Вторая война шиноби: Страна Рек (СИ) - Широкова Лана - Страница 54

— Да что с тобой такое? — спросила она. — Ты в последнее время сам не свой. Ты из-за чего-то переживаешь? Если ты не хочешь знакомиться с моими родителями, то и ладно. Ты же знаешь, я тебя так люблю, что мне достаточно быть просто с тобой рядом.

Джирайя в ответ поджал губы и подумал, что он так и не знал ни ее бед, ни радостей. Он огляделся и увидел комнату Икки как будто в первый раз. Он никогда не обращал внимания на кривые полки с книгами о любви, не замечал и милые безделушки, стоявшие там же. Не замечал и того, как аккуратно висела форма шиноби на стуле, и с каким трепетом поверх была сложена повязка ирьенина. Он вдруг понял, что даже не знал, почему Икки стала ирьенином и почему отправилась на войну. И даже сейчас не захотел об этом спрашивать. Наконец-то до него дошло то, что она была совершенно чужой и неинтересной.

Джирайя прикрыл лицо ладонями, выдавил смешок и с досадой подумал: что же он тут делает и чего же ждёт? Что ему остается делать после помолвки Цунаде и Дана? Ходить с Орочимару на миссии? Спать с Икки, пока она хитростью не забеременеет? Слишком часто стал замечать, как она старалась перед концом удержать его в себе. А что дальше? Жить с нелюбимой женщиной и воспитывать нелюбимых детей? Чтобы однажды, когда все до конца надоест, бросить всех и уйти. Так почему бы это не сделать сейчас, когда все еще не успело зайти так далеко?

— Прости, — тихо произнес он, оторвался от подушек, приблизился к ней, осторожно приподнял ее за подбородок и мягко поцеловал.

Губы Икки были слишком тонкими, и ему не нравилось с ней целоваться. Но сейчас, не отрываясь от нее, он убрал платье из ее рук, приобнял и осторожно опустил на матрас. Запустил ладонь между ее бедер, аккуратно их раздвинул и неторопливо, без его обычных резких движений, вошел в нее.

— Ты никогда не был со мной таким нежным, — улыбнулась она, — мне очень нравится.

Джирайя ничего не ответил, продолжил медленно двигать бедрами, ласкать ее грудь и ничего не чувствовать. Икки прикрывать глаза, широко улыбалась, радовалась и, наверное, впервые за все то время, что они встречались, не старалась ему понравиться.

— Я тебя так люблю, — прошептала она.

Джирайя неловко кивнул и, тяжело вздохнув, хотел ее уже поцеловать, но в последний момент передумал и уткнулся носом в подушку, решив, что надо поскорее со всем этим заканчивать. Но что-то никак не получалось. Она извивалась под ним, легонько била по спине, сжималась вся внутри, но ему это только мешало. Он грубо прижал ее бедра к матрасу, освободился от ее рук и присел на колени. Крепко зажмурился, подумал, что хватит себя жалеть, и вернул внимание на свои ощущения. А у нее внутри все было так горячо и туго… Джирайя приоткрыл глаза и посмотрел на Икки: она прижимала к себе широко расставленные ноги, лицо порозовело, грудь дергалась от его уже резких движений. И как бы она ни старалась удержать его в себе, он освободился раньше, чем его накрыло короткое удовольствие. А с ним как-то все и проще стало. Джирайя отмахнулся от ее объятий, вскочил с матраса и принялся наспех одеваться.

— Я скоро вернусь, — ответил он, завязывая шнурок на брюках, — а ты отдохни пока, — на плечи накинул синее короткое кимоно, повязав его тканевым поясом, — вот книжки почитай, — махнул рукой на полки, подошел к открытому окну, хотел обернуться, чтобы в последний раз посмотреть на нее, но не нашел в себе силы и только произнес: — Обещаю, а вечером мы с тобой обязательно погуляем под сакурой. — Он схватился за раму и спрыгнул во двор.

Джирайя уже думал как можно скорее покинуть Коноху. Вещей ему никаких не надо было с собой брать, а прощаться с кем-то уж тем более не хотелось. Одно тяготило: с ним была эта проклятая тетрадь со стихами. Он хорошо знал, что в дороге она ему будет ни к чему, только выбросить ее рука не поднялась. Так и не понял, как дошёл до поместья Сенджу. Снизил уровень чакры, перепрыгнул через высокий забор и увидел нарядно украшенную поляну под прекрасной белоснежной сакурой со множеством гостей. Скорее отыскал спальню Цунаде, раздвинул седзи, и, как только хотел зайти в комнату, услышал громкие поздравления и аплодисменты. Сердце его сжалось, а уровень чакры вдруг подскочил. Но пришлось быстро себя взять в руки и зайти в комнату.

Джирайя уже и не мог припомнить сколько раз его отсюда выгоняла госпожа Мито. Но когда шел дождь или снег, они часто прятались от непогоды в этой комнате. Конечно, почти всегда с ними был Наваки, но иногда они оставались вдвоём и много мечтали. Особенно когда смотрели на золотые настенные панно. Господин Сенджу заказал для их росписи самых искусных художников. И на тонких пластинах красовались изящные пейзажи дальних стран: от холодного севера до жаркого юга.

Джирайя улыбнулся, припомнив те времена, и перевел взгляд на туалетный столик с зеркалом. Подошел к нему, отодвинул ящик и увидел стеклянные флакончики с косметикой. Он всегда считал, что Цунаде это все было ни к чему, для него она была всегда прекрасна, особенно в пылу сражения или в отблесках полевого костра. Стукнул ладонью по дну ящика, и открылось потайное отделение.

— Ну как же, — рассмеялся он, когда увидел деревянные игральные кубики.

Только он знал о ее маленькой тайне, даже Орочимару, скорее всего, не догадывался. А Дану она наверняка не сказала, какое же позорище — увлекаться азартными играми.

Джирайя оглядел широкий пьедестал с низким матрасом, заправленный золотыми постельным бельем, и вдруг ему захотелось ощутить нежность ткани, на которой спала Цунаде. Присел на край кровати и дотронулся до легкого шелка и представил, с каким же удовольствием она в нем нежилась по утрам. И так сильно замечтался, что не услышал, как седзи раздвинулись, и кто-то тихо вошел.

— Джирайя, — окликнул его живой голос Айше. — Что ты тут делаешь?

— Я уже ухожу, — ответил он и собрался уже вставать, но ноги вдруг потяжелели, и ему совсем не захотелось никуда уходить. Так он и продолжал сидеть на краю кровати и наблюдать, как Айше в ярко-красном кимоно с рисунком пионов, недовольно помотала головой и поправила волосы в высокой прическе.

— Я вижу, — произнесла она, дошла до туалетного столика и, открыв ящик, стала перебирать стеклянные и железные флакончики.

— Что вы ищете, достопочтенная мама?

— Все тебе расскажи, — ответила она, аккуратно открыв одну из баночек. — Цунаде попросила принести ей румяна, а то ее уже все стерлись.

— А что же слуг не попросили?

— Ой, Джирайя, всюду ты свой нос суешь. — Айше присела на пуфик рядом со столиком, и, похоже, как и он, не собиралась никуда уходить.

— Надоели, все, да?

— Какой ты наблюдательный, — улыбнулась она. — Просто немного устала.

— Понимаю, — ответил Джирайя и опустил взгляд на пол. — С семьей-то новой уже познакомились?

— Познакомились, — вздохнула она.

— И что же вам не понравилось, достопочтенная мама?

— Нет, люди они хорошие, — быстро ответила она. — Приятные, красивые, я легко вижу их за нашим столом.