Ванька 13 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич - Страница 4

Иосиф Виссарионович кивнул князю как старому знакомому, совершенно он не был удивлен его появлению в забытой Богом деревеньке на берегу Вятки.

— Нашли? — это скорее был не вопрос, а констатация факта.

— Нашли.

— Как? — прищурился Иосиф Виссарионович.

— По хлебным крошкам, — позволил себе пошутить Александр Владимирович.

Последнее я взял на заметку. Такое поведение князя понимающему человеку много чего говорило.

— Ну-ну… По хлебным крошкам. Вот так, Нинель Иванович… — Сталин повернул ко мне голову. — Быстро они, ничего не скажешь… Старая школа.

Князь в течение всего этого разговора на меня даже ни разу не посмотрел, как будто мы с ним и не знакомы. К чему бы это? Не доволен, что я Самого сюда утащил?

— Поедем, Иосиф Виссарионович? — князь опять в мою сторону даже глаза не перевел, не отрываясь смотрел на Сталина.

— Ночуем здесь, — поломал все планы князя и его сопровождающих Сталин. — Один вопрос утром решать будем.

Глава 7

Ночной разговор с князем

Утром?

Вопрос?

Что там такое Иосиф Виссарионович решить надумал?

Понятно, что никто меня в известность об этом ставить не собирался…

— Побудь тут где-то рядышком, — соизволил заметить меня князь. — Не теряйся.

Куда я тут потеряюсь? Даже за пределы деревни теперь выйти мне не получится — всё оцеплено солдатами, что из Вятки прибыли. Так мне Силантий Артемьевич шепнул. Он в бане с нами не мылся, занят был. Многочисленной своей семье распоряжения отдавал, а также родственникам, что в Низянах проживали. Накормить-напоить гостей после бани надобно, и — не абы как.

Семья у Силантия немаленькая, однако, рекорда Федора Васильева он не побил. Проживал такой крестьянин в России во время Екатерины II. Кстати, ей был даже представлен. В возрасте семидесяти пяти лет от роду он имел от своих двух жен в совокупности восемьдесят семь детей, из которых на момент представления императрице живы были восемьдесят четыре.

Со своей первой женой Фёдор сыграл свадьбу в восемнадцать лет и прожил с ней следующие сорок. За это время с 1725 по 1765 год его жена рожала двадцать семь раз, в результате чего на свет появилось шестьдесят девять детей — шестнадцать близнецов, семь троен и четыре четверни.

После смерти первой жены Фёдор вновь пошёл под венец с некой Анной из села Мельничное, которая родила ему еще восемнадцать детей — шесть двойняшек и две тройни.

Старательный был мужик Федор Васильев, тут уж ничего не скажешь…

Силантий Артемьевич тоже не плошал, всё у него ещё впереди — какие у моего охранника ещё годы.

Увидев моё почти остолбенение от количества детей, что встречать Силантия выбежали когда мы в Низяны приехали, его супруга только рукой махнула.

— С реки придёт, только через меня на полатях к стенке перелезет, а я уже опять брюхатая…

Ну, не совсем так у них всё и было, однако я сделал вид, что поверил.

— Зачем Сталина сюда утащил? — князь шипел на меня не хуже змеи. Таким я его ещё ни разу не видел.

— А куда надо было? — огрызнулся я. — В желтом тумане спрятать?

— Сообщить надо было куда едете… — сбавил тон Александр Владимирович. — Охрану с собой взять.

— Не до того было, — тоже уже спокойно ответил я. — Трупы японцев в институте видели?

— Кого? Японцев? Каких японцев⁈ — голос князя чуть-чуть дрогнул.

Во! Каких? А — таких…

— Обыкновенных. Желтеньких, — съязвил я. Нечего на меня шипеть.

— Не видели, Иван. Там до сих пор этот клятый туман держится. Пол Вятки им залило. Что там делается — не знаю.

Князь после моих слов занервничал не хуже Поскребышева. Вот ведь, как их всех пробрало…

Я даже пожалел князюшку — Иосиф Виссарионович приехал-то на подведомственную ему территорию, за всё и про всё Александр Владимирович на ней отвечал. Его первая голова полетит если что.

Тут мне ничего не оставалось, как рассказать князю про японцев. Хотя и сам я знал не ахти как много. Так, чуть-чуть.

— Синоби-но-моно, говоришь… — скорее себе, чем мне, произнес князь. — Откуда?

— Нашел кого спросить… — я почесал затылок.

— Синоби, — повторил Александр Владимирович. — Удивительно, Нинель, удивительно.

Ну вот, опять — то Иван, то — Нинель.

— Вернемся — разберемся, — почти срифмовал князь. — Лишь бы туман сошел. Всё, спать пошли. Скоро уже вторые петухи будут…

Не скоро, а уже должны были петь.

Я машинально посмотрел на часы. Опаздывают что-то петухи — перемена погоды намечается. Вчера пасмурно было, значит — с утра разгуляется, вёдро будет. Ну, это — не хуже.

Кстати, и красный закат сухую погоду обещал. Но — всякое бывает. Прогнозы погоды давать — дело неблагодарное.

Утро выдалось солнечным, пусть и с ветерком.

— Доставить сюда дезертиров, — распорядился Сталин.

Так вот какой вопрос хотел он порешать! С дезертирами местными разобраться.

Я тоже с солдатами напросился. Почему? Сам не знаю.

— Пошли за лодками. — бывший старший унтер махнул рукой в сторону леса, что рос рядом с деревней на высоком берегу Вятки.

— За лодками? — в моем представлении лодки должны у реки находиться, а он на лес показывает.

— За лодками, за лодками, — повторил Силантий Артемьевич.

Оказалось, что лодки в Низянах под деревьями прятали на высоком сухом берегу, а когда на них куда-то плыть надо было — сверху на воду спускали. Что им в сырости гнить, хорошую лодку сделать — много трудов приложить надо. Ветки деревьев долбленки и от дождя защищали, да и от чужого недоброго глаза. На реке разный народец бывает, когда и не больно хороший.

Глава 8

 Рейд за реку

Сам я лодки-долбленки жителей Низян с высокого берега к воде не спускал. Силантий Артемьевич припахал для этого солдатиков, приехавших с князем из Вятки.

Не солдатики, а горе одно. Сплошь — молодежь, низкорослые, худые какие-то. Откуда им другими стать — подростковые и юные годы их на войны пришлись, с питанием в это время не очень богато было. Да и сейчас — плоховато, особенно в городах.

Я и князь Александр Владимирович на берегу небольшого затончика неторопливо перекурить успели, пока служивые лодками занимались, спускали их вниз. Спускать-то ладно, а вот если поднимать их им надо бы было? Справились бы? Кто знает…

Вода в затоне — черная-пречерная, стоит — не колыхнётся. Только иногда рыбина плеснется и всё.

— Как переправимся — молчок. Идем за мной тише тихого… — проинструктировал бывший старший унтер солдат. — Чтобы никто ничем не стучал, не брякал.

Вот так в Низянах и живут. Соседствуют с дезертирами, можно сказать. Знают, где те прячутся, но властям об этом не сообщают. Никто в уездный военкомат не бежит докладывать, хотя — положено. Милицию деревенские тоже не извещают — не много ей от них доверия.

Если придраться — укрывают дезертиров и виноваты в этом по самое горлышко.

Когда переплывали на лодках через реку, Силантий только глаза большие делал и сердито гримасничал. Так бы и выматерился, но — нельзя, на реке далеко слышно. Солдатики даже нормально грести были не обучены — шлёпали по воде вразнобой, хорошо — вёсла не упускали.

Ещё и спорили между собой — кому первому из лодки выпрыгивать и её на песочек вытаскивать. Никому, видите ли, не желалось ножки мочить…

— Не, с такими навоюешь… — поделился со мной своими невеселыми мыслями старый солдат.

— Других бойцов у меня для тебя нет, — только и смог сказать ему князь. Сам он тоже был весьма невысокого мнения о своем воинстве.

Со слов Силантия Артемьевича, дезертиров было двенадцать душ, но не обязательно все они сейчас в своем лагере находятся.

— Часть может на тракт уйти.

Зачем, объяснять нам не надо было.

— Несколько охотятся часто — на одних грибах-ягодах долго не протянешь…

Опять же от Силантия мы знали, что дезертиры вооружены.

— Может и пострелять придется, — предупредил он всех перед выходом.