Пропавшая невеста 2 (СИ) - Верховцева Полина - Страница 27

Жаль, что Доминика так и не пришла. Она ни разу не спустилась в подвал, не передавала никаких посланий и не узнавала, как у него дела. Мысли о том, что она где-то в замке, сводили с ума. И чем сильнее он становился, тем отчаяннее хотелось к ней.

Поэтому, когда двухнедельное заточение подошло к концу, и один из надсмотрщиков, наконец, соизволил выпустить его из камеры, Брейр рванул наверх. Взлетел по ступеням, едва не свалив с ног идущего навстречу Хасса, получил от него увесистую затрещину, проскочил мимо стражников и устремился в лазарет.

За время его заточения в замке ничего не изменилось. Разве что кхассеры стали молчаливее, взгляды угрюмее и решительнее, и в воздухе искрило напряжение. До зимы оставалось совсем немного, и первые отряды уже отправились в предгорные лагеря.

Общее возбуждение хлестнуло по нервам, подгоняя вперед не хуже кнута. Ему срочно надо было видеть Доминику! Поговорить с ней, убедить в том, что она должна если уж не вернуться в Вейсмор, то хотя бы остаться в Андере.

Каково же было его разочарование, когда в лазарете ее не оказалось. Как и во всем остальном Андере.

А все потому, что, воспользовавшись его заточением, своевольная Высшая сбежала в военный лагерь.

Глава 12

— Почти приехали, — раздалось снаружи. Не в состоянии больше сидеть в душной кибитке, Ника раскрыла прореху в брезенте и, жмурясь от солнца, выбралась на облучок рядом с возницей.

Вдали, непонятной кляксой, расплывшейся по линии горизонта, проступал лагерь. На таком расстоянии он казался сухим наростом на растрескавшейся земле, но чем ближе они подъезжали, тем больше деталей удавалось ухватить.

Загоны, разномастные адовары — серые из мешковины, пестрые, украшенные тонкими лентами и флажками, вирты, снующие между ними, охранники, неспешно патрулирующие периметр. Все это выглядело так непривычно, что Доминика вытягивала шею, пытаясь рассмотреть еще хоть что-нибудь.

— Ну точно свалишься, — проворчал возница, которому доверили отвезти ее в лагерь, — переломаешь руки, ноги, свернешь себе шею и будешь раздавлена виртами, а мне за это десять ударов плетью назначат и отлучат от главного костра.

— Спасибо, ваша забота греет мою ранимую душу, — рассеянно ответила Ника, едва ли не подпрыгивая от возбуждения.

Она даже забыла о жаре, снующих над экипажем полчищах мошкары и о том, что ее укачивало половину дороги, и только обмахивалась соломенной шляпкой и мягкой тряпицей протирала влажный лоб и шею.

В родной Шатарии зима была холодной, снежной, с метелями и сияющим голубым маревом на темном небосводе. В Андракисе все шло наперекосяк, даже времена года и те не слушались общих законов и приходили как им захочется. На севере страны в это время царствовал лютый холод, завывали метели, занося дома пушистыми сугробами по самые крыши, у побережья шли непрекращающиеся дожди, а здесь, на юге, стояла знойная погода, как в разгар лета.

Ника уже не удивлялась ничему, просто смиренно ждала, какой очередной сюрприз преподнесет ей судьба. И почему-то чем ближе подбиралась кибитка к лагерю, тем отчаяннее колотилось сердце, спотыкаясь от волнения, как у маленькой девочки, впервые приехавшей на ярмарку.

Так же пестро, шумно, людно.

Лагерь обрушился на нее внезапно. Вот он еще далеко, невнятно маячит на горизонте, а вот он уже со всех сторон, оглушает своей энергией и гомоном.

Возница высадил ее на небольшом пятачке между адоварами и испарился так быстро, словно его и не было, а Ника стояла, не зная куда себя девать и прижимая к груди скромный мешок с пожитками.

— Помогите, — беззвучно прошептала она, едва шевеля губами и затравленно озираясь по сторонам

Кто все эти люди? Куда они спешат? Чем заняты?

И почему, черт возьми, они все выглядят как дикие варвары, не знающие, что такое нормальная одежда?!

Скопище мужских обнажённых торсов, крепких загорелых рук и рельефных мускулистых животов, с темными полосками волос, уходящих под пояс брюк, превышало все допустимые пределы.

Только здесь Ника поняла, насколько сильными и могучими были андракийцы. Это не чопорные пижоны при дворе короля и не восторженные мальчики, обучающиеся в престижных академиях изнеженной Шатарии. Это были мужчины, не прячущиеся за маской хороших манер, привыкшие встречать трудности лицом к лицу и не отступать.

— Мамочка моя, — тихо хрюкнула она, неистово обмахиваясь шляпкой.

Дикость какая… кругом одна дикость! Не иначе.

Ладно мужчины, а женщины?!

Где это видано, чтобы женщины ходили в коротких шортах, полностью открывающих ноги, и обтягивающих зад так, что каждая складка видна! А на верху? Где целомудренные пуговицы до самого горла, или хотя бы скромные горловины с рюшами и нежные рукава фонарики? Нет их! Вместо этого черные, серые, коричневые короткие кожаные жилетки, похожие на непристойное нижнее белье и больше подчеркивающие, чем скрывающие.

Это было так неприлично, так пугающе вульгарно, что Доминика покраснела до кончиков волос, чувствуя себя белой вороной в своем бежевом платье с белыми оборками по подолу, низу рукавов и горловине. А им хоть бы хны! Ни попыток прикрыться, ни смущения, только оживленные разговоры и смех.

Со звонким ржанием мимо нее пронеслась буланая вирта. Ника едва успела отскочить в сторону из-под острых копыт и тут же налетела на кого-то у себя за спиной.

Это оказался тщедушный седой мужичонка, который на фоне рослых андракийцев выглядел так же нелепо, как и она сама. Серое рубище на нем висело, как на огородном пугале, стоптанные ботинки некрасиво хлябали, а на тонкой шее, аккурат под острым кадыком, болтался помутневший от пота и пыли медный ошейник.

— Простите, — виновато произнесла Доминика, — я вас не заметила.

Он скользнул по ней равнодушным взглядом и, ни слова не сказав, поплелся дальше.

— Я же извинилась, — растеряно пробормотала она.

— Не трать на него свое время, красавица. Это просто хвелл.

Рядом с ней оказался мужчина. Как ни странно одетый — в широком, тёмно-синем платье, расшитым золотыми полумесяцами.

— Хвелл?

— Раб, — произнес он, как само собой разумеющееся.

— О, боги, — Ника сильнее прижала к груди свою ношу и обернулась, ища взглядом бедолагу, но тот уже бесследно скрылся между адоварами.

Как ее вообще занесло в такое жуткое место? Зачем она послушала россказни Джайлы и притащилась сюда? Это же ад! Самый настоящий.

— Ты впервые в лагере?

Говорит не получалось — в горле внезапно пересохло, поэтому она лишь сковано кивнула.

— Ничего, привыкнешь, — уверенно произнёс мужчина, — меня зовут Вард.

— Доминика, — представилась она, снова отшатнувшись в сторону, потому что очередная вирта пронеслась совсем близко, отчаянно отмахиваясь хвостом от надоевшей мошкары, и едва не задела ей по лицу.

А вдобавок мимо прошел высокий темноволосый воин и так откровенно прощупал ее взглядом, что Ника почувствовала себя голой и совершенно беззащитной.

Надо было послушать Брейра и остаться в Андере! Там чистый лазарет, библиотека, тишина и никаких голых мужиков, с лоснящимися от жары здоровенными загорелыми плечами.

Как ни странно, но именно мысли о бывшем хозяине заставили ее взять себя в руки. Перебьется он! Пусть о своей прекрасной Тиане заботится, а она как-нибудь сама справится, без его подсказок и мнимой защиты.

— Что ты умеешь Доминика? — поинтересовался Вард, — Повар, швея? Или здесь для поднятия морального духа воинов?

Казалось бы, покраснеть еще сильнее невозможно, но Доминика справилась с этой задачей, превращаясь в вареную свеклу.

— Я лекарь вообще-то! Приехала из Шатарии, там училась в гимназии…

— М-м-м, — Вард одобрительно кивнул, — лекари нам всегда нужны.

— Вы не могли бы… — Ника замялась, — проводить меня? Я только приехала и не знаю куда идти.

Да она вообще ничего не знала и не понимала в этом бедламе, а возница бросил ее, ничего не объяснив, не направив. Грубиян!