Чертова пляска (СИ) - Криптонов Василий - Страница 14

Забравшись следом, я кастанул Светляка — памятка о Земляне — и огляделся.

Здесь не было ничего. Ползунов в этом доме — первый и единственный жилец, так что не было пока ни сундуков, ни старой мебели — ничего такого. Просто пустой чердак. При желании можно было тут комнату оборудовать, но желания такового у Ползунова, видимо, не возникло.

Кот между тем времени не терял. Он как-то умудрился по балкам вскарабкаться под самую крышу, чем-то там пошуршал, и на пол упало… что-то. Мне сначала показалось, что мешочек.

Я подошёл ближе, наклонился и увидел тряпичную куколку.

— Мяу! — послышалось сверху предостерегающее.

Но меня предостерегать и не требовалось. Справочник я помнил наизусть.

Самая опасная кикимора — это та, которую наслали при помощи такой вот куколки. От такой кикиморы не избавиться. Одну убьёшь — другая придёт. А сложность в том, что куколку эту хрен найдёшь. Тот, кто её подкладывает, знает, куда.

Трогать её было нельзя категорически. Требовалось взять щипцами, вынести из дома и сжечь.

— Бро… — протянул я. — Твои невероятные таланты просто поражают меня.

— Мяу.

— И что же мы имеем? Мы имеем какого-то человека, который в своё время очень хотел убрать Ползунова.

— Мяу. — Кот с увесистым «бам!» сверзился из-под потолка.

— Я, кажется, даже знаю, с каким акцентом говорит этот человек… Спасибо, Бро.

Я присел перед котом на корточки, протянул руку. Кот невозмутимо хлопнул лапой по моей ладони. Зеленющими глазами уставился в глаза.

— Я правильно понимаю, что ты появляешься либо в минуты смертельной опасности для меня, либо тогда, когда нужно, чтобы я что-то увидел?

— Мяу.

— Угу. Ну, я так и думал. Защищаешь меня, чтобы я защищал твой мир?

На это кот ничего не ответил. Мяукнул — как мне показалось, обиженно, мол, вовсе не поэтому, а потому что нравишься ты мне, — и исчез.

— Ну, прости, — вздохнул я. — Оскорбить не хотел. К следующему твоему визиту попрошу тётку Наталью рыбных котлет нажарить. И валерьянки раздобуду, хоть бахнем с тобой как белые люди.

Ни звука в ответ не услышал, но показалось, что одобрительное «мяу» откуда-то всё же прилетело. Интересно, а валерьянка у них вообще есть? Надо будет провентилировать вопрос. Только сначала порешать насущные.

Куклу с чердака я извлёк каминными щипцами. Вытащил эту пакость во двор и жахнул Красным Петухом.

Кукла, объятая пламенем, заверещала не хуже живой кикиморы. Но повторного явления чёрта, заступника за бедняжечку, я не опасался. Во-первых, кукла — это ещё не кикимора, как бы ни орала. А во-вторых, есть мнение, что конкретно к этому колдовству мой свинорылый приятель отношения не имеет. То, что произошло сегодня в доме Ползунова — результат деятельности сил не потусторонних, а вполне себе человеческих. Точнее, одного, вполне конкретного, с позволения сказать, человека.

Для начала я заглянул к Ползунову. Убедился, что мужику стало лучше, кастанул ещё одно Восстановление сил. Телохранителям наказал смотреть в оба — прежде всего, за тем, чтобы этот ненормальный отлежался хотя бы сутки, а не понёсся на радостях инженерить что-нибудь. Пообещал, что ещё вернусь, узнал, где живёт Ланген, и отправился причинять справедливость.

Ехать к Лангену домой не пришлось. Когда я проходил мимо мастерской, у её крыльца остановилась коляска, из которой выскочил немец. Задумчиво посмотрел на стоящий чуть поодаль особняк Ползунова. Меня, за коляской, не заметил.

Ишь ты. Девять утра — а он уже тут как тут.

— Что, не терпится? — окликнул Лангена я.

Немец вздрогнул и обернулся. Увидел меня, попробовал изобразить любезную улыбку, поклонился.

— Добрый утр.

— Ну, для кого-то — наверняка добрый. Но ты в их число не входишь. — Я подошёл к Лангену, ухватил его за жилет и слегка приподнял. — Подсунуть Ползунову куклу — сам придумал, или научили?

Глава 8

— Я не понимай…

— Да ты чё. А так? — я саданул ему коленом между ног.

Ланген взвыл.

— Получше стало с пониманием?

— Это не я!

— О как. А что — не ты?

— Кукла в крышу — не я!

— Вон оно чё. В крышу, значит?

Тут Ланген понял, что попался. Забился в моих руках и заверещал на весь двор:

— Это не я! Я делал ничего!

Пришлось, чтобы не вызывать у прохожих и работяг из мастерской нездоровый интерес к происходящему, перенестись вместе с Лангеном в единственное место, доступное мне в Петербурге — особняк Ползунова.

Оттуда я за шиворот протащил Лангена к Ползунову в спальню.

Увидев, что партнер по бизнесу не отбросил копыта и даже не исповедуется перед смертью, а вполне себе бодро наворачивает яичницу, Ланген вытаращил глаза.

— Не ожидал? — усмехнулся я. — Понимаю. Рассчитывал, что сегодня утром проснёшься единоличным хозяином мастерской?

Ланген со страху аж посерел.

— Я не понимай…

— Я тоже, — удивленно сказал Ползунов. — Что происходит, Владимир Всеволодович?

— Очная ставка. Кикимора, которая вас едва не ушатала — результат наведённого воздействия. Проще говоря, быстродействующей порчи. При обычном раскладе сегодняшнюю ночь вы бы, вероятнее всего, не пережили. То, что ухитрились выжить –результат моего вмешательства. Я вливал в вас колдовскую силу, и остатки её, видимо, помогли вашему организму сопротивляться. Потому вы и протянули до утра. Но следующая ночь уж точно стала бы последней. На что чрезвычайно рассчитывал ваш деловой партнер.

Я повернулся к Лангену.

— Это не я! — объявил тот. И вдруг заговорил по-русски вполне ясно и даже почти без акцента: — Вы ничего не докажете! Иван, не верь ему! Это ложь! Я бы никогда…

— Ишь, как запел. — Я покачал головой. — Вот что, друг ты мой зарубежный. Доказывать никто никому ничего не собирается. Это у вас, может, принято по судам бегать бумажками трясти, а у нас расклад иной. Мне достаточно того, что я видел своими глазами и слышал своими ушами. Хитро придумано, согласен — свалить всё на кикимору. Дескать, вернулась, проклятая! Комар носа не подточит, мастерская тебе достанется.

— Нет! Это ложь!

— Да заткнись уже. — Я съездил Лангену по уху. — Сказал же: мне и так всё ясно, доказательства не требуются. Единственное, чего хочу, ответ на вопрос: где ты взял куклу? Если опять запищишь, что не брал, оплеухой не отделаешься. Ухо отрежу.

Я вынул из-за пояса кинжал. Ланген у меня в руках затрясся.

— Ну?

— Я не хотел… Клянусь, не хотел, он сам подошёл ко мне…

— Кто?

— Трактирщик. Там, на Лиговке, — Ланген махнул рукой. — Я просто присел за стол, а он подошёл и сказал, что сразу понял: я испытываю затруднения.

— Ну да. Ты, конечно, совершенно случайно пошёл именно в тот трактир, где водится персонал, оказывающий такого рода услуги… Как он называется?

— «Колосок».

— Миленько… Ладно, понял. Оставляю его вам, — я пинком под зад отправил Лангена в полёт по комнате и повернулся к Ползунову. — Суть вы, полагаю, поняли. Дальше решайте вопрос, как хотите. Если что, ребята в вашем распоряжении.

Я взглянул на охотников, которых притащил из оплота. Те понятливо встали с двух сторон от двери. Ползунов отставил в сторону поднос с завтраком и задумчиво закатал рукава рубахи. Ланген, взглянув сначала на него, а потом на телохранителей, взвыл.

Шоу обещало быть забавным, но смотреть его у меня не было времени.

Я вышел из особняка Ползунова. И задумался.

Тащиться в трактир на Лиговке самому — всё равно, что явиться туда с плакатом «Внимание! Я выслеживаю тварь в человеческом обличье, якшающуюся с нечистью». Охотник, вдруг пожелавший решить свои проблемы посредством нечисти — это нечто не сказать чтобы совсем уж небывалое, единичные-то случаи есть, но уж точно не вызывающее доверия. Ко мне трактирщик тупо остережется подходить. А превратиться в не-охотника враз и запросто не получится. Можно, конечно, переодеться, не брать с собой меч и снять с руки перчатку. Но звёзды-то никуда не денутся… Не, если заморочиться — вопрос с внешностью, конечно, можно решить. А можно просто не заморачиваться.