Старуха 4 (СИ) - Номен Квинтус - Страница 59

— А мы не облучился там? Все же пластину из атомного реактора достали.

— Саш, ты же у нас вроде химик…

— А это радиация!

— Я про другое, ты же число Авогадро помнишь? Так вот, в реакторе кремний-тридцать один, схавав нейтрон, превращается в радиоактивный кремний-тридцать два.

— Я об этом и говорю!

— Ну да, а тридцать второй полураспадается за два с половиной часа. То есть за сутки этого радиоактивного остается в тысячу раз меньше, за двое суток — в миллион раз меньше. А за десять суток, которые эти образцы к нам везли, распалось в миллиард раз больше атомов, чем их было в каждом моле. Проще говоря, с вероятностью меньше одной миллиардной, гораздо меньшей, в образце остался очень одинокий радиоактивный атом. У тебя чистота этого кремния какая была?

— Не меньше шести девяток, скорее даже не семь, а восемь…

— То есть имеется вероятность, что где-то стомиллионная доля примесей тоже превратилась в какую-то гадость — но и в этом случае радиоактивность гранитных бордюров тротуаров на нашем заводе будет на порядок выше. Ты же не боишься по тротуарам ходить? Пошли работать!

А работа была очень интересной и довольно важной. То есть Вера Андреевна знала, насколько важной была эта работа, а для остальных участников инициированного ею исследования она просто интересной была, все же сделать прибор получше буржуйского купрокса и тем самым утереть всем буржуям нос было очень заманчиво. И кое-что уже разработчикам сделать удалось — но на пути создания действительно массового прибора стояло несколько преград чисто «химического» свойства. И первой преградой, которую все сочли практически непреодолимой, было получение кремния с равномерным распределением нужных примесей. Потому что нужны были только нужные примеси, а ненужные — не нужны совершенно!

И выяснилось, что изготовить абсолютно чистый кремний куда как проще, чем получить материал, равномерно заполненный нужными примесями. То есть целиком заполненный, небольшие кремниевые диоды в лаборатории делались уже довольно массово и они даже использовались в радиолокаторах самолетов — но там токи измерялись миллиамперами, а купросы выпрямляли уже многие амперы. А электровозах уже применялись выпрямители селеновые, но и с ними были проблемы: используемые технологии давали слишком большой разброс допустимых напряжений пробоя и селеновые выпрямители приходилось довольно часто менять — что тех же железнодорожников не радовало. И с появлением работающего уранового котла Вера предложила решить проблему кардинально: «пусть нужные примеси сами образуются по всему кристаллу».

Почти два года потребовалось на то, чтобы определить требуемую «выдержку» куска кремния в реакторе, но наконец все исследования в этом направлении были закончены и нужные образцы попали в лабораторию. Которая больше походила на какой-то сказочный завод — столько всего было напихано в очень немаленький зал. И всё напиханное для завершения работы оказалось совершенно необходимым. Сначала на отполированную пластину кремния, насыщенного в требуемой степени фосфором, методом газового осаждения в вакууме нанесли тонкий слой того же кремния, но уже вперемешку с индием — для чего под луч электронной пушки подсунули покрытый тонким слоем индия стерженек из химически чистого кремния. И этот этап инженеры лаборатории провели без присутствия Саши и Веры — а вот следующие этапы без них уже не обошлись, поскольку далее шла «чистая химия».

На пластину с обеих сторон нанесли тонкий слой золота, затем гальванически осадили уже толстый (микрон в двадцать) слой серебра, далее с помощью электрохимии «приварили» медные проволочные контакты — и этим занималась Саша. А последний этап провела Вера: полученное изделие она «упаковала» в металлокерамический корпус, используя специально разработанный ею для этих целей клей. И когда все «подготовительные» этапы были закончены, инженеры приступили к «настоящим испытаниям» — а Саша и Вера буквально с дрожью в руках следили за результатами. Изделий на первом эксперименте было изготовлено двадцать четыре штуки, и все они подверглись жесточайшим «пыткам» — но когда пытки закончились и все двадцать четыре прибора были отправлены Верой в помойку, как раз крики «ура» и раздались: результаты испытаний показали, что все диоды пропускали без повреждений ток в пределах полутора сотен ампер, выдерживали обратное напряжение до пятисот вольт. Но главным достижением все сочли то, что разброс параметров всех диодов составил менее десяти процентов — то есть в серийном производстве можно было гарантировать стабильность параметров всех изделий.

— Ну, что скажешь? — с сияющим от радости лицом спросила Саша у старой подруги.

— Да ничего нового не скажу. То есть скажу, конечно: ты мне списочек всех твоих сотрудников, кто по теме работал, принеси. Будешь им потом ордена раздавать, ребята точно заслужили. А тебе дам один очень полезный совет: ты на костюм свой парадный изнутри над карманом нагрудным пришей такую тряпочку брезентовую. Или лучше из парусины, которая «лён с лавсаном», она попрочнее будет.

— Зачем⁈

— А затем, что ордена тяжелые, и без такой подкладки они тебе костюмчик точно порвут. Или ты думаешь, что у тебя получится от очередного ордена Ленина отмазаться? Даже не надейся!

— Вер, я знаю, что ты по статуса «Знак почета» сама раздавать вправе, но насчет ордена Ленина… думаю, не стоит начальство из-за этого пустяка беспокоить.

— Я теперь — в порядке исключения — могу и «Трудовое Красное Знамя» вручать, но вопрос не о том. Ты просто не представляешь, какой ты совершила прорыв в технологиях! А я вот представляю, и считаю, что ты орден Ленина, конечно же, не заслужила. Тут Герой Соцтруда минимум! Да, а ребятам своим скажи, когда они праздновать закончат: это только самое начало работы сделано, а на следующих этапах… пусть сначала отработают технологии широкой серии диодов, с самыми разными параметрами по напряжению пробоя, току, мощности и рабочей частоте, я тебе завтра списочек того, чего промышленности нужно скоро будет, передам. А потом — ты пока им не говори, может они и сами догадаются, но это вообще не к спеху — по этой технологии можно и усилительные приборы делать, на замену радиолампам. И с такими приборами можно будет сделать радиоприемник, например, который просто в карман поместится. Или радиостанцию для самолета весом в килограмм…

— Ты серьезно?

— Ага. Потому что у самолетной радиостанции корпус все равно придется из стали делать, а сталь — она тяжелая… Ладно, поработали — пора и честь знать. Поехали ко мне: Марта еще до Рождества прислала пару ящиков шампанского «Дом Периньон», надо все же отметить выдающийся успех нашего безнадежного дела…

— Это в каком смысле «безнадежного»⁈

— В таком: мы с тобой уже старые, а развивать вот это вот всё это люди будут еще лет пятьдесят, и каждый год будут придумывать все новые способы применения того, что мы с тобой сделали. И шансов у нас дожить и увидеть, чем это закончится — ноль! Но всё не так печально, мы уже лет через десять будем удивляться, насколько эти полупроводники изменят мир, и удивляться будем без перерывов всю оставшуюся жизнь. Надеюсь, жизнь долгую и счастливую. Что стоишь, пошли уже, шампанское греется!

Андрей Александрович Жданов был человеком без сантиментов и прагматиком до мозга костей. Получив под свое управление Ленинград с областью, он, конечно, ужаснулся — но руки не опустил и приступил к разгребанию завалов — главным образом в экономике города. В этом ему серьезно помогал НТК, в особенности по части вывода явно лишних предприятий из Ленинграда, а советы зампреда НТК Синицкой он вообще считал исключительно полезными. По трем причинам, и первая заключалась в том, что Старуха (как ее называли даже товарищи Берия и Сталин) советы не просто давала, но и часто обеспечивала соответствующей «материальной базой». Во-вторых, сам Андрей Александрович с ней был и лично знаком (его сын на ее кафедре учился в университете), а от общих знакомых (включая некоторых преподавателей университета) он слышал, что «Старуха не ошибается». Не в том смысле, что она ошибиться не может, а в том, что она никогда ничего не советует, если не убеждена, что следование ее советам принесут реальную пользу, а уж какую она сама «пользу приносит», он прекрасно знал. А третьей причиной было то, что в основном ее советы просто уточняли приоритеты в проведении мероприятий, которые и сам Андрей Александрович считал необходимыми.