Чужая семья генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария - Страница 41

Он удивился. Сильно и неприятно.

— А я по каким-то причинам должен это сделать, истинная моя? — он спросил так, словно подловил меня на чем-то.

Прикрыв глаза, пыталась найти силы ответить. Придумать что-либо, потому что на правду пока была неспособна.

Ни на что не способна.

— Ладно, могу тебе обещать, Грета, что не только не трону твою семью, но и умру, защищая их. Такие слова тебя успокоят?

Я сделала глубокий вдох и зажмурилась. Через сомкнутые веки проступили болезненные слёзы.

— Я забыла, как болеть, — прошептала. — Когда-то еще девочкой лежала с простудой. Тогда и мама... — я запнулась, чуть не признавшись, что тогда мама была жива.

Прикусив губу, умолкла.

— Боюсь твоей маме, Грета, сейчас самой нужна помощь. Ладно ты, она куда подалась? В её то возрасте и по разливу! Никакая ведьминская сила тут уже не убережет. Лекарь сначала к ней направится, а вы с Юниль подождете. С девочкой нашей Льюис. Он темный, почувствует, если с ней что не так будет. Я впервые вижу, чтобы парень так к кому-то привязался. Льюис всегда с первых шагов держался отдельно от остальных. У него один друг из снежных драконов и был. Да женился тот на своей истинной, и они постепенно отдалились. Но даже там не было такой тесной братской связи, как у него с Юниль и Руни. Так что можешь не просить у меня за брата. Будущий правитель империи драконов отсечет голову любому, кто осмелится угрожать им.

— Мне главное, чтобы ты обещал, — упрямо шептала я. — Не трогай брата. Он никогда никому не делал зла. Защищал нас, хоть и сам мальчишка еще. Никогда не поднимал руку на невинного. Не воровал...

Я закашлялась недоговорив. Огромная рука Вегарта легла на волосы, пригладив их. Его взгляд блуждал по моему лицу. Я видела, что он обдумывает мои слова, но никак не может сам докопаться до истины.

— Юниль дочь Долона? — наконец, спросил он.

И я, сглотнув ком в горле, кивнула.

Он опустил голову. Протянув руку, сжал моё запястье. Большой палец мужчины медленно, успокаивающе поглаживал кожу в том месте, где прощупывался пульс. За ширмой раздались громкие шаги. По коридору, переговариваясь, прошли мужчины и остановились в соседней комнате, где наверняка уже лежала в кровати Амма. Невольно я взглянула на всколыхнувшуюся ткань.

— Всё с твоей матерью будет хорошо, Грета, — шепнул Вегарт. — Мой целитель часто сталкивается с подобным. Жизнь воинов тяжела. И неважно генерал ты или простой повар — всем приходится спать на голой земле. Часто в дождь, а бывает и в снег. Амму быстро поднимут на ноги специальными мазями. Нам их делает не абы кто, а сильный темный маг Морган из фьефа Снежных барсов. Ты наверняка о нем слышала раз жила в доме Долона. Старик был помешан на зельях.

Моргнув, я очень пожалела, что не могу сейчас впасть в беспамятстве, охваченная горячкой. Подобное малодушие было мне не свойственно, но, кажется, я достигла своего предела лжи и изворотливости. Всё казалось безнадежным. Битва проиграна и сейчас только победитель может решить, что будет дальше со всеми нами.

— Ты так ненавидел волков, — выдохнула я. — Меня таким презрением облил при встрече. Когда понял, что я волчица. Неужели ты вот так легко смирился, что твои сыновья могут родиться моей крови? Ты готов назвать волчонка своим наследником, Вегарт? Волчье отродье — своим?! Гордиться им так же сильно, если бы он был драконом? Сможешь ли?

Он поднял голову и горько усмехнулся. Из соседней комнаты до нас доносились громкие голоса. Кажется, Амма решила, что ведьма лучше какого-то там дракона знает, как лечить застуженную спину, и ей в жесткой форме дают понять, что это далеко не так. Но вдруг всё смолкли. До меня долетело грозное шипение Льюиса, требовавшего, чтобы все заткнулись и не мешали Юниль спать. Молодой дракон порой выказывал весьма грубый нрав, но всегда к месту и по делу.

Вегарт поднялся и, отпустив мою руку, отдернул ткань. Очень тихо кому-то что-то сказал. Я заметила в проеме кивающего Руни. Занавеска снова вернулась на место. Генерал прошел до стула и, одним движением сняв с себя рубашку, бросил ее на спинку. Сел и стянул тяжелые сапоги. Они с грохотом упали на пол. Затем с неким наслаждением Вегарт потянул стопы, разминая пальцы.

— Моя ненависть к волкам, Грета, возникла не на пустом месте, — негромко произнес он, разглядывая что-то на стене перед собой. — Помимо родного брата, у меня есть ещё и сестра. Горячо любимая и бесценная. Я растил её с детских лет, душу вкладывая в эту малышку. Она росла красавицей. Беззаботная драконесса. Черный волос до пояса, толстая коса. Все вокруг знали, кем она приходится генералам Вагни, и это было нашей с Дьярви ошибкой. Мы имели власть, лучшие друзья наследника империи. Первые среди равных. И нашлись те, кто захотел обернуть это в свою пользу. Наша Кнесе влюбилась. И не успели мы с братом ничего понять, Грета, как она исчезла. Ушла за своим мнимым истинным. Волком.

Он замолчал и сильно прикусил нижнюю губу, так что она побелела. Вегарт подбирал слова и получалось у него плохо.

— Нет, я не буду тебе рассказывать, что они сделали с ней. С моей маленькой Кнесе. Ты и сама знаешь, что бывает с невинными девочками, попавшими в логово бешеных. И это несмотря на то, что мы с братом выполнили все требования. Нам ее не выдали. И мы начали искать. Месяцы прошли, но мы вышли на деревню. Похожую на эту. Там проживали не только мужчины. Но и женщины, старики... Дети. Волки. Они издевались над моей сестренкой. Жестоко. Наслаждались унижением драконессы. Втаптывали ее в грязь и ликовали, когда она плакала, прося милосердия. Было не только физическое насилие... Когда мы нашли её...

Он поднял голову и взглянул на меня. Столько боли было в этом взгляде. Истинной и не проходящей.

— От моей сестренки осталась лишь оболочка. Но и та... Я с трудом узнал Кнесе в сломленном жалком существе, что ползало среди покойников. Моя малышка, которую я оберегал даже от простуды. — Глаза генерала странно заблестели, я была готова поклясться, что вижу слёзы. — Я вырезал всех, Грета. Не пощадил никого, а после сжег дома с покойниками внутри. Вот за это меня и называют Вегартом Бессердечным. Дьярви пытался меня остановить, велел спрятать детей... Ему это удалось. Проклятое благородство брата. Но всех остальных... Всех, кого нашел я... Да, вырезал... Как скот. И мне не жаль. Никого, кроме убийц и насильников, чудовищ в человеческом обличии, в той деревне не было. Я не люблю волчий род, Грета, но если я возьму на руки нашего ребенка и пойму, что кровью он пошел в тебя, то буду горд. Горд, слышишь. Потому как не путай одно с другим. Я буду счастлив, потому что это мое дитя от любимой женщины. Я буду растить его, вкладывая в его голову нормы морали, и никогда он не станет бешеным. И знаешь, я бы хотел маленькую дочь-волчонка с твоими глазами. Такими же зелеными как молодая весенняя трава. И никогда она не увидит в моём взгляде ничего, кроме отцовского обожания. Все твои страхи глупы, Грета. Они нелепы. Да волчица. Но ты моя волчица. Моя! Ничего общего между тобой, Руни и тем сбродом из деревни нет и быть не может. Не может!

Повернувшись набок, слегка обняла подушку. Горло саднило, но я старалась не обращать внимания на свою хворь. Трудно было не признать, что причины не любить мое племя у него были и веские. Уж я-то знала, что бывает с невинными девушками, попавшими в лапы прихвостней Бирна. Слишком хорошо знала.

— А Юниль? — хрипло прошептала. — Моя девочка. Что будет с ней?

— А что может быть с ней, Грета? — Вегарт приподнял бровь. — Ты полагаешь, я настолько жесток, что вырву дочь из объятий матери и выпну на верную погибель в какой-нибудь храм? Дитя моей женщины. Ее кровиночку. А что потом? Купаться в твоей ненависти и презрении всю жизнь?

— Но ты сказал, что не примешь бастарда? — растерявшись, напомнила ему.

— Могу повторить, бастардов у меня не будет. А что и как с Юниль я пока думаю. Об этом разговор вести будем позже. Но она останется при нас. И я уже говорил об этом.