"Фантастика 2024-119".Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Горъ Василий - Страница 229

— Тянуть руки к моим женщинам вредно для здоровья… — сообщил я, как только этот тип собрал мысли в кучу, снова вперил в меня ненавидящий взгляд и вскочил на ноги красивым прогибом.

— К твоим женщинам⁈ — гневно переспросил он, с хрустом сжал кулаки, вытер кровь, полившуюся из свернутого носа рукавом роскошного бордового пиджака, переключился на японский и начал выкатывать Наоки какие-то претензии.

Она взорвалась чуть ли не на втором предложении и не особо культурно послала этого Такэду, мать его, Шичиро лесом. Тут в их диалог вмешался я. На японском, благо, матрицу этого языка уже проверял и даже более-менее освоился с произношением:

— Общаться с моими женщинами в таком тоне тоже не рекомендуется. Поэтому советую развернуться и отправиться по адресу, по которому вас послала Наоки. И еще: после зуботычины любому уважающему себя мужчине положено либо возмутиться, либо утереться и забиться под веник. А вы, я смотрю, предпочитаете истерить!

— Наоки⁈ — взвыл он. — Просто Наоки?!!!

— Ага! — кивнула японочка и демонстративно вжалась в меня грудью: — Лют уже дважды заявил, что я являюсь его женщиной. У тебя что, проблемы не только с самолюбием, но и со слухом⁈

— Дуэль! До смерти!! Здесь и сейчас!!! — заорал он, брызгая слюной, а через миг окутался огненным щитом и «подогрел» кулаки жаром.

Я лениво посмотрел на часы и равнодушно уставился в глаза этого придурка:

— Дуэли до смерти среди учащихся лицея категорически запрещены, так что советую перечитать соответствующий кодекс, без знакомства с которым вас в наш лицей бы не перевели. Далее, здесь и сейчас дуэли тоже не будет: я как раз иду в дуэльный корпус поддерживать одноклассницу, то есть, занят. Но если вы согласитесь выйти на ту же арену после нее, то почему бы и не да? И последнее: потушите эти «огоньки», иначе заставят. Что вам однозначно не понравится.

Не знаю, послушался бы он меня или нет, не скользни к нему Огневик-телохранитель и не шепнув на ухо аналогичный совет, но «огоньки» погасли, а господин Такэда Шичиро, заставил себя успокоиться и процедил сквозь зубы формальное согласие подраться после того, как.

Наоки и Эиру, скинувшие «захваты» за миг до «зуботычины», взяли их с удвоенной силой, и я вальяжно тронулся с места, подошел к сенсорам вызова лифтов и подождал, пока девчонки ткнут в ближайший.

Пока спускались на первый этаж, «моя японочка» собиралась с мыслями. А чуть позже, на улице, выдала краткую, но весьма информативную справку по моему противнику:

— Огонь-Вода. Ученик четвертой ступени. Провел то ли двадцать три, то ли двадцать четыре официальные дуэли, из которых выиграл все, кроме одной. По слухам, обладает аномально развитым резервом и незаурядной реакцией, немного не дотягивающей до реакции Молниевика такого же уровня. Большой любитель драться в ближнем бою, причем стоя на своих же палящих углях и регулярно кидая на обоих полымя. Ну, а в безвыходных ситуациях применяет заклинания перегретый пар и кипение. Сдавшимся его я не видела ни разу…

Я начал, было, благодарить ее за важную информацию, но Наоки, как выяснилось, еще не закончила:

— … зато не раз видела бьющим в спину, в пах, после остановки поединка, подставляющим под атаку своего телохранителя и так далее. Поэтому считаю редкой мразью и в прошлом году поклялась Даром, что если прадед попробует выдать меня замуж за этого урода, то я совершу дзигай, то есть, уйду из жизни, чтобы избежать бесчестья.

— Какой милый мальчик! — хищно оскалившись, прокомментировала эту часть монолога Эиру, с силой вонзила ногти в мое предплечье и уставилась в глаза: — Лют, ты ведь изувечишь его для нас, правда?

…Сообщения о наклевывающейся дуэли я отправил по целой «пачке» адресов, то есть, Мирославе Михайловне, «прабабке», Раисе Александровне, Тимофею Ильичу, Янке с матушкой, Косте со товарищи и, конечно же, Вале. Последнюю попросил особо не спешить и на всякий случай пообещал, что до ее приезда на арену не выйду. В результате все время, пока Наоки и Эиру помогали разминаться кореянке, отвечал на однотипные просьбы подождать. А потом в раздевалку Чжон влетели две очень злобные и очень деятельные фурии, плюхнулись по обе стороны от меня, мрачно покосились на «балласт», сидевший чуть поодаль, и еле слышно потребовали колоться до донышка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Натиск одной младшей сестрички я бы еще, может, и пережил. Но в паре с матушкой она была неудержима. Поэтому упираться даже не пытался — шепотом пересказал все, что узнал от «своей женщины» о ее несостоявшемся женихе, и выслушал сразу два монолога — фантастически информативные рекомендации по ведению боя против любителей «попарить» противников и злобное требование превратить «паскуду» в мешок с дроблеными костями.

За первый поблагодарил, на второе ответил, что постараюсь, и, заметив, что Чжон развернулась к выходу на арену, встал с лавки и высказал мысль, крутившуюся на краю сознания:

— Мин Сим, я понимаю, что ты завалишь его на классе, но все равно желаю удачи от имени всей нашей компании!

Она церемонно поклонилась, слишком уж заморочено поблагодарила за пожелание и вывела из себя младшую фурию, жаждущую крови:

— Слышь, подруга, если действительно хочешь с нами подружиться, то забей на все церемонии. Ведь ни поклоны, ни суффиксы реального уважения не добавляют!

Тут чемпионка Сеула вопросительно уставилась на меня. Предлагать ей дружбу я пока не планировал, тем более в присутствии Бланкаса с Ратором, но «сестренку», конечно же, поддержал:

— Яна дала шанс. Выбор за тобой…

— За ней, или, все-таки, за нами? — внезапно поинтересовался индус.

— Пока только за ней… — флегматично ответил я в том же самом стиле, отрешенно отметил, что парни пошли красными пятнами, и объяснил причину этой «дискриминации»: — У нас сложилось стойкое впечатление, что Мин Сим продолжает жить привычной жизнью, то есть, спокойно и без лишних слов делает то, что должно, не ожидая от жизни или нашей команды каких-либо особых преференций. Такой подход нам по душе, ибо мы сами такие же. Вы же за эти полдня продемонстрировали только неуемное желание обаять Эиру и Лиджуан, а все остальное делали только для того, чтобы иметь возможность находиться рядом с ними. Простите, но задача, поставленная вами во главу угла, никакого энтузиазма не вызывает.

— Вы нас не так поняли! — задавив гнев, на миг заставивший вспыхнуть кантик Огневика, на голубом глазу соврал Рамирес. — Да, госпожа Этэ-Инти мне действительно очень понравилась, но я не пытался ее обаять, а просто выказывал симпатию в ожидании моме— …

— Врет… — бесстрастно заявила Ика, поймала взгляд взбешенного парня и презрительно усмехнулась: — Я эмпат. Сильный. И лгать при мне — редкая глупость. Так вот, я весь день чувствую не интерес влюбленных подростков, а два намерения. В адрес моей госпожи и госпожи Лиджуан Шаховой. Поэтому настоятельно рекомендую забыть о лелеемых планах. Ибо в противном случае вас убью я, а вашего соседа — кто-нибудь из Слуг Лютобора Игоревича.

— Я могу считать это угрозой⁈ — набычился мексиканец и… резко остыл, почувствовав полностью развернувшуюся ауру матушки. А она, поднявшись с лавки, неспешно подошла к нему и заморозила ледяной улыбкой:

— Мальчик, еще одно слово в таком тоне в адрес Слуги моего рода — и ты труп! Ты меня понял?

— Д-да, госпожа… — сглотнув, промямлил он.

— Замечательно. Тогда забирай второго самоубийцу и вали туда, откуда приехал. Ибо вы свои шансы на место в «проекте» спустили в отхожее место.

Свалили. Оба. Не сказав ни слова. А я извинился перед Мин Сим за излишнюю жесткость реакции на вроде бы безобидный вопрос и заставил ее рассмеяться:

— Не за что извиняться: я получила море удовольствия, так что выйду драться в прекраснейшем настроении!

И ведь не обманула: все полторы минуты избиения Ярослава Засекина улыбалась. А вот я, признаюсь, все это время просидел, как на иголках, ибо отправил запись инцидента Мирославе Михайловне и откровенно побаивался возможной негативной реакции на столь радикальное изменение ее планов. Слава богу, всего через несколько секунд после завершения боя мне прилетел долгожданный ответ, и я, с трепетом развернув «конвертик», не поверил своим глазам: