"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" - Страница 18

Субботний рынок, объясняла мне эта юная торговка, совсем не похож на рынок воскресный. Субботний — это рынок "барский", городские баре закупают продукты на неделю, и закупают продукты хорошие и дорогие. А в воскресенья на рынке в основном простой люд, и народ покупает что подешевле. Так что, по мнению Павлы, завтра такого успеха у нашей редиски, как сегодня, не будет. Сегодня-то все за полчаса продали, а завтра — хорошо если к концу дня расторгуемся.

Я же по этому поводу не волновался вовсе. Сегодня мы продали ровно половину "стратегического запаса" редиски, и на завтра, если говорить честно, товара уже не оставалось. Ну еще продадим редиски на четыре рубля — а что будем в гамбургеры пихать? Приставу (он представился как Ферапонт Федорович Черкасов) отказать просто было неудобно, а на самом деле больше на рынок нам ехать и не с чем. Вдобавок, может знакомство — хоть и такое странное — и пригодится: вот у меня, например, документов никаких нет…

Павле же я объяснил, что брать с человека явно лишние деньги за товар — негоже. И вовсе не потому, что нам деньги не нужны, а наоборот, потому что нужны. И в следующий раз, если наша цена будет и выше, чем у других, то человек — зная, что лишнего мы не берем — купит у нас только потому, что значит у нас товар лучше раз дороже других. Девочка явно имела иное мнение, но спорить не стала. И то хорошо.

Поскольку до парохода еще оставалось четыре с лишним часа, то от нечего делать мы (Колька нас уже догнал, оказалось что пристав действительно живет буквально за углом от Базарной площади, на Царицынской улице) побродили еще улицам, посетили несколько лавок, а потом даже зашли в неожиданно увиденную мною библиотеку. Вывеска "Книжный магазин и библиотека Абалаковой" размещалась между "Национальными номерами" (очевидно, гостиницей) и магазином какого-то Вервейкина, с выставленными в окна манекенами и надписью по верху окон "Большой выборъ Сезонныхъ новостей". Под "новостями" оказывается подразумевались новинки современной моды, я понял это сунувшись внутрь в надежде почитать свежую газетку. Но газетки оказались все же именно у этой Абалаковой.

Читальня (как и библиотека) была платной, но цены — достаточно умеренными. За копейку можно было хоть весь день читать газеты, книги же доставлялись за копейку первая и по полкопейки каждая следующая. Газет было штук шесть, каждая — в больших подшивках, причем в полном доступе были газеты текущего и прошлого годов. Более старые газеты тоже были, но на старые подшивки цены были такие же как и за книги. Читальный зал был размера скромного, три высоких "стоячих" бюро для чтения газет и четыре небольших стола, вроде школьных парт. Обслуживала читальню какая-то старушка лет шестидесяти и молодая девчонка. Молодая, впрочем, только присматривала за читателями (точнее, делала вид что присматривает, а сама увлеченно читала какой-то роман), старушка же сразу поинтересовалась, что меня интересует.

Тут я крепко задумался: меня интересовало всё. Потратив на обдумывание пару минут (а старушка терпеливо и с приветливой улыбкой спокойно пережидала мою растерянность), я попросил что-то "на тему". И старушка (она представилась как Анна Ильинична Абалакова, наверняка она и есть хозяйка этого магазина-читальни), поинтересовавшись, читаю ли я по-немецки или по-французски, и, услышав ответ, принесла книжку на русском, сказав с видимым сожалением, что на английском книг у нее вообще нет. И не надо, мне на русском читать проще.

А может быть и не проще — мало того, что везде в тексте яти с твердыми знаками и фитами, так еще половина слов неизвестно чего означает. Причем и слова-то вроде знакомые… Ну кто бы догадался, что означает "земляная охра", и чем она лучше чем "охристая земля". Кое-какие слова мне Колька объяснял, а большую часть — эта самая Анна Ильинична, услышавшая как я Кольке задаю "такие простые вопросы". Хорошо что я бумажкой запасся — за три часа, проведенных в читальне, я принесенную старушкой книжку законспектировал почти всю. И только к самому концу своих трудов обратил внимание на то, как Анна Ильинична смотрит на мою гелевую ручку…

Домой мы ехали в очень приподнятом настроении. На четыре рубля наторговали — и это невероятно радовало ребятишек. Знаниями новыми обогатились — это сильно радовало уже меня. Да и вообще день прошел весело, а три часа плыть по Волге на пароходике, наслаждаясь закатом — это само по себе удовольствие немаленькое.

Вернувшись домой я узнал что и "отряд помогальников" зря времени не терял, касса пополнилась ещё тремя рублями с мелкими копейками. Евдокия на всю команду наварила борща на настоящем бульоне, купив на эти "мелкие копейки" у трактирщика большую "мозговую" кость с кусками мяса. И я впервые с момента попадания почувствовал, что жизнь начала налаживаться.

Но лишь начала. А чтобы она окончательно наладилась, нужно было сделать еще очень многое. И кое-что из этого "многого" я собрался начать делать уже завтра.

Глава 6

Михаил Федорович Мельников — помощник уездного Предводителя дворянства и "замещающий" (то есть исполняющий обязанности) Председатель уездного собрания — задумался. Саратовский губернатор — Борис Борисович Мещерский — к вопросам народного просвещения относился трепетно, и сообщать ему о закрытии очередной сельской школы у Михаила Федоровича желания не было ни малейшего, тем более что за прошлый год из-за отсутствия учителей школ закрылось уже две. Тех двух учителей господин Мельников прекрасно понимал: села были не из богатых, на ремонт средств не выделяли, а жить в разваливающихся избах — удовольствие не для слабых духом. Но в Ерзовке-то и школа хороша, и мужики к окладу учителя добавляли немало — но поди ж ты, приспичило этой паршивке замуж!

Решение, правда, вроде бы "само пришло" — какой-то безродный дворянский недоросль вроде как к селу прибился и даже интерес проявил к обучению детишек, но ведь и запросы сразу показал дворянские! Впрочем, денег ведь он не просит, а вот то, чем он занимается, вполне можно "подать" в губернию как, допустим, "летнюю школу для крестьянских детей". Дети-то крестьянские? И если он и в самом деле деятельность сию продолжит, то и рапорт о том, что в Ерзовке народная школа отсутствует, можно будет и не писать. Вот правда с дворянством его вроде что-то непонятно. Впрочем…

— Так вы говорите, что дворянство его околоточный свидетельствует?

— Так точно, Ваше превосходительство — ответил Мельникову ожидающий решения волостной старшина, — говорит, что самолично его бумаги смотрел.

— Тогда так и решим — Мельников повернулся к секретарю — записывай: "по личной просьбе владельца включить усадьбу дворянина Волкова в состав усадебных земель слободы Ерзовка".

Закончив диктовать, Мельников снова повернулся к старшине:

— Продавайте ему этот пустырь. Решение схода пусть староста сам напишет, а мужикам о том и знать не нужно. Да, как, говоришь, зовут его?

— Волков его зовут, Александр Владимирович. Во второй части род его, околоточный говорит…

— Ладно, готовь ему бумаги. И пока учителя в Ерзовку не найдем — в деле детишек обучения ему помогайте. Букварь ему купите, что ли…

Приказав секретарю проследить, чтобы необходимые бумаги были тотчас же оформлены в канцелярии, Михаил Федорович задумался. Дворянин, записанный во вторую часть родословной книги и в вонючей слободе — это странно. Но про такое — не врут, проверить легко. Врал бы — на пятую или шестую часть отнесся бы, там и вовек не проверишь. А вторая…

Впрочем, ладно. Нужно будет — так и проверим, а пока если через него в Ерзовке можно школу действующей числить — и то слава Богу. Кстати, а уж не об нем ли говорила давеча Анна Ивановна? Но вот по запросам своим — не блаженный, так что ошибается госпожа Абалакова. А кто он на самом деле — узнаем. Если потребуется.