Цеховик. Книга 15. Надо – значит надо! - Ромов Дмитрий - Страница 16

Я оглядываюсь, мы оказываемся здесь вдвоём с инструктором, остальные отстали и ещё только приближаются. Собака же, залаяв, рвёт с места и залетает в заросли. И инструктор, и я реагируем одновременно, следуя за ней и заскакивая в эти маленькие джунгли. Капец, как здесь найти кого-то…

Мы продираемся по чаще и сами представляем скорее хорошие цели, чем угрозу нарушителям. Шумно дышим, втягивая влажный воздух, насыщенный запахом прелой листвы. Вдруг собака замолкает. Раз и всё…

– Тс-с-с… – шепчет инструктор, и показывает, что нужно идти очень беззвучно.

Это, конечно, здорово, но старые ветки предательски хрустят под ногами. Мы крадёмся на расстоянии друг от друга. Пригнувшись и стараясь не издать ни одного лишнего звука. Но сердце, ещё не успокоившееся от погони, бешено стучит в груди, а лёгкие требуют глубоких вдохов. Рука сжимает рукоять «калаша», а по спине скатывается струйка пота.

Левой рукой я отодвигаю ветку, делаю шаг и наступаю на старую ветку. Она предательски и очень громко хрустит, и тут же я замечаю два глаза, глядящих прямо на меня… В упор. Твою же дивизию…

6. В грудину и точка

Нарушитель смотрит на меня, а я смотрю на него. Наконец, он дёргается, отскакивает в сторону и мотает головой. Пёс, неодобрительно гавкнув, тоже отскакивает, но в противоположную сторону. А нарушитель, не обращая на него внимания, низко опускает голову и щиплет сухую траву, лениво шлёпая по боку хвостом.

Телёнок, ёлки-палки.

– Ну что, Брагин, поймал нарушителя? – усмехается собаковод.

– А ты? – киваю я.

– Этот у нас злостный. Кличка Дурень. Всё его к монголам тянет. Думает, что заграничные тёлочки лучше наших.

Пробежав сквозь заросли мы оказываемся на противоположной стороне этого лесочка.

– Что же, твой Джульбарс не мог сказать, что обойти можно? – усмехаюсь я.

– А мы с Рексом не ищем лёгких путей. Это Рекс, кстати. Рекс, познакомься с фазанчиком.

Подтягиваются остальные участники группы. Они, в отличие от нас, сквозь заросли не ломятся, а спокойно обходят вокруг. Все ржут.

– Ну вот, Брагин. Теперь ты настоящий пограничник, – смеётся старлей. – Поймал своего первого нарушителя.

– А нельзя ему свободу ограничить, раз он рецидивист? – спрашиваю я.

– Ну, давай отведи в деревню. Тут всего-то километров шесть-семь.

Вскоре после этого случая я иду в свой первый дозор.

– Приказываю выступить на охрану Государственной Границы Союза Советских Социалистических Республик! – чеканит Белоконь. – Вид наряда Дозор по проверке основного рубежа участков с пятого по седьмой. Задача: не допустить нарушения Государственной границы СССР!

Маршрут, фланги, порядок и время движения, связь, места вероятного нарушения, сигналы оповещения и всё в таком духе.

– В случае обнаружения признаков нарушения, доложить Дежурному по пограничной заставе и принять все меры для преследования и задержания нарушителя Государственной границы СССР! Вопросы!

– Вопросов нет, приказ ясен! Есть выступить на охрану Государственной Границы Союза Советских Социалистический Республик!

В группах по три и по пять человек я несу службу и охраняю рубежи нашей необъятной Родины. Бегаю, плаваю на лодке и даже начинаю понемногу осваивать верховую езду. Несколько раз оказываюсь на ОКПП «Наушки», там, где проверяют пассажирские и товарные поезда таможенники и наш брат погранец. Правда, я там бываю не в рамках службы.

Как-то старлей берёт меня на рыбалку в мой выходной и спасает от хозработ, потому что выходной на нашей заставе означает всего лишь смену вида деятельности. Лучший отдых, по словам старшины. Мы едем на служебной машине в сторону станции «Дозорный» и там неподалёку, в одном из притоков Селенги ловим рыбу.

По обещаниям лейтёхи тут отлично берёт щука, но нам достаётся лишь пара хилых окуней. Впрочем, главное-то не это. Главное – смогу ли я достать фирменные джинсы ко дню рождения его законной супруги и если смогу, то какие именно. Я, разумеется, много чего могу и, конечно, обещаю. Да ещё и по госцене. Я бы и вообще денег с него не брал, да он, боюсь не согласится.

Вот после этой рыбалки я и оказываюсь на таможне в Наушках. Мы едем за его женой, которая, как выяснилось, работает именно там. Устроилась уже после приезда на заставу. Каждый день мотается в Наушки. Ну, собственно, расстояние небольшое, машины на заставе имеются, водителей хватает, и выезды то в отряд, то в Наушки происходят почти каждый день. Так что проблем нет. Правда иногда не бывает оказии, и тогда старлею приходится просить машину у Белоконя и ехать за женой самому или отправлять кого-то из свободных бойцов.

Хорошенькая, кстати, девчушка, жена лейтёхина. Светленькая, с милым личиком, стройная и с весьма впечатляющими выпуклостями. Зовут её Слава, вернее, Станислава, и имя это не сходит с уст личного состава погранзаставы. Что там Афродита, вот Слава Козловская – настоящая богиня красоты. И любви наверняка тоже.

И при этой своей популярности у обделённого женским вниманием служилого люда она оказывается напрочь лишённой стервозности и высокомерия. Добрая, отзывчивая барышня с открытой улыбкой и большими серыми глазами. Более того, она немного наивна и простодушна, за что ей постоянно достаются подколки и как бы шуточки со стороны сослуживцев-таможенников.

Правда об этом я узнаю только через какое-то время, когда старлей отправляет меня одного за своей супружницей. Мне эти поручения нравятся, поскольку дают некоторую свободу. В Наушках есть магазин и почта с переговорным пунктом. Особенно радует почта, так как с неё можно звонить Наташке. Правда, пока только один раз с ней поговорил, когда Слава была не против подождать.

А что касается «приколов» коллег, особенно изгаляется инспектор таможенной службы третьего ранга Борис Коряков, по прозвищу Анус. Прозвище удивительно хорошо подходит к его круглой одутловатой роже и небольшому круглому же ротовому отверстию. Он носит петлицы с большими, похожими на майорские, звёздочками и имеет скверный характер.

У Славы, в отличие от него, лишь по одной маленькой звёздочке на петлицах и контролёром таможенной службы третьего ранга, что соответствует, насколько я понимаю, званию младшего лейтенанта. И, соответственно, она находится в подчинении у Ануса. В общем, ей не позавидуешь.

Оба раза, что я приезжал за ней один, мне приходилось ждать, пока она закончит оформление бумаг. Оба раза она, добрая душа, усаживала меня пить чай, и оба раза приходил Анус.

– Так! – заявил он, войдя в кабинет и ухмыляясь, когда я приехал в первый раз, – Вот он я. Твоя первая мечта исполнилась. Остальные исполню без свидетелей…

Это он ей сказал, а потом заметил меня. Просканировал своими поросячьими глазками и чуть вытянул губы. Пипец, красавчик.

– А это кто такой? Ты агроном что ли?

– Нет, вы ошиблись, – ответил я.

– Ну а чё ты на чужие дыни смотришь тогда? Урожай не тебе снимать.

Ему показалось это смешным и он осклабился.

– Это за мной, – смущаясь пояснила Слава.

– За тобой? Ты сначала скажи своим дыням, чтоб мне в глаза не смотрели.

– Ну, Борис Игнатович! Опять вы с шуточками…

– И вот что, ты знаешь, что полную хрень в отчёте написала? Слыхала выражение, что начальник отодрал? Так, я тебя, наверное, тоже драть начну за каждую халтуру! Только не розгами, а кожаной дубинкой. Внутренний массаж называется!

– Какую халтуру?

– Иди, солдат, внизу подожди я пока с тётенькой позанимаюсь. Тебе на такое смотреть нельзя. Перевозбудишься.

И всё вот в таком духе. Мудак натуральный.

– Слава, – сказал я ей, когда мы возвращались на заставу. – Вы меня, конечно простите, что не в своё дело лезу, но почему бы вам не рассказать мужу о своём начальнике и о том, что он позволяет себе при вас говорить?

– Что ты, Егор! Рома же его прибьёт! И сам пострадает. Зачем мне это? Ещё какой-нибудь выговор ему дадут.