Инсайдер - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 85

Бемиш цыкнул на раба так, что тот убрался, не помня ног. Однако корзинка оказалась весьма кстати. Бемиш извлек из нее деревянную, оплетенную лыком бутыль с пальмовой водкой, выдрал затычку и стал пить прямо из горлышка, запрокинув голову.

Остановился, лишь выпив половину.

Далеко-далеко, сквозь плетеную стену беседки, был виден космодром: он не блестел в ночи, как обычно. Тускло светились главные здания, и там, где еще вчера сверкали ориентировочные огни, над посадочными шахтами расползались мрак и туман. Одиноким, выскочившим из тьмы рогом блестел монорельс, да на шоссе через каждые сто метров копошились заставы и кучки вооруженных людей.

Где-то вдалеке, у первых постов на подступах к усадьбе, скандалила целая свора корреспондентов: вейские чиновники настаивали на том, чтобы их не пускать… Впрочем, Бемишу ничуть не хотелось к журналистам. Он представлял, какие вопросы ему зададут. Публично на это вопросы отвечать не стоило.

Скрипнула дверца беседки. Бемиш повернул голову и увидел посла Федерации. То т обвел безумными глазами вокруг себя и тут же уцепился за бутыль с водкой.

– Я уже из нее пил, – предупредил Бемиш.

Посол только махнул рукой.

– Вы правильно сделали, что ушли, – сказал Северин, выцедив остатки водки и тяжело рухнув на скамейку. – Все участники этой истории будут сидеть в дерьме по самые уши.

– Что, решили вызвать войска?

– К утру десант будет здесь. Одиннадцатая федеральная дивизия. Асы. Как только Киссур отпустит заложников, – его возьмут голыми руками.

– К утру?! Та к быстро?

– Их перебрасывали к месту новой службы.

– Поближе к Гере, да?

Посол, осклабившись, кивнул.

– Вы понимаете, что это – решение Шаваша, который боится только одного – что Киссур повесит его на самой высокой катальпе? Он с ума сошел от страха за свою шкуру.

– Это уж точно, – сказал посол, – первый раз в жизни вижу, чтобы господин Шаваш публично высказался за то или иное решение, да еще и взял ответственность на себя. Представляете – он поставил под приглашением войск свою подпись! Все министры, какие были, любезно уступили ему эту честь…

Бемиш хмыкнул.

– Знаете, почему чиновники согласились на ввод войск? Они понимают, что этот шаг сделает Шаваша политическим покойником… Однако вы вели себя храбро. Неужели вам не жалко своей компании?

Бемиш помолчал. Потом с усмешкой сказал:

– Моя компания – банкрот. Мои акции стоят дешевле, чем брюква на базаре. Мне плевать, сколько получат кредиторы: по сенту за денар или по десять сентов.

Дивизия вышла на орбиту вокруг Веи, когда над Ассалахом только-только занимался рассвет. В час Овцы они сели на космодром в Салгаре, и уже через четыре часа военные флайеры высадили большую часть десантников в рисовых полях между усадьбой Бемиша и деревней. Развернулись в широкий полукруг тусклые, похожие на гигантских жуков танки, эфир заполонили непонятные писки кодированных сигналов, солдаты уже ставили прочные палатки защитного цвета, и с борта флайера ротам принялись раздавать хлеб и сгущенку.

Тогда же наконец состоялась первая пресс-конференция. Вейские «желтые куртки», обыскав десяток журналистов, загнали их в автобус и привезли в усадьбу, где прессу уже ожидали чинно сидящие в ряд Шаваш, Бемиш и посол Северин.

Шаваш довел до сведения прессы ультиматум Киссура и довольно долго распинался о том, что правительство империи не допустит национализации промышленности. Он также сказал, что в качестве главы Антикризисного комитета попросил военной помощи Федерации и что в настоящий момент близ Ассалаха высаживается 11-я космическая десантная дивизия.

– Это – штурм? – спросил один из журналистов.

– Ни в коем случае, – беззастенчиво солгал Шаваш, – мы не вправе рисковать жизнями заложников. Речь идет о том, чтобы блокировать космодром и вести с террористами переговоры на равных.

В полдень, после долгих препирательств и очередной угрозы Киссура расстреливать по пять человек за минуту опоздания, сразу по двум государственным каналам пошла передача, смонтированная журналистами-заложниками. Шаваш бился в истерике, обещая уволить и посадить всех, кто пустит ее в эфир. Говорили, что решение пойти навстречу Киссуру принял лично министр полиции Шаинна, который рассчитывал, что такая передача уберет с политической арены и Шаваша, и самого Киссура; говорили также, что государь никого не принимает, а плачет у беседки.

Журналисты постарались на славу. Они не скрывали, что ведут свой репортаж под дулами автоматов. Они не скрывали, что те, кто держит их под прицелом, готовы без колебания жертвовать жизнями других. Они не скрывали, что это происходит оттого, что террористы также без колебаний готовы жертвовать своей жизнью.

Разоблачения их были ужасающи. Телекамеры бесстрастно смотрели в глубь укрепленных стартовых шахт, в то время как Киссур, за экраном, монотонно комментировал, что подобного рода швартовые узлы строятся только для военных ракет. Боеголовки «кассиопея» посверкивали тусклыми боками. Подтверждались не только старые обвинения сектантов в двойном предназначении космодрома, – подтверждались самые фантастические, Герой распускаемые слухи о тайном нарушении Федерацией столь торжественно подписанных договоров об ограничении вооружений.

Записанные как помощь жертвам катастроф роскошные автомобили (на импорт) и оформленные как бронзовый лом старинные ламасские вазы (на экспорт) свидетельствовали о невиданном масштабе злоупотреблений на космодроме. Сам захват космодрома представал жестокой и подлежащей всемерному осуждению, но, несомненно, отчаянием вызванной попыткой вскрыть масштабы воровства, коррупции и предательства в нынешней администрации. Среди граждан Федерации нашлось несколько аудиторов и финансистов, которые скрепя сердце подтвердили некоторые финансовые выкладки Ашиника о махинациях на космодроме.

Вскоре по окончании передачи началась пресс-конференция партии народной свободы. Киссур и его сообщники сидели в кабинете президента компании. Киссур сказал, что сразу после пресс-конференции заложников начнут освобождать.

– Вы не опасаетесь, – спросил один из журналистов, – что тогда вас тут же уничтожат?

– Я пришел сюда умереть, – ответил Киссур, – как же я могу опасаться того, зачем я здесь?

После этого слово взял Ашиник.

Он сказал, что отдельные продажные чиновники Веи пытались навязать императору свою политику. Когда император отказался следовать их указаниям, они вынудили его объявить выборы, надеясь добиться обманом народа того, что они не добились от императора. Когда же партия бюрократов постыдно проиграла на выборах, они отказались признавать их результаты.

Ашиник подчеркнул, что он является одним из руководителей победившей на выборах партии и что его требования – это требования народа. Он заявил, что его партия требует полной смены правительства и отдачи под суд наиболее скомпрометировавших себя чиновников. Он заявил, что народ желает видеть первым министром Киссура, и перечислил состав его кабинета. Сам Ашиник входил в кабинет министром финансов. Ашиник сказал, что его правительство готово взаимодейстовать с Федерацией Девятнадцати и будет уважать все свои международные обязательства, за исключением тех, которые продиктованы взяточниками и прямо нарушают суверенитет государства. Пример: компания БОАР.

– И речи быть не может о том, – сказала Ашиник, – чтобы под предлогом уплаты внешних долгов создавались компании, избавленные от уплаты налогов и практически превращенные в независимые государства. Министр финансов Шаваш сначала получил миллионы, заводя страну в долговой тупик, а теперь хочет получить миллиарды, выводя ее из этого тупика.

Ашиник также заявил, что в исключительных случаях, связанных с национальной безопасностью и крайним злоупотреблением интересами страны, возможна национализация проданных иностранцам компаний. Пример: Ассалахский космодром.

– Президент Ассалахского космодрома утверждает, – сказал один из журналистов, – что вы хотите национализировать всю промышленность Веи, изгнать иностранцев и отменить частную собственность на средства производства. Это так?