Рюрикович (СИ) - Калинин Алексей - Страница 7

— Могу ли я предположить, что под особой вы понимаете некую несуразность из прошлого? Вы молчите, а молчание — знак согласия… Но вы и так не будете дышать с этой особой одним воздухом, — Иван Фёдорович изобразил непонимание. — Ведь она уедет вскоре, и неизвестно — вернётся ли обратно когда-нибудь…

Царица поджала губы. Этот фаворит слишком много себе позволял. Он прекрасно понимал, что Елена Васильевна имела в виду, но предпочёл сыграть в дурачка. Как будто перестраховывался… На всякий случай!

— Я не хочу, чтобы данная личность в дальнейшем могла заявиться во дворец. Слишком вызывающе она себя ведёт. И смотрела эта личность так, как будто примерялась к сиденью трона. Вы не поверите, но мне на миг показалось, что эта личность и в самом деле совершила убийство, даже сердце захолонуло…

— Мне тоже не понравилась выходка, — раздался голос князя Телепнёва-Оболенского. — Никому не позволено творить такие вещи и говорить такие слова! Пошутил! Ха! Да за такие шутки его выпороть следовало бы! Я сам едва не пальнул в него из оберега! Надо же, какие неподвластные уму вещи творятся в нашем царстве-государстве…

Князь при этом не сказал, что из его кошелька пропало несколько сотенных купюр. Говорить подобное означало допустить возможность кражи в царских покоях — в самом защищённом месте государства. Так что лучше было промолчать, как сделали все из тех, кто недосчитался той или иной суммы. Все предпочли смолчать, но не высказывать подозрение в отношении близко стоящего человека.

Царица немного помолчала, а потом произнесла:

— Отрадно слышать подобные слова. Всё моё окружение было возмущено подобным поступком. И все удивились, что наш царь смилостивился и даже предложил Ивану стать жильцом! Такого зверя пустить к добропорядочным дворянским детям! Да это же уму непостижимо!

Было названо имя, а это означало высочайшее доверие. Подобного доверия мог быть достоин только самый близкий человек. Один из тех, кто не предаст и не ударит в спину. Князь даже усмехнулся, польщённый такими речами:

— Вы правы, Ваше Величество, моя царица. Подобный зверь должен обитать среди себе подобных! Его нельзя допускать к дворянам, его место среди ведарей и монстров! Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы он не добрался до пункта назначения!

Столько пыла было в этих словах, что Елена Васильевна невольно улыбнулась. Всё-таки хорошо иметь в союзниках боярина, которому можно поручить не очень достойное дело и который сделает это чисто. У царей всегда много врагов. Порой такие возникают среди тех, кого нельзя трогать публично, тогда их «удаление с горизонта» происходит при помощи доверенных людей.

От несчастного случая никто не застрахован, но вряд ли кто заподозрит их царское величие, когда возомнивший о себе невесть что боярин вдруг задумает взбрыкнуть и нечаянно подавится рыбной костью. Или же упадёт с кровати во сне, да так неудачно, что ударится головой о стоящую прикроватную тумбочку и повредит себе шейные позвонки. Или того хуже — запнётся о ступеньку и сковырнётся с лестницы, по которой с детства пробегал чуть ли не с завязанными глазами…

Все эти случаи заставляли других излишне свободолюбивых бояр призадуматься о словах, сказанных в укор царской семье. А уж в том, что сказанные слова попадут в нужные уши — об этом тоже позаботились слуги короны. Шпионские сети накрыли дворец и окрестности подобно покрову снежной зимой — требовалось крайне тщательно подбирать слова в речи, чтобы не быть заподозренным в сговоре или заговоре.

— Хорошо, что мы с вами поняли друг друга, — царица позволила голосу прозвучать мягче. — Но я прошу вас сделать так, чтобы митрополит Даниил ни о чём не догадался.

— Митрополит? Хм, жаль выводить его из игры — можно было бы представить нашего неучтивого проходимца как несущего жидовствующую ересь. Уж митрополит до жути не любит подобных существ. Стремится сделать их ниже… На голову.

— Нет-нет, не стоит. Ведь могут возникнуть вопросы, а царь… он хоть прилюдно и кривится на сына, но что-то мне подсказывает, что это просто игра.

Она представила себе лицо князя Овчины: прямой нос, высокие скулы, глубокие чёрные глаза, тонкие губы, кривящиеся в иронической ухмылке. Представила и почувствовала, что сердце начало биться активнее, словно она убыстрила шаг.

— Моя царица, позволено ли будет мне при следующей аудиенции встать к вам чуть ближе? — тут же подхватил на лету благословение к лёгкому тону Иван Фёдорович. — Всего лишь на метр ближе к вам, но на целую бесконечность ближе к счастью…

И снова потёк ручеёк журчащих слов, тех самых, которые так любят принимать в уши женщины и девушки. А в том, что царица была женщиной, не стоило сомневаться. Она могла любить и хотела быть любимой, но царствование накладывало свой отпечаток, и она не могла быть просто женщиной. Елена Васильевна была супругой царя российского, а это означало очень многое…

Последующие пять минут шло воркование двух людей, которые симпатизировали друг другу. По прошествии этих минут разговор был закончен взаимным пожеланием доброго вечера.

Князь Иван Фёдорович Овчина ещё немного посидел, глядя на экран телефона, а потом улыбнулся и произнёс:

— Я знаю, что ты хочешь сделать, моя родная. Ты хочешь единолично править Русью, убрав всех соперников, но… У тебя есть я. А я не упущу возможности запрячь тебя в стойло и заставлю есть с руки… Я и сам из рода Рюриковичей, то есть тоже достоин протирать задом царский трон. Достоин… Достоин побольше других!

Глава 5

«Настоящая смелость ведаря заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть. А также пожрать, когда нужно пожрать, и выпить, когда нужно выпить!»

Кодекс ведаря

Поправили моё рыльце не хило. Теперь я и сам на себя стал мало похож. После всех процедур и лечения на меня из зеркала уставилась хмурая физия молодого скуластого отрока, чем-то похожего на Дон Кихота в молодости.

Тело жилистое, словно сплетенное из сухих мышц. Нос острый, слегка крючковатый, словно спер его у коршуна. Глаза цвета неба, смотрят дерзко. Волос черный, жесткий, как грива аргамака. В общем, подобные мерзавцы вызывают у сверстников желание помахаться, а мамки сразу начинают прятать своих дочек подальше от наглых глаз.

Мария Никифоровна чуть слюнками не истекла, когда любовалась своим произведением. Специально подправила и выделила родовые черты так, чтобы они выделялись за километр, но и вместе с тем придала лицу выражение завзятого хулигана. По просьбе отца…

Василий Иванович только хмыкнул, глядя на получившийся результат. Шрамы и рубцы от битв с монстрами пропали с тела. Теперь я ничем не отличался от спортивных ребят, которые поступали на воинскую службу и учились воевать против чудовищ Бездны.

После всех операций Мария Никифоровна поклонилась царю:

— Ваше царское величие, я сделала всё, что могла. Теперь Ивана можно узнать, но только близким. Те, кто его никогда прежде не видели, вряд ли поверят, что перед ними царский сын. Вы представите его новый образ двору?

— Не стоит, — покачал головой царь. — Всё равно это рано или поздно откроется, но вот о том, что я принимал участие в его преображении… Нет, об этом лучше никому не знать. Слышал, Боря Годунов?

— Конечно-конечно, Ваше Величество, — тут же поклонился мой будущий спутник. — Я никому и никогда не скажу, что вы хоть как-то благоволите вашему сыну.

— Умный мальчик. Далеко пойдёшь, если раньше не расстанешься с руками и ногами. Чего ты побледнел? Шучу я так, — криво усмехнулся отец и добавил, стерев с лица ухмылку. — Возможно. Но ты держи ухо востро, а то ведь без ушей и шапка держаться не будет!

Борис и в самом деле побледнел. Как бы в штаны ни напрудил после такого царского напутствия. Пусть он и происходил от боярского рода Дмитрия Зерно, который служил ещё великому московскому князю Ивану Калите, а все его предки были боярами при московском дворе, но время шло и сейчас былые заслуги рода уходили в небытие…