Пожарский 4 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 2

— Нашла?

— Конечно! Вот он! — Люда похлопала себя по карману.

— У-у… — сморщилась Звенислава, — ты что, всё время его с собой таскала?

— Конечно! Выбросить, что ли⁈ Я с таким трудом его нашла! — Людмила извлекла из кармана тряпичный узелок. — Правда, я не уверена, что здесь один скелет…

Тихий голос, раздавшийся у них за спиной, заставил обеих вздрогнуть:

— … тай-й-й… ышь…

— Сейчас-сейчас! — Люда заторопилась. — Ярена Васильевна, вы только не обижайтесь, какие косточки нашлись, те и собрала… Развязать?

— … так…та-й-й.

— Хорошо, — княжна Шаховская вложила узелок в чёрную высушенную руку. Пальцы сжались.

Девушки ещё подождали, но Яга не издала больше ни звука.

МУРОМСКИЕ ВСТУПАЮТ В ПЕРЕГОВОРЫ

Кому война и голод, а кому, как обычно — лишний повод для получения прибылей. Большая Европейская Коалиция готовилась к грядущей войне всеми своими членами, надеясь и интригуя, чтобы красиво выступить на русском фронте и получить после того свой кусок пирога. Как можно более жирный кусок, конечно же.

Почти пятьдесят предыдущих лет в Европе шла внутренняя борьба, определяющая стратегию будущего развития, да и вообще европейского будущего, и фракция, ставящая во главу угла технику, называя её повсеместное внедрение прогрессом, взяла верх. И, как это, к сожалению, бывает, Русское Царство, занятое своими внутренними передрягами, совершенно проморгало процесс вооружения Европы разномастной железной армией. В высших аристократических кругах царил вечный русский авось.

Но не у всех.

Илья Ильич Муромский-старший совместно со своим братом Филимоном принимали в главном офисе «МАЗа» делегацию от государя Московского Василия Скопина-Шуйского, которую возглавлял боярин и родственник Василия, Иван Воротынский, человек немолодой и обстоятельный.

— Вот что выходит, господа, — говорил он, оглаживая длинную седую бороду, — все сведения о польских псах подтвердились. Лично мой доверенный человек был под Смоленском и смог сделать несколько фотографий…

Воротынский шевельнул пальцем, и тут же из-за его плеча выдвинулся секретарь с раскрывающейся на ходу папочкой. В папке лежала целая стопка фотографий.

— Извольте-с, — секретарь предупредительно, но без подобострастия развернул папку, чтобы Муромским было удобно перебирать снимки. — Здесь лучшие экземпляры-с.

Фотографии и впрямь были гораздо чётче, чем те, к примеру, которые удалось с месяц назад добыть Талаеву. Более того, на части снимков можно было оценить и размеры железных собак в сравнении с людьми или избами. С избами было сравнивать удобно, как раз конёк находился на уровне железного загривка. Сами собаки на собак натуральных походили весьма отдалённо. Однако же, сходство имелось: удлиннённое туловище коробочкой, квадратная будка головы, четыре шарнирных шагающих лапы. Только что без хвоста.

Илья Ильич перебрал несколько фотографий и с досадой отложил их в сторону:

— Вы так говорите, ваше благоименитство, словно это какая-то новость! Ведь мы царю Фёдору когда себе доклад об сем представляли!

— Года три назад, — поддакнул Филимон, — да до того ещё…

— Вот! Три года назад хотя бы чухнуться бы! Так нет! С таким проносом нас отшили, дескать, государеву казну хотим разбазаривать! А то, что у всех — у всех! — европейцев разработки за государственный счёт идут, а? Каково? — Илья Ильич раздухарился, явно задев больную мозоль. — Там же такие объёмы, понимаете ли, Иван Михайлович⁈Эдакие деньжищи на исследования потребны — ни одному частному капиталу не потянуть!

Он сердито подвинул к себе стакан, набулькал воды из хрустального графина, звонко брякая о край. Боярин ждал.

— Это вы нам сейчас польских псов показываете, — продолжил Илья Ильич, чуть успокоившись. — А ведомо ли вам, что помимо тех собак во всех прочих государствах Европейской Коалиции также разработки ведутся?

— Не удивлён, — Воротынский сдвинул белые брови. — Это на словах они «коалиция», а на деле — чисто пауки в банке, только и выгадывают, как бы друг дружку переиграть.

— Но пока они только свистка ждут, чтобы броситься играть против нас. Ростислав! Наше досье подай! Сводное.

Сцена с секретарём повторилась совершенно зеркально. Молодой человек со стороны Муромских выложил папку перед боярином. Только в ней фотографий было мало, а зарисовок — много.

— Полюбуйтесь, ваше благоименитство. Как вы понимаете, по некоторым причинам фотографировать в цехах и лабораториях не всегда предоставляется возможность. Ряд рисунков сделан со слов доносчиков, поэтому технических возможностей в них совсем почти нет, но чётко улавливается общий… как, Филя?

— Концепт, — подсказал Филимон.

— Вот. Концепт. Собак мы и так уже видели, их можете сразу в сторонку отложить. Те, которые навроде бака на толстых колёсах — это франки стараются.

— Многовато колёс-то? — боярин разглядывал картинки, выпятив нижнюю губу.

— Для лучшей проходимости, Иван Михалыч. По грязи, значит. По бездорожью. «Мотокоробка», если на наш язык перевести.

— М-хм. А эти? Эт что за у них по низу?..

— Называются «гусеницы». Навроде подвижной железной ленты с зацепами, вокруг многих колёс приделанной. Эти ещё проходимее, но и тяжелее, брони побольше. И магический сердечник у них сильно массивнее, никак не смогли германцы эту сложность обойти. Назвали «танк».

— А орудие-то покрупнее будет?

— И изрядно! Чем этакая штука стрелять будет, мы только предполагать можем. Характеристики знает только высший инженерный состав. Как только мы получили согласие на контакт с одним из установленных лиц, человечек исчез, как корова его языком слизнула.

— М-хм…

— Голландцы, итальяшки да свеи — те больше в морскую технику бросились. Альвы также. Однако… — Илья Ильич хмуро замолчал.

— Что?

— Не верю я, чтоб альвы только морем ограничились. Вот, чую — есть ещё что-то. Зреет, понимаете?

— Тяжело им будет тяжёлые машины через море транспортировать, — скептически покачал головой боярин.

— Есть слушок, что машины те… — Илья Ильич помедлил, — летающие.

— Быть того не может! — откинулся на спинку кресла Воротынский. — Секрет летучего корабля опосля Великой Магической никто восстановить не сумел!

— Тот не сумели — значит, новый придумали. И не факт, что магический.

— Ну, Илья Ильич, тут уж ты загнул! Да как же летать-то, когда корабль не магический? Он ж ить тяжёлый!

— А вот это, Иван Михалыч, я и сам бы очень хотел узнать. Но если б царь Фёдор согласился нам помочь, когда мы в первый раз ещё к нему пришли, то, кто знает, глядишь и русские в небо полетели бы. А теперь сидим, вот, кукуем! Да за то, что боярской думе своими докучными письмами всю плешь проклевали, чуть нее угодили в изменщики!

— Ладно, Илья! Кто старое помянет, тому глаз вон!

— А кто забудет — тому два… — пробормотал под нос Филимон, и боярин сердито стрельнул на него глазом.

— Царь Василий за Фёдора не ответчик, — сурово поставил точку в этом вопросе Воротынский. — Видите, что открывается: альвы и Дмитрия до беспамятства заморочили, и с Фёдором, видать, то же было. Сейчас скажите прямо: если государь в сей же день вам казной поспособствует, будет ли у Царства Русского хоть что-то, что против этих махин выставить можно было бы?

Муромские переглянулись.

— Как хочешь, Иван Михалыч, — покачал головой Илья, — а так быстро только мухи плодятся. Разработки есть. Задумок много. Даже одна пробная бронемашина построена*. Но производство организовать, чтоб в товарном количестве технику выдавать… к лету, разве что. Если все жилы напрячь — максимум, к апрелю.

*Ну, допустим, нее одна, а семь,

но все их Илья Ильич

никому показывать

без крайней нужды не собирался.

— Напрячь надо, — веско сказал Воротынский. — Под это дело в государевом Московском банке вам открыт специальный счёт. Нанимайте Людишек, пусть днём и ночью завод работает! С уральскими металлопроизводящими компаниями уговор есть.