Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 45

– А про Аглаю ты что-нибудь узнала? То есть, про Настю Тиохину? – спросила Яна.

– Мне кажется, что да. Я тут сложила кое-какие сведения о сёстрах и у меня нарисовалась такая картина… Жили две сестры-близняшки, похожие друг на друга как две половинки яблока, но разные по характеру: одна скромная и тихая, а другая оторва. Одну постоянно гладили по головке, а другой доставался ремень и ругань. Вскоре умер отец, мать тяжело заболела – началось нелёгкое время. Девушки уже были взрослые, но первое время они растерялись – денег на жизнь явно не хватало. Настя бралась за любую работу, а Аглая приноровилась окручивать мужчин и брать деньги у них. Обе решили стать актрисами и подали документы в театральный вуз. Поступила Аглая, а Настя продолжала работать. Вскоре она познакомилась с парнем и забеременела. Парень тут же испарился. Аглая предложила сестре занять ее место в институте, ведь Насте нужно было получить профессию, чтобы растить ребёнка. Но жизнь распорядилась иначе. Настя увлеклась учёбой и почти забыла о ребёнке, заботу о котором взяла на себя Аглая. Дома начались скандалы, в результате Аглая взяла малыша и покинула родительский дом. Она жила отдельно и все считала, что это ее ребёнок. Чтобы прокормится, Аглая устроилась в ночной клуб и стала неплохо зарабатывать, она даже смогла позволить себе няньку. Шло время, малыш рос. Настя окончила институт, устроилась работать в детский театр. Но великой актрисы из нее не получилось. И тут она как-то увидела Аглаю с малышом и всё в ее душе перевернулось. Она места себе не находила, не спала ночами. Настя решила поговорить с сестрой. Они встретились в кафе и долго разговаривали. Результатом этого разговора стало то, что Настя пошла крутиться возле шеста вместо Аглаи, а Аглая заняла ее место на театральных подмостках. Настя таким образом искупала свою вину за брошенного малыша.

– Откуда ты это знаешь? – удивлённо спросила Яна.

– У Насти-Аглаи в клубе была подружка Юлия. Иногда Настя делилась с ней какими-то моментами своей жизни. Мне повезло, я познакомилась с Юлией, и она мне кое-что рассказала из прошлого Насти.

– Выходит, Настя искупала свою вину и перед сестрой, и перед ребёнком. Но теперь он осиротел. С кем он теперь?

– Малыш сейчас живёт у бабушки. Она выздоровела и взяла ребёнка к себе. Конечно, ей очень трудно материально, да и здоровье с возрастом лучше не становится.

– Я ей помогу, обязательно помогу! – воскликнула Яна. – Малыш не будет ни в чем нуждаться. Как только выйду из больницы обязательно займусь этим вопросом.

В палате появилась медсестра.

– Цветкова, – строго сказала она, к вам новый посетитель.

– Кто?

– Высокий мужчина, очень настойчивый. Из соседнего отделения. Говорит, что не уйдёт пока вас не увидит.

– Ой! – воскликнула Яна и схватилась за волосы. – Я по-прежнему синяя?

Посетители кивнули.

Яна взмолилась, глядя на медсестру:

– Очень вас прошу, не пускайте его ко мне! Я не желаю никого больше видеть!

– Думаю, что остановить его может только залп ураганного огня, да и то вряд ли, – ответила медсестра. – Придётся впустить.

Яна на минуту задумалась, накручивая на тонкий пальчик синюю прядь.

– Тогда вот что… – сказала она. – У вас есть «красный уголок»?

– Что, простите, – не поняла медсестра. – Какой уголок?

– Комната такая. Для разных собраний и совещаний. В советские времена там обязательно стоял бюст Ленина, висели разнообразные вымпела и дипломы, находился флаг из красного кумача или плюша. Есть такая комната?

– С бюстом Ленина – нет. Есть комната, где мы чай пьём.

– Ну и такая годится, – махнула рукой Яна. – Можете меня туда проводить?

– Да она на втором этаже, прямо под вашей палатой. Номер два-девять.

– Спасибо, я сама найду. Можете провести моего посетителя туда? Я скоро приду.

Медсестра кивнула, сняла капельницу и вышла, прикрыв за собой дверь?

Яна мгновенно вскочила с кровати, схватила свою сумку, залезла в шкаф, вытащила сапоги и куртку, переоделась. Убрала синие волосы под зимнюю шапку.

Аксинья вытаращила удивлённые глаза:

– Ты это куда собралась?

– Домой! – фыркнула Цветкова. – Хочу незаметно свалить. Витольд Леонидович, ты со мной?

Патологоанатом встал и покорно вышел за своей подругой в коридор. Аксинья последовала за ними.

По дороге Витольд Леонидович ворчал:

– Думаю, тебе надо поговорить с Мартином. Вам есть что обсудить…

Яна на бегу отмахнулась:

– Пусть со своей Ольгой на тюремном свидании свои проблемы обсуждает. Времени у них будет много – надолго присядет его балеринка-убийца.

– Нет, поговорить всё же надо было.

– Витольд, ты меня удивляешь. Как в таком вот виде… – Яна обвела себя взмахом руки, – я могу предстать перед бывшим возлюбленным? Право, я выгляжу сейчас как клоун.

– Как клоунесса.

– Ну, как клоунесса. Мне всё равно. Беги вперёд, лови такси.

– А куда ты собралась-то?

– К Стефании Сергеевне.

Витольд Леонидович остановился и удивлённо поднял брови:

– Ну, ты не перестаёшь меня удивлять, Янка. От Мартина сбежала, но едешь в гости к его матери.

– А что тут такого? У меня дома пустота, а там меня и накормят и спать уложат. Да и вещи мои там. Так что едем!

Витольд Леонидович порысил по длинному больничному коридору на выход. Яна и Аксинья двинулись за ним.

Глава двадцатая

Яна позвонила в дверь матери Мартина.

– Яночка? – удивилась Стефания Сергеевна, увидев Цветкову и ее сопровождение. – Заходите, прошу вас. – Она отступила на шаг и пропустила нежданных гостей в холл. – Раздевайтесь, сейчас я вас чаем напою.

Витольд Леонидович и Аксинья прошли в гостиную, а Яна поднялась к себе на второй этаж, чтобы переодеться.

К чаю подали варенье, мёд и еще тёплые булочки с джемом. Яна присоединилась к гостям в вельветовом платье и тёмно-оливковых колготках.

Они пили чай и развлекали хозяйку дома разными театральными байками. Особенно старалась Аксинья, которая очень приглянулась хозяйке дома. Накладывая Яне в розетку вишнёвое варенье, Стефания Сергеевна сказала Яне:

– Мне недавно звонил Мартин. Скоро будет дома.

– Да вы что? – округлила глаза Цветкова. – Вернулся из командировки?

– Да. А разве он тебе не звонил?

Яна поняла, что Мартин не сообщил матери о том, что находится в больнице.

– Может и звонил, – небрежно бросила Яна, ухватив третью плюшку, – но я, наверно, не слышала. Что-то телефон барахлит. – Допив чай она встала из-за стола. – Спасибо огромное. Всё было очень вкусно, а чай просто выше всяческих похвал.

Стефания Сергеевна всполошилась:

– Куда ты? Посидите еще. Надо дождаться Мартина.

– У меня очень много дел, Стефания Сергеевна. Боюсь, что мне некогда его дожидаться. Мы с ним созвонимся.

Аксинья и Витольд Леонидович тоже встали. Хозяйка пошла их провожать.

Яна надела сапоги-дутики на плоской подошве и демисезонное пальто, накрутила на шею тёплый шарф. Это всё что оставалось из ее гардероба в квартире Мартина. Она носила сапоги только на каблуках, но «дутики» Мартин купил ей специально для горнолыжного курорта, куда они собирались поехать.

Взяв под руку всё ещё жующего Витольда Леонидовича, Яна открыла дверь, и они вышли из гостеприимного дома.

На улице мела метель. Острая мелкая снежная крупка ударила Яне в лицо, и она даже зажмурилась. Под ветром раскачивались фонари, бросая на чёрный городской питерский снег нервные тени.

Они отправили Аксинью на такси, а сами дошли до дома Витольда Леонидовича, благо он жил недалеко. Патологоанатом обещал отвезти Цветкову на своей машине в кафе на Лиговском проспекте, где у нее была назначена встреча.

Ася Юрьевна Кудина сидела в кафе и смотрела в окно. Шёл снег, бежали озябшие прохожие, поскальзываясь на нечищенном тротуаре. Некоторые несли ёлки.

Кудина была адвокатом и по совместительству лучшей подругой Цветковой. Дружили они еще с детсадовского возраста. Сейчас она приехала в командировку в Питер и назначила Яне свидание в недорогом кафе. В Москве Асю ждали две дочки, поэтому Ася позволяла себе командировки нечасто. Это кафе она выбрала неслучайно, его часто посещали сотрудники Следственного управления, и она это заведение хорошо знала.