Старуха 4 (СИ) - Номен Квинтус - Страница 8

— Я про политическую обстановку вообще не думаю, а думаю о том, что любой кредит — это плохо. То есть плохо, если мы кредит берем, а хорошо — если мы его даем.

— Чтобы кредиты выдавать, деньги нужны, а у нас лишних денег нет, — миролюбиво вставил свое веское слово Иосиф Виссарионович.

— У нас и нелишних денег нет, поэтому я предлагаю… хочу предложить кое-что другое. Ну а так как я — откровенная контра, то и предлагать буду что-то, коммунистической морали не соответствующее.

— Старуха, мы и так знаем, что ты контра, — в разговор вклинился Лаврентий Павлович, — так что давай без длинных предисловий. У нас и так много чего есть для того, чтобы дать тебе десять лет расстрелов по утрам и вечерам, хуже для тебя уже не будет.

— Ну что, вы сами просили. Итак, слушайте…

В Кремль Сталин и Молотов возвращались в одной машине, и Иосиф Виссарионович, немного подумав, спросил у попутчика:

— Вячеслав, а не кажется ли тебе, что она дело говорит?

— Не кажется. То есть говорит-то она вещи совершенно разумные, но вот в том, что госпожа Густафссон ее предложение примет, я что-то сильно сомневаюсь. И не потому, что ей это будет невыгодно, напротив, выгода для нее просто в глаза бросается. Однако у Лаврентия есть очень интересная информация, и если он прав, то станки эти мы просто физически получить не сможем. Не успеем, а ведь Марта-то — тетка исключительно умная, она просто не захочет брать на себя невыполнимые обязательства.

— Понятно, что портить себе репутацию ни один буржуй не захочет, но если предусмотреть и тщательно прописать условия форс-мажора… я думаю, что тебе стоит этим лично заняться. То есть продумать текст контракта, а Старуха, если все будет верно написано и она сама сможет в этом разобраться, шведку уговорить сумеет. Опять же, если все проделать достаточно быстро… А ведь быстро все проделать может и получится: товарищ Афанасьев подтвердил, что бельгийцы готовы эти станки отгрузить буквально в течение недели.

— Мне тогда одно непонятно: а почему они их заранее-то изготовили?

— А они их не для нас изготовили, а по австрийскому контракту. Но Австрии больше нет, а брать деньги у Гитлера бельгийцы не желают.

— Никогда не замечал у буржуев подобной щепетильности…

— Они хотят получить оплату золотом, а Германия предлагает свои бумажные марки.

— А что, у Марты золото завелось?

— Нет, но они согласны и на золотые сертификаты США, а Марта все излишки денег именно в них и хранит сейчас. Насчет того, что она очень умная баба, ты не ошибся — но и бельгийцы не дураки уж точно: они еще весной все свое золото за океан перевезли. Так что постарайся за завтра все детали контракта подготовить, причем так, чтобы завтра вечером Старуха все на шведский перевести успела. На самом-то деле от тебя нужна только часть, касающаяся форс-мажора…

— Сделаю. Но я остаюсь в убеждении, что такой подход в принципе неверен. Мы же столько сил потратили, чтобы все подобное у нас искоренить!

— Ты пропустил мимо ушей основное: это даже не попытка возврата к прошлому положению, а всего лишь попытка обойти некоторые шведские законы, причем так, что все о таком обходе будут знать, но никто там, в Швеции, возражать не будет. А относительно законов советских — ни один из них мы вроде и не нарушим.

— Кучу нарушим, просто по мелочи. Но — нарушим, и создадим прецедент: ведь и другие могут решить, что если так можно Старухе, то и другим…

— Так можно не Старухе, а НТК — это раз. Два — другие об этом вообще не узнают. Еще возражения есть?

— Пока нет, я еще не успел все продумать хорошо. Но когда продумаю…

— Когда завод в Кургане заработает, тогда мы и решим: навредила ли стране Вера Андреевна или все же помогла.

— Если он заработает, то и решать будет нечего.

— И как раз здесь ты не ошибся, — улыбнулся Сталин. — Но чтобы он заработал…

— Я же уже сказал: завтра контракт будет готов. Завтра в обед он ляжет на стол Вере Андреевне… а машинистки, шведский знающие, со среды будут в круглосуточной готовности номер один…

Вера пригласила Марту в гости на утро четверга, для чего специально договорилась о переносе традиционного заседания кафедры на вечер — то есть просто известила преподавателей, что «заседание переносится». К внезапным изменениям расписаний различных мероприятий на кафедре уже привыкли, так что это ее распоряжение вообще никого не удивило, хотя кое-кто и начал ворчать про себя: все же на вечер у людей бывают и другие планы. Но так как уже больше года в стране было введено практически «казарменное положение» в промышленности, то и в «науке» гайки были изрядно прикручены — а ворчание… Люди в любом случае особо не радуются, когда их планы внезапно нарушаются, но ведь все (почти все) понимали, что творящееся вокруг такого подхода просто требует.

Вера тоже особой радости от встречи с «подругой» не испытывала — но она-то, пожалуй, больше всех понимала, что ее работа абсолютно необходима. И потому встретила Марту с широкой улыбкой на лице. А та, внимательно Веру оглядев и покосившись на Фрею, недовольным тоном заметила:

— Я тебя, конечно, от всей души поздравляю, но мне почему-то об этом никто не сказал. А так бы я тебе какой-нибудь подарок, более случаю соответствующий, приготовила.

— Я не знала, фру Веру я уже месяца два не видела…

— Марта, с Фреей мы действительно последний раз пересекались еще в апреле, а насчет подарка… и что бы ты мне подарила? Комплект детских пеленок влагопоглощающих?

— Ты уже такая солидная дама, — улыбнулась Марта, — а все еще ведешь себя как девчонка. Но это очень хорошо, значит жизнь у тебя счастливая. А я бы тебе подарила… да, сразу и не сообразишь… красивую картину от Олафа. Но, сама понимаешь, приехала я вовсе на ради того, чтобы тебе подарок передать.

— Так давай и не будем обмениваться комплиментами, а сразу к делу перейдем. У меня, откровенно говоря, времени свободного не особенно много.

— Ну что же, перейдем к делу. Тут Фрея подготовила список вопросов, которые я хотела бы с тобой обсудить… наедине.

— Фрею выгнать?

— Я имела в виду без других советских… деятелей. А Фрея ведь этот список и готовила, она обо всем уже знает, так что…

— Ну что я могу сказать, — неторопливо, как бы раздумывая, сообщила Вера, быстро пролистав список. — Твою заинтересованность я прекрасно понимаю…

— И твою тоже, ты же получаешь половину прибыли.

— Это я так, просто думаю… так вот, к стиральным машинам я отношения вообще не имею, как и к советской таможне. Но — чтобы мы могли дальше вопрос конструктивно обсуждать — в очередной раз напомню про принципы советской экономики и торговли. В СССР, продавая любые товары населению, государство особой прибыли не получает. То есть продавая своему, советскому населению, и прибыли при такой торговле вообще нет: обычно розничные цены процента на три превышают себестоимость, да и то эти три процента тратятся на перевозку товаров в магазины и на зарплаты продавцам. А если конкретно рассматривать эти стиральные машины, то я точно знаю, что население их покупает даже немного ниже себестоимости.

— Ты меня не удивила, но я-то хочу у себя продавать их все же с прибылью, так что…

— Я еще одну небольшую деталь относительно их производства знаю: лицензию тебе не продадут ни за какие деньги. А если и продадут, то ты сама ее покупать откажешься.

— Это почему? Вы запросите слишком высокую цену?

— Нет. Вся прелесть этих машин, как я понимаю, заключается в центрифуге, ведь их никто в мире не делает. Сами активаторные машины — да их на рынке полно, особенно у американцев, а вот центрифуга… я сильно подозреваю, что завод, который их производит, обойдется дороже, чем вся Хускварна — и я имею в виду и компанию, и город целиком. На все заводы, которые эти стиралки производятся, центрифуги привозят откуда-то еще, и я понятия не имею, откуда. Но совершенно случайно знаю, что с какого-то военного завода, а Сталинскую премию за прошлый год получил парень, который придумал, как невероятные затраты на строительство этого завода хоть немного, да окупить. Потому знаю, что была членом комиссии по присуждению этих премий, в группе экспертов по химии, конечно — но народ там разный, друг с другом достижениями делится, хвастается иногда… в общем, нынешние семь заводов, выпускающих эти стиральные машины, позволят центрифужному заводу окупиться лет за пятнадцать — а ведь эти заводы уже производят больше полумиллиона машин в год.