Трофей для Зверя (СИ) - Верховцева Полина - Страница 48

— Смешно смотреть, как ты пытаешься что-то найти там, где ничего нет.

В этот момент император отчаянно жалел, что парность защищает ее от вмешательства. С каким бы удовольствием он посмотрел, что скрывает эта стерва.

— Что ты забыла в этом подземелье?

— Я хотела спрятаться. Чтобы меня не нашел ни ты, ни твои прихвостни, — не моргнув, соврала она, — и спокойно подумать, как избавиться от этого.

Потянула себя за ошейник.

— Забыла? Он не снимается.

— Я про твой тоже так думала, — усмехнулась Мел, чем еще больше вывела его из себя, — но раз ты смог снять, уверена, и я справлюсь.

— Даже не пытайся.

— Я буду пытаться, кот. И ты это прекрасно знаешь. А когда ошейник будет снят, я сбегу. Так далеко, что тебе никогда не удастся меня найти.

Тхе’Маэс ухмыльнулся. Если бы она только знала…

Связь между ними крепла день ото дня. Как бы он ни старался оградиться, увеличить дистанцию, на что-то отвлечься — все было бесполезно. Он ощущал ее присутствие всегда. И это еще не самое страшное!

Пока сидел в зале, окруженный своими людьми, кхассерами, воинами, доступными женщинами, чувствовал странную смесь эмоций. Не своих, не явных, просто отголосками пробивающихся на поверхность.

Мимолетная ревность, злость, холодная решимость. А потом радость и удовлетворение. И когда в зал ворвался один из стражников с новостью о том, что прежний король Милрадии пропал, император ни секунды не сомневался, кто в этом замешан. Ринулся по следу, сжигаемый противоречивыми чувствами. Короля было не жалко, его ценность — не больше, чем у дворовой собаки. Маэс и держал его только ради потехи, чтобы другие видели, что ждет тех, кто враждует с Андракисом. С Меленой все было иначе. Она сводила его с ума. Именно за ней он ринулся в эти подвалы, а не за никчемным корольком.

И вот она перед ним, одна в пустой камере, насквозь пропитанной запахом дикого страха. Что-то говорит про побег, не понимая, что бежать некуда. Он найдет ее везде. Даже если не захочет, даже если наоборот будет мечтать о том, чтобы она пропала, испарилась и больше никогда не появлялась в его жизни. Найдет, вернет, потому ошейники — это детский лепет, по сравнению с тем, какие цепи на самом деле приковывали их друг к другу.

— Идем, — подхватил ее под руку и потащил из камеры, — прогулка окончена.

Мелена не сопротивлялась, только обронила голосом, полным пренебрежения:

— Значит твои обещания ничего не значат? И ты снова готов посадить меня на цепь?

Он бы с радостью посадил ее не только на цепь, но и в самую крепкую клетку.

Невыносимая!

— Цепи не будет. Пока… — произнес с нажимом. — Но с этого момента ты будешь под постоянным присмотром.

— Выделишь мне цепного пса?

— Если понадобится, то двух.

— Не поможет, кот. Тебе меня не удержать.

Если понадобиться, она весь замок с землей сравняет. Теперь это в ее силах.

Вроде ненавидеть магию надо, но с тех пор, как она вернулась и снова начала пульсировать в крови, Мелена перестала чувствовать себя настолько одинокой как прежде, будто кусочек души на место вернулся.

Спустя пару дней, перевернув весь замок кверху дном, андракийцы так и не смогли найти короля. В поисках потайных ходов и убежищ они просмотрели каждую стену в том подземелье, каждый камень, каждую трещину, но ничего не нашли. Маэс сам лично спускался в камеру, где нашел Мелену. Долго стоял там, пытаясь что-то почувствовать, понять, но все без толку. Казалось, ответ прост и лежит где-то на поверхности, под самым носом, но ухватить его так и не удалось.

— Короля нигде нет, — мрачно произнес Хасс, неслышно подойдя к императору.

Тот стоял на крыльце и наблюдал, как Мелена размеренно метет двор. Выглядела она умиротворенной, Серый подол колыхался, мягко обхватывая стройные ноги, метла неспешно шаркала по брусчатке, а на губах порой проскакивала мимолетная улыбка.

— Это ее рук дело, — Маэс покачал головой, — Я уверен.

— Как ей удалось это провернуть?

— Не знаю. Не понимаю.

— Так посади ее под корону, — предложил Хасс, — и все узнаем.

Маэс не ответил.

— Понятно… Бережешь.

— Что?! Нет! — возмутился император.

— Конечно, да, — устало вздохнул песчаный кхассер, — любого, кого не смог бы сломать сам, ты бы в тот же миг сдал мастеру воспоминаний. Но не ее.

— Ты же знаешь, после последнего раза корона перегорела, а Рамэй работает только с ней, — скупо напомнил Маэс, — вот починит, тогда и посмотрим.

Когда магистру пришлось взламывать память двух безумных, прибор не выдержал — задымился и начал сыпать искрами, в результате сгорели все кристаллы и разъемы к ним.

— Это просто отговорки, и ты это прекрасно знаешь.

Император криво усмехнулся:

— У меня такое чувство, будто ты меня как котенка носом в лужу тыкаешь.

— Я лишь говорю правду.

— Правда в том, что она — просто мой трофей. И это ничего не значит.

— Она твоя пара. И это важнее всего, — Хасс ободряюще сжал его плечо, а потом ушел так же тихо, как появился.

***

После его ухода Маэс еще некоторое время стоял, рассматривая линии на своих ладонях. Интересно, где-нибудь был знак, что на жизненном пути повстречается такое испытание? Знал бы — всеми силами постарался бы избежать.

Он перевел задумчивый взгляд на Мелену и обнаружил, что она перестала мести двор. Вместо этого стоит, опираясь на метлу обеими ладонями, и угрюмо смотрит на него, и ничего в ее глазах не понять. Где-то под солнечным сплетением нехорошо шевельнулось тоскливое ощущение пустоты, которую нечем заполнить.

Маэс развернулся и ушел.

Рядом с ней находится было сложно. Он привык к строгому порядку и контролю над всем, включая собственные эмоции. С ней так не получалось.

В голове то и дело проскакивала надрывная мысль. Каково это, когда твоя пара действительно твоя? Когда чувствуешь единение, а не бессильную ярость и желание избавиться от ненужных оков? Это, наверное, здорово…

Он видел, как менялся суровый хладнокровный Хасс рядом с малышкой Ким, как бесшабашный Брейр становился взрослее рядом с Доминикой, как кхассеры, которым повезло встретить свою пару, берегут ее, словно самую большую драгоценность.

Ему же досталась не драгоценность, а смертоносный капкан, из которого не выбраться. Он сам себя в него загнал, когда пробрался в Асоллу. Это был его выбор, и Маэс в нем не сомневался. Отдать свое сердце чтобы спасти тысячи жизней было самым верным решением в его жизни, но он не думал, что потом будет так тяжело дышать.

Тянуло со страшной силой, порой готов был сам себя цепями сковать, лишь бы не сорваться к ней. А зачем? Что там его ждало кроме холодного взгляда, полного презрения? Мел ненавидела его и все, что связано с Андракисом. Он ненавидел ее. И не оставалось места для чего-то другого. Да и не хотел он другого. Были цели, ради которых он готов на все, а остальное не имело значения. Собственные эмоции тоже ничего не значили.

Надо просто переболеть, пересилить все это. Продолжать держаться от нее как можно дальше, не прикасаться, не разговаривать. Тогда станет легче.

Маэс все еще надеялся, что время и расстояние поможет справиться с этой напастью. Поэтому, когда Морт приковылял к нему и с лихорадочно полыхающим взглядом сообщил, что понял, как снять защиту и надо немедленно отправляться к Сторожевой гряде, император, не раздумывая, согласился.

Тем же вечером из Асоллы выехал небольшой кортеж. Доверху гружёная карета, на которой раньше передвигался сам король, теперь была до отказа набита кристаллами, приборами, склянками и всем тем, что по мнению Морта было необходимо для сокрушения второй границы. Он сам и пяток его самых толковых подмастерьев ехали следом на карете поменьше. Сопровождали их два десятка воинов, верхом на виртах, целители и группа магов, у каждого из которых были свои способности.

Маэс и остальные отправились в путь на следующее утро.

— Глаз с нее не спускать, — приказал Акселю, который в этот раз оставался за главного. Хасс ему нужен был у границы, — понял?