, что затея с Мамоновым провалилась. Банальная уличная драка не привела к нужному результату, и теперь есть опасность, что к разбирательству подключится сам «золотой тойон».

Он вытащил пачку сигарет, но передумал и положил обратно в карман пиджака. Отцу не нравилось, что Алексей курит и категорически запретил подходить к нему с табачным запахом. Для сокрытия своего «преступления» княжич пользовался леденцами, начисто отбивающими его.