В лабиринте нереальностей. Книга вторая (СИ) - Кароль Елена - Страница 31

А у меня в голове крутилась одна единственная мысль. Он сказал, что на полу ловушки. Ловушки-порталы, которые ведут прямо к самозванцу, обманом занявшему чужое место. В них сгинул Федя, в них сгинула Тень, а может даже и ещё кто-то. 16ff323

Я трусиха, не скрою. Но позволить умереть не самому плохому царю только потому, что я трушу? Господи, прости меня грешную, но я так не поступлю. Венец согрел замерзший лоб, словно одобряя моё решение и я шагнула вперед, отстраненно радуясь, что Дэн отпустил мою руку.

Нога прошла сквозь пол, в чувствительные уши ворвался протестующий мужской вопль, а в следующее мгновение я упала на что-то чрезвычайно жесткое, но сумела смягчить падение выставленными вперед руками и не покалечилась. Переход из тюрьмы в незнакомую крохотную комнатку с узким зарешеченным окном завершился всего лишь отбитыми коленками, да двумя сломанными под корень ногтями и тут...

— Дура! — с потолка упал Виктор, лишь в последний момент сумев приземлиться не на меня, а рядом.

И уже на Виктора упал Михаил, а за ним рухнул и Дэн.

И все как один смотрели на меня в высшей степени недовольно.

— А остальные?

— Остальные не пойдут, тут и нас хватит. И знаешь, я рад, что мне не придется на тебе жениться, я б тебя за такой произвол и дурь бабью... — прошипев пару нецензурных выражений, Вик наконец встал с пола, рывком поднял с него меня, оттолкнул к лавке, единственному предмету мебели, который тут был, а сам отправился изучать дверь.

Которая оказалась открыта... 

Глава 13

Выходить наружу Виктор не торопился — сначала он придирчиво изучил саму дверь, затем пол, после косяки и лишь спустя минут пять-десять, когда я уже начала нетерпеливо ерзать по лавке, он наконец открыл дверь ещё больше и приступил к изучению коридора. И опять же, не выходя наружу, словно опасаясь, что там может быть ещё хуже, чем здесь.

Всё это время рядом со мной сидел Михаил, так и не обернувшийся обратно в человека, а Дэн изучал окно и всё, что за ним.

— Мы в башне. И боюсь, мы больше не в столице...

Первым заговорил Дэн и я, не сумев удержать изумленного выдоха, тут же подбежала к нему, чтобы увидеть то же, что и он.

— Мама...

— Если бы, — недовольно скривившись, мужчина процедил сквозь зло стиснутые зубы: — Тут ни мама, ни папа не помогут. Нам бы парочку штурмовых отрядов...

— Что там у вас? — не слишком бережно подвинув меня плечом, Вик тоже глянул наружу и выругался снова. Да так, что я испугано прижала уши к голове. — Дерьмо! Это же Гиблая Падь! Так значит во дворце...

Переглянувшись со знанием дела, мужчины синхронно выругались снова, а я уже была не просто смущенной, а бордовой. Но всё же спросила:

— А мне можно узнать то, что знаете вы?

— Кроме того, что мы скоро все умрем?

— Ну вас! — обидевшись всерьез, отошла обратно к лавке и села рядом с Михаилом.

Рука сама собой потянулась к теплой кошачьей голове и пальцы немного нервно зарылись в шерсть на его загривке. Это успокаивало. Немного, но успокаивало.

Там, снаружи действительно было страшно — мы находились в высокой башне, примерно на высоте пятого этажа, внизу была площадка, по которой туда-сюда сновали различной степени белизны и величины скелеты, всё это было окружено забором в половину высоты башни, а за забором возвышался древний хвойный лес, от которого веяло сыростью, и как ни странно, весьма ощутимым страхом, с гадким кислым привкусом. Чуяла ли это я только потому, что на голове был венец или это ощущали все, я не знаю, но факт оставался фактом — мы в башне, которую охраняет мёртвое воинство, подчиняющееся враждебно настроенному кощею, причем непонятно где, и всё, что у нас есть — это я и трое котов-оборотней.

— Так, Ира... — нервно зашагав от стены к стене, Виктор решительно остановился передо мной. — Самым оптимальным вариантом будет такой — сидишь здесь и ждешь нас.

— А вы?

— А мы ищем того, кто тут сейчас командует, скручиваем его в бараний рог и...

— Ой, как интересно! — раздавшийся от распахнутой двери глумливый голос принадлежал молодому симпатичному парню лет двадцати пяти, но вот его глаза...

В них застыло презрение вкупе с брезгливостью.

— Нет, вы продолжайте, продолжайте. Давно не слышал таких нелепостей. Жуть, как интересно! — затем его взгляд скользнул на меня и брезгливость сменилась неприятным пристальным осмотром с ног до головы, причем с нескрываемым гадким подтекстом. — О, царевночка пожаловала. Неплохо-неплохо... будет чем занять вечер.

— Р-р-р...

Судя по тому, как Вик с секунду перекосился в лице, он знал этого кощея, да не понаслышке, а лично. А вот в следующее мгновение произошло столько всего разом, то я успела лишь глухо пискнуть и забиться в угол, а вставшие на мою защиту мужчины уже все как один преобразились в котов и слажено бросились в атаку.

В бесполезную и обреченную на провал.

Бросок, вспышка.

Рычание-вой на грани ультразвука и снова вспышка.

Зловещая тишина, самоуверенный брезгливый смешок незнакомца и последняя вспышка.

И стоило пятнам в глазах пройти, как моему взору предстали трое жалобно мяукающих крохотных котят не больше моей ладони, испуганно прижавшихся пузиками к полу.

Котята. Крохотные котята, всего три секунды назад бывшие сильными взрослыми мужчинами.

— Слабаки, — презрительно скривив губы, кощей смотрел на них всего мгновение, а затем снова глянул на меня. — Ты-то надеюсь, не такая дура?

Я? Я сейчас от страха в обморок шмякнусь!

— Да ладно? Что сбледнула-то? Или за животных переживаешь? Да не нужны мне их жизни, хочешь — себе бери, будут твоими. Бабы же любят кошек. Так у тебя целых три будет.

Неприятно хохотнув, словно сказал невероятно смешную шутку, неожиданно парень мотнул головой на выход.

— Идем.

Удивленно распахнув глаза, я испуганно прошептала:

— Куда?

— Вниз. Или тебе больше по душе проживание в башне? Уволь, мне лень носить еду наверх, да ещё три раза в день, — ответив, но с такой брезгливой ленцой, что стало противно, он раздраженно добавил. — Слушай, кончай ломаться, у меня ещё дел невпроворот. Я ж по-хорошему прошу, а ведь могу и заставить...

Сказать, что я испугалась ещё больше — ничего не сказать. Внутри всё заледенело, казалось даже пальцы покрылись корочкой льда, а язык отнялся. Ноги отказывались делать то, что им судорожно приказывал мозг, который прекрасно понимал, что сейчас лучше всего быть послушной и покладистой, потянуть время потому что рано или поздно вернется Эйнар и...

— Мя-у-у-у... — один из котят решил, что за дверями его ждет спасение и попытался проскользнуть между косяком и ногой, но ботинок кощея оказался тверд и жесток — поддев кроху под живот самым кончиком обуви, парень без сожаления и сочувствия пнул малыша обратно внутрь.

— Не смей! — откуда во мне взялись силы и смелость, я не знаю, но совершив невозможное и бросившись навстречу летящему и истерично пищащему комочку, я сумела перехватить его до того, как он ударился об стену.

И тут же прижала к груди, пытаясь успокоить и даже не поморщилась, когда всё ещё перепуганный котенок крохотными острыми коготками в кровь разодрал ладонь. Заживет. А вот если бы он ударился об стену, то сотрясение — это самое малое, что бы ему грозило.

— А то что?

— Все мы смертны... — зло глянув на подонка исподлобья, неожиданно для себя самой глухо, совсем по звериному рыкнула: — И ты тоже.

А он...

Презрительно хохотнул и развернувшись, небрежно бросил через плечо:

— Можешь оставаться и здесь, маленькая злобная царевночка, но имей в виду — я предлагаю лишь раз. Кормят тут только в доме, а дверь в башню заблокируется сразу, как я из неё выйду. Впрочем, смерть от голодовки говорят не самая страшная...

Мразь! Я его знаю всего пять минут, а уже ненавижу так сильно, как никогда раньше! Господи, как же я сейчас жалею о том, что у меня больше нет моего дара берсерка! Я бы с удовольствием уничтожила кое-кого зарвавшегося и беспринципного.