Буренка для дракона - Андрианова Татьяна - Страница 2

– Потеря божественной энергии мне не грозит, – с чувством собственного превосходства сообщила она.

В конце концов, Столикой слали свои молитвы и чаяния не только ведьмы.

– Шлюхи? – презрительно ухмыльнулся Ёрмунганд.

Не хотел задеть, но все же проскользнуло.

– Прежде всего они – женщины, – раздраженно напомнила оппонентка. – К тому же ими мое почитание не ограничивается.

Великий дракон вступать в спор не стал не только потому, что спорить с женщинами (особенно если это ведьма и тем более богиня ведьм) занятие абсолютно неблагодарное, просто точно знал – паства прекраснейшей велика. Помимо людских блудниц, ее просили все женщины о благополучных родах, невесты о многочисленных женихах (счастливая обладательница пяти консортов уж точно должна разбираться в этом), парочки о жизни в любви и гармонии, безответно влюбленные о взаимности, мужчины о неутомимости в постели…

– Допустим, – условно согласился Ёрмунганд, точно знавший, в домах удовольствия ассортимент не ограничивается только женским полом, что не мешало возносить молитвы Арайе вне зависимости от половой и религиозной принадлежности. – Но бросать свой народ, когда есть способ избавить от незавидной доли, как-то… – он слегка помедлил, подыскивая подходящее слово, – не гуманно, что ли…

– Чушь! – раздраженной кошкой фыркнула богиня, от гнева ее щеки порозовели, грудь бурно вздымалась.

Дракон невольно залюбовался собеседницей, представляя не менее страстную сцену наедине, но уже без многочисленной мешающей телам одежды. Впрочем, раздевать хорошо сложенную, со вкусом одетую женщину тоже может стать своего рода наслаждением. «О чем я думаю?, – раздраженно одернул себя Ёрмунганд. – На кону судьба двух рас, а меня волнуют прелести Столикой богини… Но ведь хороша… И сама об этом знает. Одним словом – ведьма».

– Создав новую пару, проклятие можно только усилить, а не снять, – продолжила она, не обращая внимания на задумчивость собеседника. – Наши виды несовместимы. Пора принять этот факт и двигаться дальше.

– Куда двигаться, Арайя? – Нет, он не забылся и не откинул вежливость в сторону, просто хотел, чтобы она вынырнула, наконец, из своего раздражения и прислушалась к словам. – Наши расы постепенно вымирают, мир гибнет, даже люди пострадали от некоторого… недопонимания…

– Недопонимания?! – взвилась Столикая, стукнув изящной ладошкой по столу с такой силой, что мебель едва не развалилась, а гость вздрогнул от неожиданности. – Тысячи сожженных заживо ведьм – это вы называете «недопониманием»?!

Ёрмунганд досадливо поморщился. К сожжению ведьм драконы имели косвенное отношение. Люди просто воспользовались ситуацией, чтобы начать гонения и не только прикарманить имущество уничтожаемых, но и убрать конкуренток людских магов, а заодно и лекарей, травников, аптекарей. Спешно созданная инквизиция обвинила ведьм во всех смертных грехах, частым гребнем прошлась по трем людским королевствам, на костры вырубили не одну рощу, а полученным пеплом удобрили множество полей. Оставшиеся ведьмы бежали за Энгийские горы, где основали свое государство Арадию. Но люди почему-то не подумали о том, что если одна ведьма умудрилась «одарить» посмертным проклятием всю расу драконов, то предсмертные вопли тысяч тем более будут услышаны. Полученная выгода радовала недолго. Следом прошли несколько волн чумы, неурожаев, погодных катастроф: по побережьям ударили цунами, смерчи сметали с земной тверди целые деревни и города.

Люди не вымерли полностью только потому, что за них просил Триединый. Разумеется, сначала он имел наглость требовать прекратить уничтожение, затем угрожал, но наткнулся на стену непонимания и сник. Выступать против богини с пятью божественными консортами в одиночку чистой воды самоубийство, будь у тебя хоть три лика, хоть сто. Пришлось Триединому примерять на себя роль униженного просителя. Он засыпал Столикую дарами и клятвенно обещал не карать вероотступников, вздумавших возносить молитвы Арайе и ее консортам. Столикая сменила гнев на милость далеко не сразу: почва в людских королевствах оскудела, в лесах осталось мало зверья, а роды для человеческих женщин стали еще опасней, чем были.

За недальновидных магов, имевших наглость выступить против ведьм, просил Маг. Несколько месяцев он провел, стоя на коленях перед Божественными чертогами небесной госпожи, отказываясь от еды, питья и сна. И хотя бессмертному божеству гибель от обезвоживания, голода или недосыпа не страшна, он приобрел достаточно жалкий вид для помилования. Но магические рода все равно вырождались. Магия в крови становилась слабее с каждым поколением. Арайя мстительно сделала так, что освежить кровь реально могли лишь дети от ведьм. Только сами ведьмы не стремились к отношениям с магами, предпочитая брать в консорты ведьмаков.

– Возможно, я неудачно выразился, – сделал шаг к примирению Ёрмунганд.

– Неудачно выразился? – тоном «продолжаешь рыть себе могилу?» холодно осведомилась она. Ее раздражение достигло такой степени, что игривый ветерок не только перестал доносить до Ёрмунганда волнующий аромат духов, но и усилился: вот-вот перерастет в бурю. В воздухе разлилось явственное предчувствие грозы. – Боюсь, наш разговор так же неудачен, как и ваше выражение. Думаю, нам следует его прекратить. Простите, что не провожаю вас.

Великий дракон мысленно скрипнул зубами. Ему не хотелось терять лицо, дождавшись, когда Столикая окончательно потеряет терпение и кликнет слуг, чтобы они выставили неудобного гостя вон. Но и просто встать и уйти позволить себе не мог: слишком многое стояло на кону.

– Смею заметить, ведьмы тоже получили свою долю проклятия, а значит, не совсем невинные жертвы в этой истории, – осторожно, чтобы не слишком усугубить ситуацию, заметил бог драконов.

Ветер перешел в шквалистый. В воздухе снежными хлопьями метались нежные розовые лепестки, безжалостно сорванные с деревьев, норовя бросить горсть-другую ему в лицо. «Мелко, прекраснейшая. Мелко», – хмыкнул про себя он, устанавливая защиту ровно такой силы, чтобы погодные условия перестали донимать, а мировосприятие не искажалось магическим полем.

Будто подслушав мысли о мелочности, с неба ударил ливень: в считанные минуты садовая земля превратилась в бурные грязевые потоки, преодолеть которые можно только в высоких болотных сапогах. Еще немного и вода начнет размывать корни деревьев, а там и до потери сада недалеко.

«Изволите гневаться, великолепная?, – мысленно усмехнулся Ёрмунганд. – И что дальше? В спину молниями бить станете? Неприятно, конечно, но не смертельно».

– Драконы, – презрительно сузила потемневшие глаза Столикая, – самодовольные, нахальные ящерицы с крыльями, возомнившие себя венцом творенья, к тому же эгоисты и собственники до мозга костей. Что вы вообще можете знать о жертвенности? Ваш дракон заточил свою ведьму в башне.

– Она хотела сбежать, – пожал плечами Великий так, будто это могло оправдать все, что угодно. – Ни один дракон не пожелает расстаться со своей единственной.

– Ну да, конечно, – растянула богиня губы в саркастической ухмылке. – А он не слышал такие выражения, как «насильно мил не будешь» или «если любишь, отпусти»? О! Конечно же, нет. Он просто посадил любовь своей жизни на цепь?

– Для ее же блага, – ничуть не впечатлился Ёрмунганд. – Она все время норовила сбежать через окно, а значит, могла упасть и покалечиться.

– Неужели? – прошипела богиня, и молния ударила опасно близко с беседкой, заставив ее содрогнуться до основания. – Хорошо хоть гвоздями к полу не приколотил. Видимо, просто не додумался. Не удивительно, что она не пожелала такой судьбы своей дочери.

– Дочери? – недоуменно нахмурился Великий дракон. – Разве ведьма была беременна?

«Какая ведьма пойдет на убийство собственной дочери, даже если она нежеланная? – ошеломленно подумал он и тут же обнаружил ответ на собственный вопрос. – Совершенно отчаявшаяся».

– Разумеется. Почему, по-вашему, проклятие легло и на ведьм? Так что драконам никогда не вымолить у меня прощения. Пусть хоть тысячу лет простоят на коленях и переведут весь сандал на благовония.