Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 30

Тем самым хозяйственный организм Британской империи – четверть всей мировой экономики! – был фактически вырезан из неё, но прежде всего закрыт от главного бенефициара Первой мировой войны, США: разрушающаяся ткань мирового хозяйства в полном соответствии с поговоркой порвалась в самом тонком месте.

Разумеется, важную роль в деградации британского управления, приведшего к ошибочному укреплению фунта стерлингов в 20-е годы, сыграла тщательно разработанная для нужд имперского времени (и соответствующая исключительно его потребностям) система образования. Ориентированная на потоковое производство идеальных колониальных чиновников (как было показано выше), она была слишком заскорузлой и жестокой для производства управленческих кадров, необходимых в качественно новых и при том кризисных условиях: не догматичных, восприимчивых к неожиданному, способных к оригинальному мышлению, гибких не только в повседневном поведении, но и в выборе приоритетов.

Однако непосредственной причиной заката Англии стало именно перенапряжение империи, в принципе аналогичное столь тщательно изученному и описанному современными американскими авторами на примере как Римской империи, так и нынешних США.

Фигура Черчилля столь трагична именно потому, что вместила в одну, грандиозную и по длительности, и по насыщенности политическую карьеру движение от высшей точки могущества империи до её впадения если и не в ничтожество, то, во всяком случае, в положение не более чем региональной державы, пусть и с ядерным оружием. (Стоит напомнить, что окончательно он ушел с поста премьера незадолго до Суэцкого кризиса 1956 года, ставшего формальным крушением британских потуг на мировое лидерство, и как физическое лицо намного пережил это лидерство.) Судьба Черчилля стала одним из проявлений беспощадной иронии истории: заявивший в один из своих «славных часов», что не желает быть председателем ликвидационной комиссии Британской империи, он всю жизнь был снедаем «черным псом» депрессии прежде всего именно из-за ужасающе ясного понимания, что в итоге сыграл именно эту роль, – причём, возможно, прежде всего из-за своего отказа вступить в явный и публичный союз с Гитлером после прилета Гесса в марте 1941 года.

Ключевым здесь является именно «явный и публичный» характер этого политически невозможного, но умозрительно стратегически крайне привлекательного для тогдашней Англии союза.

Политика Черчилля по всемерному затягиванию открытия второго фронта и последовательной локализации военной борьбы с гитлеровцами может трактоваться отнюдь не только как стремление удержать США в рамках ограниченного противостояния, в котором разность потенциалов США и Англии и, соответственно, лидерство первых были не столь заметны и могли просто не осознаваться американцами (особенно на фоне блестящего интеллектуального и организационного превосходства англичан). С учетом специфических интересов Англии и влиятельности профашистской части её элиты (подробно рассмотренных во второй части) политика Черчилля производит впечатление проявления неявного принятия предложения Гитлера, переданного через Гесса.

Однако принять это предложение в явной, публичной форме Черчилль не мог по сугубо конъюнктурным причинам, так как это отдало бы политическую власть в Англии в руки его прямых противников, в целом лояльно относившихся к фашизму, и лишило бы его возможности возглавить нацию.

Англия вышла из Второй мировой войны банкротом с фрустрированным населением и дезорганизованной элитой, всерьез и системно занявшейся ликвидацией собственной империи, ставшей коммерчески нерентабельной, с передачей соответствующих рынков сбыта реальным победителям – США и Советскому Союзу (который, впрочем, после потери Сталина в целом не смог воспользоваться распахнувшимися перед ним хозяйственными возможностями).

Нельзя не отметить, что распадающаяся и обанкротившаяся империя сумела тем не менее восстановить свою промышленность (пусть и далеко не так быстро, как Советский Союз) и овладеть новыми современными технологиями за счет решительного снижения издержек, достигнутого, в свою очередь, национализацией базовых отраслей экономики (вплоть до Банка Англии) и подчинением их деятельности общенациональным задачам. Это грандиозное преобразование, ставшее плодом длительной работы социалистической (прежде всего фабианской, то есть социал-империалистической) мысли, поддержанной очевидным успехом её последователей в Советском Союзе (в свою очередь, формально созданного Лениным по первоначальным калькам Британского Союза), в силу политической конъюнктуры недооценено до сих пор.

Однако оно смогло лишь затормозить, но отнюдь не остановить регресс Британии и драматическое ослабление её роли в мире. Поколение политических наследников Черчилля (причём не только конкурентов, но и соратников) он сам блестяще описал исчерпывающим «подошло пустое такси, и из него вышел Эттли». Пережившее же войну поколение англичан столь же исчерпывающе описывается тем, что оно предпочло Черчиллю Эттли, – и затем в отчаянии от выбранных им политических ничтожеств суетливо вернуло власть уже обессиленному старостью Черчиллю.

Сразу же после того, как последний отстранился от власти, его преемники, вместе с французами страдающие фантомными болями от теряемой империи и обуреваемые не подкрепленным ресурсами реваншизмом, на полном ходу влетели в Суэцкий кризис[70]. В его ходе они умудрились противопоставить себя одновременно и США, и Советскому Союзу, – и закономерно потерпели позорное поражение, ставшее наглядным выражением геополитического краха Англии.

Однако окончательно Англия признала утрату своей геополитической роли лишь через 10 лет, в 1967 году, когда её руководство официально проинформировало США о неспособности (в силу вульгарного отсутствия денег) продолжать обеспечивать безопасность и стабильность поставок нефти из Персидского залива – этого нефтяного сердца тогдашнего (но после «сланцевой революции» уже не сегодняшнего) Запада, вынесенного далеко за его пределы.

Разумеется, США заменили Англию с огромным удовольствием[71] и в этой роли, завершив тем самым своё утверждение – лишь в 1967 году, о чём мы практически уже забыли! – в качестве единственной доминанты противостоящего Советскому Союзу Запада.

4.1.2. Проект финансового возрождения колониальной мощи и его крах

Это был момент едва ли не наибольшего ничтожества во всей известной нам английской истории, – однако, как это обычно происходит с жизнеспособными (и отнюдь не только социальными) организмами, полный крах старой стратегии и старого мировоззрения привел к рождению принципиально нового подхода.

Жизнеспособность Англии в её «худший час», несмотря на наглядное исчерпание материального и финансового капитала, была обеспечена колоссальным накопленным империей интеллектуальным и организационным капиталом, – несмотря на всю деградацию, всё ещё разнообразным и гибким интеллектом, а также огромным управленческим опытом, навыками управления элитами и массами (в том числе и через манипулирование культурой).

Наиболее значимой частью этого наследия, собственно, и позволившего использовать его в практической политике, стал грандиозный, хотя и почти полностью теневой (именно в силу его исключительной важности) опыт интегрирования науки, включая фундаментальную, в практику повседневного управления.

Дополнительным фактором успеха стал преимущественно неформальный характер этой интеграции (основанной прежде всего на личных связях одноклассников и однокурсников элитных школ и университетов, пошедших в политику и науку). Такой характер внутренних связей в британской элите эффективно обеспечивал не только их гибкость, но и защищенность (в силу практически полной невидимости со стороны) от внешнего влияния.