Эй, Всевышний! Я в третий раз ребенок?! Том I (СИ) - Нетт Евгений - Страница 45

— Зол… Почему ты здесь?

— Ну, потому что пережил очередную тренировку на выживание и сумел сюда долететь?

Залия нахмурилась, после чего резко вскочила на ноги, отбросив одеяло в сторону. К счастью или несчастью, но под оным обнаружилась она сама в повседневной, обычной одежде, подходящей для чего угодно.

В два шага она приблизилась к своему рабочему столу, покрутила что-то под столешницей и только после этого открыла скрытый выдвижной ящик, выудив оттуда… письмо? Бумажка быстро перекочевала ко мне в руки, и я, краем глаза отметив дату, — двенадцать дней назад, — посмотрел на Залию.

— Это то, о чём я думаю?

— Если ты думаешь о, возможно, поддельном письме, то — да.

Таким образом, всё, во что я верил, рассыпалось прахом. Письмо, скреплённое печатью иллити, содержало в себе «мои» слова, посредством которых я, словно какая-то нерешительная девица, предлагал Залии перестать мучить друг друга, сведя на нет все встречи. Они вообще в курсе, кто я есть и каков мой психопортрет?

Это ж позор на мои седины, а не письмо!..

Так или иначе, но в качестве первого шага, «я» обязался более не встречаться с ней, что и «выполнял» все эти двенадцать дней. Наставники сорвались с цепи две недели как, следовательно — даты совпадали. И я бы решил, что это проделки кого-то из старейшин, но следом спустившаяся вниз, к родителям в мастерскую Залия принесла ещё одно письмо, написанное лично дедом и скреплённое его же печатью.

Эти два сообщения доставили одновременно, и если в «своём» я выступал инициатором разрыва отношений, то дед пошёл ещё дальше, извинившись за «моё» поведение и призвав фамилию Лоссов поспособствовать прекращению нашего общения. Залию уговорили оставаться дома хотя бы пару-тройку недель, я — выматывался на тренировках, и раскрыл всё лишь по чистой случайности. Смогли бы мы вновь начать общаться после такого?

В себе я не сомневался, а вот в Залии…

— Я ничего об этом не знал, правда. И… не ожидал, что моя семья пойдёт на такое. — Я устало опустился на пол и, потерев переносицу, спросил: — Было что-то ещё… подобного рода?

— Устная рекомендация мне отступить. Двое иллити пришли прямо в лавку, и прямым текстом сказали такое моей маме.

— И что она?

— Мы долго говорили обо всём… — Девочка замялась. — И она сказала, что закроет на этот призыв глаза. Но письмо видел папа, а он считает, что идти против воли огромного рода мы не в силах.

В голосе стояла такая обречённость, что мне невольно захотелось пересчитать деду рёбра парочкой заклинаний. Считает себя вольным распоряжаться чужими жизнями? Действует обманом, не считаясь с моим мнением? Его выбор.

Я правда пытался быть хорошим внуком. Верил его словам, учился тому, что рекомендовал он, но я сам считал бесполезным, жил в его доме, жертвуя временем, проводимым с родителями…

«Мы — иллити, и мы действуем в интересах друг друга». Прекрасные слова, оказавшиеся ложью. Тогда отец был полностью прав, оскорбляя и поливая грязью всю верхушку своего рода. И обратно его наверняка приняли только потому, что я оказался столь многообещающим и послушным…

Но разве можно подделать эмоции, что я посчитал совершенно искренними и неподдельными? Я проводил с Зар’та много времени, и никогда не слышал в его словах откровенной лжи. Притворство и искусная актёрская игра?

Нет, скорее иные идеалы и стремления.

Покуда всё идёт согласно плана — внук любим и ему можно потакать. Но когда что-то пошло не так, в ход пошли откровенно подлые и гадкие методы вроде подделки писем. Норма для политика, но не для человека, который считает себя частью моей семьи.

Остановится ли дед, когда я выскажу ему всё? Не пойдёт ли ещё дальше, посчитав, что исчезнет человек — исчезнет и проблема? Ведь методы деда в ведении дел были, порой, слишком жестоки, но я всегда считал, что возможность применения этих методов не распространяется на своих. Даже отца и маму когда-то он лишь изгнал…

Ладно, действовать сгоряча точно не стоит, ибо можно таких дел наворотить, что самому потом станет стыдно, как с маминой подругой. Для начала — успокою Залию, а после, наверное, поговорю с отцом. У него наверняка есть своё видение всей ситуации, и он подскажет, что тут можно сделать.

А если и он окажется на стороне деда, то…

С иллити мне будет больше не по пути, и игру в доброго маленького мальчика придётся преждевременно прекратить.

Часть V.

Уже через час я вернулся домой, порадовав маму редким в последнее время визитом, — а за две недели я и сюда не выбирался, чего уж, — а ещё через тридцать с небольшим минут отец вернулся с работы. Выдохнув и переодевшись в свой повседневный костюм, я выгадал момент и начал разговор там, где мама точно ничего раньше времени не услышит — в его лаборатории.

И вывалил на него всё и даже больше.

— … как-то так.

Пересказ вышел недолгим, но содержательным и, самую чуточку, эмоциональным. Мне всё ещё было трудно смириться с тем, что дед предал моё доверие. Да ещё и сделал это столь цинично, по причине, которая на значимую в моих глазах точно не тянет. Сильная кровь? Да если бы я по такой причине соврал детям или внукам, то как минимум перестал бы считать себя достойным человеком. Кто я, в конце концов, такой, чтобы навязывать остальным, как правильно жить? Бог, что ли?

Нет, всего лишь человек…

— Я не знаю, что сказать, Зол. — Восседающий на сиротливо стоящем посреди лаборатории стуле, Волан опирался на хлипкую спинку, вперив взгляд в пол. Он выглядел подавленным и разбитым, словно это не меня, а его во второй раз смертельно обидел собственный отец. — Я считал, что он изменился… Ты уверен, что письма действительно отправлены им?

— Я много раз видел печати, и уверен в том, что они подлинные. Да и кому, спрашивается, нужно их подделывать? Залии? — Тут, уж простите, мою реакцию предсказать было решительно невозможно. Я не ребёнок, которого можно читать, словно открытую книгу, да и о происходящем мне узнать удалось только благодаря Гериану. Он просто не смог и дальше видеть, как я нещадно туплю, и всё мне рассказал. Кто его мог подговорить? Да никто — он, в отличии от меня, поместья не покидает совершенно, а среди допущенных к наследнику иллити предателей точно нет, уж поверьте. — Это даже звучит абсурдно.

— Для тебя — да, но не забывай, что от выкупа за тебя мало кто отказался бы. — И не объяснить же мои мотивы, в частности — то, что касается возраста, системы ценностей и мотивации. Не поймут-с… — Нам необходимо поговорить с твоим дедом лицом к лицу.

— И он точно ничего… такого не предпримет?

Попадать в плен мне не хотелось совершенно, а деду я с сего дня доверял не сильнее, чем незнакомцу с улицы. Да, он долго завоёвывал моё доверие и уважение, но потерял всё, совершив очень грубый и весомый промах. Я был сторонником наиболее рационального подхода, который гласил — «предавший однажды, предаст ещё раз».

И если отношения деда с отцом я ещё мог проигнорировать, не являясь ни участником, ни свидетелем событий, то сейчас всё было иначе.

Он. Меня. Предал.

— Нет, такого не будет. Я многое могу представить, но в этом списке нет ничего, от чего нельзя отказаться. Так что — одевайся, нас ждёт тяжелый разговор. Или наоборот, выяснится, что это всего лишь совпадение…

Отец потрепал меня по волосам, но наткнулся на ледяную стену отрицания:

— Не бывает таких совпадений, отец.

Но встретиться с дедом я всё-таки согласился, ибо иной выход, — побег, — был бы самым безответственным решением в моей жизни. Я уже нёс ответственность за Лилиан, которую без меня просто бросят. Сейчас она училась у Файи, и в случае прямого конфликта с иллити мне придётся или уповать на помощь родителей, или искать малышке семью среди тех, кто готов принять чужого ребёнка.

Делалось это именно так, руками неравнодушных, так как соответствующий государственный механизм существовал лишь в столице и центрах провинций, да и содержался, по большей части, на средства меценатов. Сам же я ни присматривать, ни просто обеспечивать ребёнка не смогу. И дело даже не в деньгах, хоть и они тоже значили многое.