Путь дракона - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 4

Еще отчетливее, чем в архитектуре, прошлое города читалось на лицах самих ванайцев.

Помимо тимзинов и первокровных, самых многочисленных в городе, здесь целыми кварталами жили безволосые дартины с горящими глазами, хрупкие снежно-бледные цинны и бронзово-чешуйчатые ясуруты. Былые испытания прибавили горожанам опыта и цинизма, и теперь, проходя узкими улочками вдоль густо-зеленых каналов, Маркус смотрел, как купцы из первокровных – верные сторонники герцога – щедро зазывают солдат на скидки, предварительно взметнув цены до небес, а кабатчики, лекари, кожевники и сапожники меняют вывески на новые, начертанные имперским антейским шрифтом: для будущих клиентов, которые нагрянут после падения города. Старики-тимзины, покрытые иссохшей от времени белесой чешуей, сидят за столиками у пристани, толкуя о последней революции – тогда отец нынешнего герцога отобрал власть у республики. Их внучки стайками порхают по улицам в тончайших, сшитых по имперской моде белоснежных юбочках, сквозь которые тенью просвечивают темно-чешуйчатые ножки.

Погибнут солдаты, сгорят дома, кого-то изнасилуют, кто-то разорится – никому нет дела: переживать очередную напасть здесь не впервой, и каждый уверен, что ему-то уж точно беда не грозит. Весь настрой города как он есть.

На заросшем травой пустыре Маркус увидел побитый театральный фургон: борт с одной стороны убран, прохожим видна неглубокая сцена с занавесом из грязновато-желтых лент. Немногочисленные зеваки – иные с любопытством, другие с недоверием – смотрели, как из-за лент выступил старик с высокой копной волос и торчащей вперед бородой.

– Остановитесь! – воззвал старик низким звучным голосом. – Подойдите ближе! Услышьте сказание об Алерене Убийце и драконьем мече! Кому недостает храбрости, пусть идет прочь, ибо наш рассказ – о великих деяниях и славных подвигах! Любовь, вражда, предательство и возмездие сойдут на эти ветхие подмостки, и предупреждаю… – Голос актера понизился чуть ли не до шепота, однако Маркус отчетливо слышал каждое слово. – Предупреждаю: не все добро вознаграждается, не все зло получает по заслугам. Подходите ближе, друзья! Наша пьеса – как жизнь: в ней может случиться что угодно!

– А он мастер, – пробормотал Ярдем, и Маркус вдруг понял, что незаметно для себя остановился послушать.

– Точно.

– Поглядим немного?

Маркус не ответил, лишь подступил ближе к сцене вместе с толпой. Пьеса оказалась простенькой – древнее пророчество, силы тьмы из преисподней и великий герой с реликвией драконьей империи. Прекрасная дева могла быть и помоложе, а герою стоило бы говорить погромче, однако реплики звучали убедительно, труппа играла слаженно. Маркус выделил в толпе длинноволосую женщину и худощавого юнца, которые смеялись в нужных местах и шикали на слишком буйных зрителей, – свободные от роли актеры тоже работали на общее дело. И каждый раз, когда на подмостки выходил старик, Маркус не мог оторваться от зрелища.

Старик играл Оркуса, повелителя демонов, играл с подлинным чувством – Маркус даже временами забывал, что перед ним актер. А когда Алерен Убийца взмахнул драконьим мечом и из груди Оркуса хлынула кровь, Маркус едва удержался, чтобы не выхватить клинок.

В конце, несмотря на предупреждения, добро торжествовало, а зло было наказано. Актеры кланялись публике и принимали аплодисменты, неожиданно громкие для Маркуса: он не заметил, что толпа за это время успела удвоиться. Даже Ярдем хлопал огромными, с тарелку величиной, ладонями и от души улыбался. Достав серебряную монету из кошеля под рубахой, Маркус бросил ее на сцену, и через миг раскланивающийся Оркус уже стоял под звонким дождем монет и благодарил зрителей за доброту и щедрость с таким жаром, что Маркус, уже повернувшись идти, поймал себя на мысли, что впрямь считает людей щедрыми и добрыми.

Осеннее солнце клонилось к горизонту, заливая бледный город золотым сиянием; окружавшая сцену толпа мало-помалу рассасывалась. Присев на каменную скамью под пожелтелым дубом, Маркус не спускал глаз с актеров, собирающих фургон: те с улыбками отгоняли прочь стайку окруживших их первокровных мальчишек. Маркус откинулся назад и взглянул из-под ветвей на темнеющее небо.

– Вы что-то надумали, – заметил Ярдем.

– В самом деле?

– Точно.

Простенькой пьесе не нужна большая труппа. Алерен Убийца со спутником. Прекрасная дева. Оркус, повелитель демонов. Актер, изображавший то крестьянина, то демона, то рыцаря – одной переменой шляп. Всего пятеро для целой пьесы. И двое заводил в толпе…

Семеро…

– Да, – кивнул Маркус. – Так и есть.

***

Семеро актеров сидели за большим круглым столом и запивали пивом сыр и колбасы, выставленные за счет немилосердно тающих средств Маркуса. Тощего паренька, заводилу из толпы, звали Микель, длинноволосую женщину – Кэри, героя играл Сандр, прекрасную деву – Опал, спутника героя – Шершень, актер на все роли звался Смитт. Среди них сидел Ярдем, лучась мягкой улыбкой, как добродушная псина в окружении щенков.

За небольшим отдельным столиком Маркус беседовал с Оркусом, повелителем демонов.

– А меня, – говорил Оркус, – многие зовут Китап рол-Кешмет, а чаще всего мастер Кит.

– Я всех имен в памяти не удержу, – покачал головой Маркус.

– Мы напомним. Полагаю, никто не обидится, особенно если вы так и будете угощать их выпивкой.

– Резонно.

– Тут-то и возникает вопрос, капитан. Неужто вы затеяли пир из одной безмерной любви к театру?

– Нет.

Мастер Кит приподнял брови. Без костюма и грима он выглядел привлекательнее. Сухое лицо обрамляли пепельные, стального оттенка волосы, а при взгляде на смуглую кожу Маркус вспомнил о первокровных, живущих в пустынях по ту сторону Внутреннего моря, и заодно заподозрил, что черные глаза достались актеру от предка-южнеца.

– Герцог мечтает загнать меня в армию, – признался капитан.

– Понимаю, – кивнул мастер Кит. – Труппа так лишилась двоих актеров. Сандр был запасным на подмену, пришлось ему вставать до света и учить роли.

– Я не хочу служить герцогу. И меня спасает только законный контракт, пока он есть.

– Спасает?

– За неподчинение приказу посылают либо на битву, либо на смерть. А биться за Ванайи я не собираюсь.

Мастер Кит нахмурился, густые брови изогнулись, как гусеницы.

– Простите, капитан, вы хотите сказать, что для вас это вопрос жизни и смерти?

– Да.

– И вы так спокойны?

– Мне не привыкать.

Актер откинулся на спинку стула, сплетя перед собой тонкие пальцы. Его взгляд сделался задумчивым и трезвым, с долей интереса.

Маркус отхлебнул пива – оно отдавало дрожжами и патокой.

– Труппе не укрыть обоих, – наконец сказал мастер Кит. – Если только вас одного. Менять внешность актерам не в новинку, но тралгут в западных землях… Если герцог задумал вас отыскать, то держать поблизости вашего друга – все равно что прицепить к вам флаг. Нас поймают.

– Я не собираюсь вступать в труппу.

– Вот как? Тогда о чем мы беседуем?

За другим столом длинноволосая женщина вспрыгнула на стул, изогнулась в величественной позе и, комично шепелявя, принялась декламировать церемониал святого Анциана. Захохотали все, кроме Ярдема, – тот дернул ушами и ограничился довольной улыбкой. Кэри. Женщину зовут Кэри.

– Пусть труппа путешествует со мной, – предложил Маркус. – На днях будет караван в Карс.

– Мы привыкли считать себя бродячим театром. Карс, по-видимому, неплохой город, мы там давно не бывали. Не вижу только, какая от нас польза каравану.

– Герцог держит за решеткой моих людей. Вы можете их заменить. Сыграть роль стражников.

– Вы, как я вижу, не шутите.

– Нисколько.

Мастер Кит засмеялся и покачал головой:

– Мы не бойцы. Все театральное действо – позы и жесты, против настоящего воина мы едва ли выстоим.

– Вам не нужно быть стражниками, нужно только сыграть. Бандиты не дураки, они тоже просчитывают шансы. Нападают на те караваны, что везут особо ценные грузы, оправдывающие риск. Или на те, где мало охранников. Если актерам дать доспехи и луки, никто посторонний и не задумается, умеете ли вы стрелять. А груз небогатый, на него не позарятся.