Изгой - Кеннеди Эль - Страница 33

Трясясь от обжигающего смеха, она утыкается лицом в мою шею.

– Тихо, мальчик. Я только хотела сказать, что ты целуешься не так, как я ожидала.

– А чего ты ожидала? – хрипло спрашиваю я, опуская руку на ее бедро и легко проводя пальцами по обнаженной полоске кожи между поясом и краем топа. От меня не укрывается то, как она покрывается мурашками.

Ее выражение лица становится задумчивым.

– Медленнее, ленивее. Я думала, ты к поцелуям относишься так же, как ко всему остальному, словно тебе плевать. Но все совсем не так.

– Уж поверь, на поцелуи с тобой мне совсем не плевать.

Эти сексуальные губки снова трогает улыбка.

– Да? Тогда давай повторим.

Меня дважды просить не надо. Я наклоняюсь к ней, лишь миллиметры между нашими губами, и тут меня озаряет мысль.

– Черт возьми, – выругиваюсь я.

– Что?

– У него не маленький член, да?

Слоан озадаченно моргает. Затем фыркает.

– Погоди, ты про Дюка, что ли?

– Ну да, – несчастно говорю я. – Я-то тешил себя мыслью, что все эти отжимания и гантели – это его способ компенсировать маленький член, но теперь, если подумать…

– Почему ты думаешь про член моего бывшего, когда целуешь меня? – возмущенно спрашивает она.

– …то я понимаю, что ты бы никогда не стала терпеть его так долго, если бы у него там все было крохотное. А значит, он не маленький, так?

Она едва сдерживает смех.

– Нет, новенький, боюсь, что нет.

– Сволочь.

Она смеется, а потом поднимается со стула и пересаживается ко мне на колени.

– К счастью, ты тоже в этом смысле явно не обделен, – бормочет она, прижимаясь своей идеальной попкой к моей нарастающей эрекции, а затем целует меня, и я совершенно точно вижу звезды.

Мы словно совсем не знаем чувства меры. Стоит нам соприкоснуться, как нас накрывает с головой. Полная отключка. Ее ногти вонзаются в мою кожу. Мои зубы задевают ее язык. Она тянет меня за волосы у самых корней, и я уже всерьез готов сорвать с нее штаны, но секундное просветление в голове напоминает мне, что мы на людях, да еще и едва знакомы. Она меня околдовала.

– Нас отсюда выгонят, – шепчет она мне в губы и тут же снова врывается в мой рот языком так, словно это ее легальное право.

– И правильно сделают, – хриплю я в ответ. – Мы ведем себя совершенно неприлично.

Но мы продолжаем в том же духе, пока наконец менеджер бара не подходит к нашему столику и вежливо не сообщает, что нам пора.

Позже, когда машина высаживает нас у школьного двора, я провожаю ее до тропинки, хоть она и протестует.

– Я вполне могу найти дорогу и в темноте, – бурчит она.

– Знаю. Но я пытаюсь быть джентльменом. Можешь ты мне дать немного побыть гребаным джентльменом?

В темноте раздается тихий фырк.

– Она надо мной еще и смеется, – сообщаю я неизвестно кому.

– Еще как, – соглашается Слоан.

– Осторожнее, кексик. А то я сделаю что-нибудь жутко безрассудное. Например, возьму тебя за руку. Или пожелаю тебе доброй ночи, когда вернусь в комнату.

Она останавливается, и ее глаза сияют в рассеянном лунном свете, что прорывается сквозь темноту.

– Не посмеешь. – А потом она легонько целует меня и растворяется в деревьях по направлению к дому.

Всю дорогу до общаги я улыбаюсь, как полный идиот, а оказавшись на месте, немедленно достаю телефон, чтобы доказать, что еще как посмею. Бросив быстрый взгляд на Фенна, я обнаруживаю его сопящим на его стороне комнаты. Бедняга. Совсем, наверное, устал после всех тех минетов, что ему сегодня перепали.

Быстро набираю сообщение.

Я: Я отлично провел сегодня время. Ты потрясающая. Спокойной ночи, Слоан.

Экран тут же загорается снова, вновь вызывая у меня глупую улыбку. Как хорошо, что Фенн спит и не может спалить мою сопливость.

Слоан: Не впадай в романтику, новенький. Тебе не идет.

Я: Тебе это нравится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Слоан: Не капли.

Я: Все капли до единой.

После небольшой паузы всплывает еще одно сообщение.

Слоан: Допустим… меня это не совсем бесит. Спокойной ночи, Эр Джей.

Глава 21. Сайлас

– Черт, мужик, я не могу. Когда придет моя очередь, просто дай мне утонуть, – хрипит Лоусон, стоя на краю бассейна рядом со мной и согнувшись пополам.

Идет понедельничная тренировка, и в воде команда на двух дорожках отрабатывает эстафету четыре на сто. Брендон и Картер заканчивают последний круг заплыва дельфином, а Лоусон должен идти следующим, уже баттерфляем. Тренер заставляет нас плавать эту эстафету в четвертый раз за день, и мы все вымотались. Я в прошлый раз вдохнул больше воды, чем воздуха. Мои руки превратились в тяжелые безвольные макаронины.

Тренер дует в свисток, командуя следующим пловцам встать на тумбы, и Лоусон бросает на меня прощальный взгляд. Нехорошая усмешка, как если бы он пришел к какому-то озарению, прежде чем прыгнуть ласточкой с небоскреба.

– Мы эти переходы с вами отработаем, даже если сдохнем в процессе, – кричит тренер. – Терпение, точность, труд.

– Побои продолжатся, пока мораль не поднимется, – бормочет Лоусон и поправляет очки на глазах, залезая на тумбу.

Сегодня днем он зашел в раздевалку в наушниках и темных очках, и тренер еще издалека понял, что Лоусона не отпустило похмелье после выходных. Если он вообще трезвел. Когда я проснулся утром в воскресенье, Лоусон лежал в кровати с двумя голыми девчонками, которых он притащил домой из бара в Калдене. Первое, что он сделал, открыв глаза, это нанюхался очередной дряни и забрался под одеяло, чтобы отлизать обеим девицам, которые начали стонать так громко, что удивительно, как мистер Свинни не проснулся. Не то чтобы Роджер стал бы кого-либо из нас отчитывать.

Разумеется, я вчера на завтрак ушел рано. Живое порно – это немного не мое, особенно когда в нем участвуют мои друзья.

Надо признать, тренер на нас сегодня отыгрался бы вне зависимости от Лоусона. Тот факт, что вся команда сегодня не в форме и еле шевелится, его только больше распаляет.

Когда Картер касается стенки, Лоусон сваливается с платформы и ныряет к самому дну бассейна, где скрещивает ноги по-турецки и начинает медитировать, оставаясь под водой. Только через несколько секунд тренер понимает, что Лоусон не собирается всплывать.

Свисток опять оглушает, и вода успокаивается, когда второй пловец, тяжело дыша, вылезает на берег.

– Хейзелтон, – рявкает тренер. – А ну вытащи его оттуда.

Черт подери. Подавив вздох, я ныряю и буквально силой выволакиваю Лоусона на поверхность.

– Оу, так тебе все-таки не все равно, – подкалывает он меня, когда мы вылезаем из воды.

– Вы двое, сюда, быстро, – окликает нас тренер с того конца бассейна. – Остальные клоуны могут идти в душ.

– Видишь, чем это заканчивается? – Я пихаю Лоусона, когда он тормозит, не желая получать выговор. – Ты выкидываешь какой-то номер, а прилетает мне.

– Ты же учительский любимчик.

– Не суть.

Мы встаем перед тренером, который стискивает планшет в кулаке так, словно там записаны все наши грехи.

– Помогите мне понять. – Он едва прячет раздражение за сарказмом. Нажимает себе на глаза пальцами. – Почему Хейзелтон улучшает свое время на каждой тренировке, а Кент до сих пор выступает хуже, чем моя бабушка с металлическим бедром, которая умеет плавать только по-собачьи?

– Уверен, ваша бабушка бомбезно выглядит в плавках, сэр.

– Сделай одолжение? – Тренер переходит на отцовский голос, тот, который говорит: «Я не злюсь, а просто разочарован». – Если ты так не хочешь тут быть, хоть не порть жизнь остальным.