Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 95

– Лорд Маас! – окликнул хозяина стражник.

Меч Фелдина бессильно опустился острием к полу и замер. Лицо напоминало безжизненную маску; в неверном свете свечей Кларе показалось, что в глазах Фелдина стояли слезы. Стражники, сбитые с толку, беспокойно переглянулись. Фелдин бросил меч на пол, повернулся и зашагал по коридору. Жрец-великан положил ладонь на плечо баронессы, другой рукой поддержал Винсена Коу.

– Нужно уходить, пока он не передумал, – сказал он.

Втроем они двинулись назад, за ними по полу тянулся кровавый след. Стражники в замешательстве дернулись было за ними, но тут же повернули за хозяином – как охотничьи собаки, которым дали сразу две команды. У входных дверей Винсен споткнулся, и жрец, подхватив обмякшее тело, закинул егеря себе на плечо. Нужная дверь нашлась за считаные минуты, зато потом все трое целую вечность блуждали в закоулках темного сада, отыскивая границу земель Мааса. Наконец они наткнулись на густые ветви живой изгороди, которой был обнесен сад, и жрец, опустившись на колени, положил Винсена Коу на землю. Где-то во тьме слышались возгласы и оклики – и Клара поняла, что их ищут.

– Сюда, под изгородь, – велел жрец. – Присматривайте за ним, я добуду повозку.

Клара, припав к земле, на коленях протиснулась сквозь ветви и листья: у корней оставалось немного свободного места. Винсен Коу вполз следом, упираясь локтями в палую листву, рассыпанную на рыхлой земле. Лицо его посерело, тело ниже пояса было скользким от крови, в темноте она казалась черной. Клара, как могла, притянула Винсена ближе к себе, чтобы скрыть под ветвями. В памяти смутно всплыл миг из детства – ей тринадцать лет, она прячется в отцовском саду, а брат отца расхаживает поблизости, делая вид, что не знает, где ее искать. Клара тряхнула головой, отгоняя воспоминание, слишком уж невинное для нынешней ночи.

Винсен со стоном перевернулся на спину.

– Плохо? – спросила Клара.

– Тяжело.

– Если Маас выпустит собак – нам конец.

Винсен покачал головой, листья под затылком слабо зашуршали.

– Дом и сад пропахли моим запахом. Они и до утра не найдут, где след крови свежее.

– Шутите – значит силы еще есть.

– Да, миледи.

Клара, приподнявшись, насколько можно, вгляделась в ночной мрак за ветвями. Крики стали громче, в общем гомоне угадывался звон мечей, откуда-то донесся голос Джорея, отдающего команду. В тесном убежище ветви и листья нависали над самой головой, слабое учащенное дыхание Винсена касалось лица баронессы.

– Потерпите немного, – сказала она. – Совсем немного.

Он поднял руку – Клара чуть не приняла это за последний жест умирающего, однако пальцы Винсена уверенно обхватили ее затылок, он притянул ее к себе. Губы – суровые, властные, неожиданно сильные – прильнули к ее губам. Баронесса, возмутившись было, почти отпрянула, но потом мысленно махнула рукой: молодому человеку, может, осталось жить несколько минут, так какая разница?

Когда он убрал руку и вновь откинулся затылком на листву, Клара утерла рот запястьем – ладони были измазаны в земле. На губах осталась приятная дрожь, поцелуй казался то слишком дерзким, то лестным, то забавным.

– Вы забываетесь, – с укором произнесла Клара.

– Да, миледи. Когда вы рядом – почти всегда.

Его веки дрогнули, он закрыл глаза. Клара лежала в темноте, прислушиваясь к болезненно учащенному дыханию и желая только одного – чтобы оно не прекратилось. Наконец рядом послышались знакомые голоса, и Клара принялась звать на помощь.

Маркус

Кахуар Эм, закинув голову, поскреб подбородок. Маркус хранил вежливое молчание. Разделяющий их стол из полированного дуба покрывали жженые линии витого узора; зеленое банковское сукно, привычное Маркусу по кабинету Китрин, здесь не стелили: должно быть, в Лионее иные обычаи. На столе стояла миниатюрная железная шкатулка с откидывающейся крышкой и с изображением дракона на передней стороне. Намеренно ли Китрин выбрала такой рисунок – Маркус не знал.

– Прошу прощения, – выговорил наконец Кахуар Эм. – Я несколько сбит с толку.

– В просьбе нет ничего странного. Я слыхал, что банки и торговые дома традиционно принимают на хранение предметы, имеющие ценность для других.

– Принимают от близких партнеров. И когда у одного есть свои люди в городе, где нет связей у второго. Здесь не тот случай.

– Особые обстоятельства.

– Которых вы мне не объясните.

– Нет.

Кахуар взял в руки шкатулку – та легко поместилась в его ладони. Крышка со звоном откинулась, обнаруживая внутри бронзовый ключ не длиннее фаланги пальца. Маркус потер ухо, не собираясь заговаривать первым.

– Почему мне кажется, что это грозит сложностями и неприятностями? – По тону Кахуара Эма было ясно, что ответа он не ждет, хотя очень желал бы его получить.

– Я уполномочен дать письменное свидетельство, что ключ находится у вас по просьбе магистры бель-Саркур. Или поставить отпечаток пальца на восковом оттиске ключа – чтобы устранить всякую возможность путаницы. Все, что пожелаете.

Шкатулка захлопнулась; ясурут-полукровка побарабанил по столу шероховатыми, почти чешуйчатыми пальцами – вышло похоже на первые тяжелые капли грозового ливня.

– Я готов принять и отрицательный ответ, – добавил Маркус.

– Мы с магистрой расстались не лучшими друзьями. – Кахуар Эм осторожно подбирал слова. – Она не пришла сама, предпочла ваше посредничество. Мне нелегко утвердиться в мысли, что она мне доверяет.

– Иногда проще довериться врагу, чем другу. Враг не предаст доверия.

– Она наверняка считает, что ее доверие я обманул, а я могу возразить, что она нарушила мое.

– Все как я сказал. Тогда вы были друзьями. – На губах Маркуса мелькнула улыбка – непроизвольная, и Кахуар это тоже понял.

Послышался стук в дверь, на пороге появилась чистокровная ясурутка, одетая в серое и багряное, и кивнула обоим собеседникам.

– Пришли с верфи, господин.

Кахуар кивнул, и женщина вышла, с тихим щелчком захлопнув за собой дверь.

– Проект, я вижу, движется успешно? – спросил Маркус.

– Да, вполне. На отладку понадобится еще год, но время идет в обе стороны – результат действий начинает сказываться задолго до самих действий.

– Гневные письма от короля из Кабраля, например?

– Я порой жалею, что выиграл, – признался Кахуар. – И причина не одна. Капитан, мы оба не новички в этом мире. Мы друг друга понимаем. Можно один вопрос?

– Вы оставляете мне право солгать?

– Конечно. Ваше имя славится по всем западным землям, всякий правитель заплатит вам любые деньги, лишь бы вы стали во главе его армии. И при этом вы – начальник стражи в филиале банка. Вы неподкупны. И – простите – вы не питаете ко мне добрых чувств.

– Это утверждения, а не вопрос.

– Вы ее любите?

– Я много кого любил, и это слово каждый раз значило разное. Моя работа – ее охранять, и на сей раз я займусь работой.

– На сей раз?

Маркус, пожав плечами, промолчал – этот мерзавец и так выпытал у него больше, чем нужно: в своем деле он дока, этого не отнять. Кахуар, сжав губы, встал и медленно, осознанным движением спрятал шкатулку в кошель на поясе.

– Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.

– Думаю, для вас это не будет иметь никаких последствий, – заметил Маркус. – Однако я ценю ваше согласие.

– Вы, конечно, понимаете, что я делаю это не ради вас?

– Разумеется.

Кахуар Эм протянул ему широкую ладонь. Маркус, встав, пожал ему руку, с трудом удержавшись, чтобы не стиснуть пожестче – просто чтобы показать силу. В ярко-зеленых глазах ясурута мелькнуло одобрение и что-то похожее на горечь.

– Ей повезло, – только и сказал он.

Маркус взмолился, чтоб так оно и оказалось, но промолчал.

Осень нагрянула в Порте-Оливу неожиданно. Деревья, еще вчера пышные и буйные, сегодня сбрасывали листья, не успевшие толком пожелтеть. Стремительные ветра, налетая на город к закату, со свистом носились между домами. Залив сделался бурым и вонял, как навозная куча. Стражники, вышагивающие вечером по городу, облачились в плащи и зеленые шапки с наушниками. Идя по узким припортовым улочкам, Маркус чувствовал первое веяние ночных холодов и думал о том, что город ему все-таки нравится.