Сага о Бельфлёрах - Оутс Джойс Кэрол - Страница 68

Девочки пробыли в своем тайнике всего полчаса, когда к ним прибились двое рыжих котят недель семи от роду, крупных. Котята пробрались к ним сквозь высокую траву, и девочки встретили их умилительным аханьем: котят гладили, обнимали, целовали, скармливали им кусочки кексов и позволяли забираться Иоланде на шею, где они в ответ на ласки выпускали когти («Ой, щекотно! Ну какие глупенькие! Смотри — они так смешно топчутся лапами, и жмурятся, и мурлычат, им кажется, я их мама!» — ахала Иоланда), а затем наконец уснули на коленях у Иоланды и Кристабель.

А потом появился мальчишка.

Нет, сперва он кинул камень — здоровенный камень, упавший в воду всего в паре метров от Кристабель.

Девочки вскрикнули, а потом Иоланда завопила: «Ты, идиот, проваливай отсюда!» — решив, что это один из кузенов. Однако это был чужак — парень в рабочем комбинезоне и кепке. Лицо его скривилось в глупой насмешливой ухмылке. С силой разбрызгивая воду, он шагал по ручью.

Он запрыгнул на берег и схватил одного котенка. Прижав его к груди, он картинно надул губы и принялся грубо гладить котенка, пискляво передразнивая Иоланду, приговаривая: «Кисонька, сладенький, киса-киса-киса».

— Отпусти котенка! — потребовала Иоланда.

Он наш!

Парень не обращал на нее внимания. Он казался замкнутым и погруженным в себя, словно вокруг никого не было.

— Смотри, не напугай его, — слабо проговорила Иоланда.

Кристабель вскарабкалась на берег выше по течению и стояла, обхватив себя руками. Джермейн сидела на траве, а в ручке сжимала недоеденный персик.

Не сводя глаз с мальчишки, Иоланда медленно поднялась на ноги. Она испугалась. Но и разозлилась.

— Ты не имеешь права тут находиться, — прошептала она.

Тут парень впервые посмотрел на нее. Глаза у него были маленькими, водянисто-карими. На лбу залегли глубокие морщины, которые теперь, когда он притворно-озабоченно нахмурился, стали еще глубже.

— Это ты не имеешь права тут находиться, — проговорил он.

Не выпуская из рук котенка, он надвинул кепку ниже на лоб. Котенок отчаянно вырывался.

Тогда встревоженная Кристабель предложила ему угощение — пирожные, персик, а может, конфеты? — и парень отвернулся от Иоланды и по-прежнему невыразительно посмотрел на Кристабель.

— Конфеты, — проговорил он, двинувшись к Кристабель.

Он разинул рот и по-собачьи высунул мерзкий язык, показывая таким образом, что он хочет, чтобы она положила их ему прямо в рот. Хихикнув, она так и поступила. Парень разжевал две конфеты, передернулся и выплюнул их в ручей, но при этом даже не нагнулся, поэтому часть разжеванной массы упала ему на штаны.

— …Че за дерьмо… ты че, травануть меня хочешь… — забормотал он.

— Это лучшие конфеты! Голландские! — крикнула Иоланда.

Он схватил Кристабель за волосы и, подтащив ее к берегу, швырнул в ручей, так что девочка отлетела фута на три в воду.

— Тоже хочешь поплавать? — спросил он Иоланду. — Вместе с мелкой? Давай! Раздевайся и лезь в воду.

— Не смей ко мне подходить, — заявила Иоланда.

Он уставился на нее и усмехнулся, обнажив пожелтевшие от табака зубы. Иоланда понимала, что парень — ровесник Гарта, вот только с ним явно было что-то не так, ненормальный какой-то.

— Хочешь раздеться, да? И пойдешь со мной в речку? Давай, все вместе! Быстрей! Я знаю твое имя, мисси, — нежно проговорил он, — ты — Иоланда.

— Убирайся домой, — голос у Иоланды срывался, — уходи, иначе нарвешься на неприятности. Если сейчас же уйдешь, я никому не скажу…

— Проваливай, — вдруг обратился парень к Кристабель. Та с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать, — и мелкую с собой забирай. Давай, вали отсюда! Еще лишних глаз мне не хватало…

— Пожалуйста, — сказала Иоланда, — оставь нас в покое…

— Давай купаться! Ты да я! Скидывай одежку и пошли купаться!

Джермейн тихонько захныкала, повалившись на траву. Парень посмотрел на нее и на миг замер, прижав к груди котенка, а потом проговорил:

— Валите отсюда! Уберите ребенка, она орет, только этого мне не хватало!

Иоланда подхватила Джермейн на руки и попыталась успокоить, а Кристабель, съежившись, юркнула ей за спину. Зубы у нее стучали, по голым ногам стекала вода.

— Слыхала, чего я сказал? Ты! — Парень показал на Кристабель. — Бери мелкую и вали отсюда! Еще орать она мне будет! А то я вам всем вот так! — Он дернул рукой, словно собираясь свернуть котенку голову.

Девочки закричали, он ухмыльнулся и показал им котенка — целого и невредимого, а потом снова схватил его за голову, девочки снова вскрикнули, а Джермейн заплакала. Парень засмеялся над их испугом, но через секунду разозлился и, стараясь заглушить испуганный плач малышки, почти прокричал:

— Да я сбешусь сейчас! Ты че, хочешь, чтоб я сбесился? Нет, Иоланда Бельфлёр, ты не хочешь, чтобы Джонни сбесился, потому что я знаю твое имя и знаю, как до тебя добраться — Иоланда Бельфлёр. Иоланда Бельфлёр, хочешь сунуть себе в киску моего дружка? Тогда заткни ребенка…

Но малышка плакала, не умолкая. И Кристабель, спрятавшись за Иоланду, зажала себе рот ладонью, чтобы не разрыдаться.

— Ненавижу, когда ревут, — бормотал парень. — А хочешь, чтобы я вас всех вот так… — Он снова дернул рукой, и на этот раз свернул котенку шею. Котенок взвизгнул и, вероятно, выпустил когти, потому что парень выругался и отшвырнул котенка в ручей — легко, будто камень кинул, — и тот, рыжее пятно посредине ручья, тут же ушел под воду. Все произошло так стремительно, что девочки даже не сразу осознали случившееся. Этот мерзкий парень убил котенка, свернул ему шею и выбросил в ручей… И он что-то говорит про малышку, он заберет малышку, и что ему надо от Иоланды?..

— Пошли купаться. Или давай туда, — парень мотнул головой в сторону стоявшего неподалеку на холмике заброшенного сарая. — Только ты да я, Иоланда. Все остальные пускай проваливают… А то я им всем шеи посворачиваю, хочешь, а? Так что кончайте скулить!

Было ясно, что он и сам боится. Его еще не огрубевший голос срывался от муки, от наглости, от невыразимого гнева. От нетерпения он топтался на месте, пританцовывал, его ботинки всё приближались к ногам девочек, он будто дразнился. Вот он протянул руку и коснулся волос Иоланды. Запустил руку ей в волосы и стиснул пальцы. Лицо его засияло — уродливая улыбка исчезла, теперь он просто смотрел на Иоланду. После долгого молчания парень проговорил, тихо, запинаясь:

— Вон тот сарай… мы с тобой… только на минутку… Иоланда… Иоланда Бельфлёр… На минутку…

— Сарай! Какой еще сарай! Где сарай… — прошептала Иоланда.

Парень показал пальцем ей за спину.

Иоланда засмеялась и, заслонившись от солнца ладонью, обернулась. Да, неподалеку действительно стоял сарай — один из тех, где прежде сушили хмель. Сейчас он весь прогнил и грозил вот-вот обрушиться, а на просевшей крыше зеленела трава и даже росли несколько тоненьких кленов.

— А, там… Сарай… — проговорила Иоланда.

Он потянул ее за волосы. Сильно. Еще сильнее. И стал вновь топтаться на месте, наступая Иоланде на ногу, подталкивая ее коленом. Иоланда, словно покорный щенок, не сопротивлялась, а когда его пальцы вцепились ей в волосы, не закричала.

— Хочешь, я вернусь сюда, вернусь как-нибудь ночью, я приду ночью и придушу вас всех, сверну всем Бельфлёрам башку и выкину в ручей, — тихо бормотал парень, прижимаясь к Иоланде, — хочешь, я…

— Нет, — ответила Иоланда, — нет, я согласна. Я пойду с тобой.

— Пойдешь со мной?

— Кристабель! — неестественно громко сказала Иоланда. — Отведи Джермейн домой. И оставайтесь там. Всё в порядке. Я пойду с ним. Все хорошо… Солнышко, не плачь, пожалуйста. Лучше мы его послушаемся, ладно? И тогда все будет хорошо. Поняла?

Кристабель поняла. Кажется, поняла. Хотя Джермейн была уже чересчур тяжелой, Кристабель взяла ее на руки и прошла так несколько ярдов, но потом опустила малышку на землю и повела за собой.

С улыбкой на мокром от слез лице она помахала на прощание Иоланде и парню. А Иоланда помахала ей в ответ. Парень стоял рядом с ней, по-прежнему запустив руку ей в волосы. Он был очень высоким, а кепку надвинул так низко на лоб, что голова теперь выглядела непропорционально маленькой. Эту кепку Кристабель запомнила — серая, с выцветшей надписью, то ли черной, то ли бордовой, и потертым козырьком. Она запомнила странную дерганую усмешку, водянистые глазки и словно повисшее в воздухе напряжение, как будто они стояли на готовом к извержению вулкане. И еще она запомнила неестественно прямую фигуру Иоланды. Ее спокойствие. Невероятное спокойствие! Она крепко стиснула зубы, чтобы те не стучали и по-кукольному широко распахнула глаза…