Пари (СИ) - Субботина Айя - Страница 20

Именно поэтому я перестала выходить с ним на люди после первого года брака, а со временем начала сама за все платить — так было спокойнее.

— Машина, Марат. У меня сегодня куча дел — я не могу без машины.

Он снова достает телефон, находит там фото и с ухмыляющейся рожей сует мне его под нос. Это моя машинка! Ни с чем не перепутаю этот прекрасный теплый желто-оранжевый цвет, который я выбирала почти две недели, разрываясь между десятком похожих оттенков. Но за рулем моей машинки сидит какая-то другая тетка! Такая… огромная и безобразная, что мне хочется немедленно стереть ее с фото, пока она не развалила мою чудесную изящную машинку!

— Кто эта и что она делает за рулем моей машины?!

— Новая хозяйка, Викуль, — продолжает скалиться Марат. И тут же получает парочку крепких пощечин от притаившейся Кристины.

Пока эти двое снова пытаются причинить друг другу тяжелые физические увечья, я пытаюсь переварить увиденное и понять, действительно ли уже стоит оплакивать свой красивый автомобиль.

— Все, отвали, блядь! — Марат грубо пихает Кристину на диван, а вдобавок нарочито брезгливо вытирает руки об халат. И начинает переть на меня, как будто я следующая жертва в его списке тех, с кем нужно расправиться. — Викуля, кстати. У тебя есть три дня, чтобы освободить квартиру.

— Ты шутишь? — Ничего умнее вот так сходу я даже придумать не могу.

— Не-а. Три дня. — Показывает это же число растопыренными пальцами. — В понедельник придет агент по недвижимости и оценщик, потому что содержать твой сахарный домик я больше не намерен. Не считая формальностей, ты по большому счету уже никто для меня.

— Я не понимаю.

Отступаю дальше, потому что перегар, которым Марат нарочно дышит мне в нос, становится просто невыносимым.

— Это моя квартира, Викуля. И все твои счета — тоже мои. Так что не пытайся ими воспользоваться — я уже все заблокировал.

Что он несет?

В смысле «заблокировал»? Я же клала на эти счета свои деньги!

— И, кстати…

— Нет, замолчи! — выставляю вперед обе руки, чтобы хоть как-то заткнуть ему рот. Это «кстати» звучит так, будто все сказанное до этого было просто разминкой перед по-настоящему сокрушительной новостью. — Закрой рот! Я ничего не хочу знать! Ты пьян! И… просто не в себе. Давай мы обсудим все это через пару дней, хорошо? В спокойной обстановке и без посторонних лиц.

Есть маленький шанс, что Марат просто распускает хвост перед Кристиной, хотя по тому, как он с ней обращается, это крайне маловероятно. Но, господи, мне просто нужна пауза, иначе мой мозг вот-вот взорвется.

— Эй, ты куда это собралась?! — орет мне в спину Марат, пока я пячусь к двери в надежде как можно скорее вырваться из этого кошмара.

Он успевает меня обогнать и загородить дорогу. Попытки прикинуться дурочкой и обойти его, натыкаются на его издевательски выставленную руку, которой Марат буквально загораживает мне дорогу.

— Я не шучу, моя дорога, — сальная улыбка на его лице вызывает у меня приступ зуда в ладони. Интересно, если я съезжу ему по роже — он придет в чувство и перестанет нести бред? — До воскресенья ты должна покинуть квартиру. Хотя, знаешь… Ты можешь остаться и стать звездой шоу под названием «Виктория Янус — последний полет пинком под зад!»

— Дай мне пройти, — шиплю сквозь зубы.

— И еще кое-что, раз уж мы расставляем точки над «i».

— Мы?! Я просто пришла вернуть машину, а вместо этого вынуждена уже битый час выслушивать твой пьяный бред! Протрезвеем — тогда обо всем поговорим. И я точно не намерена обсуждать раздел имущества в присутствии твоей шалашовки!

— Что-о-о-о?! — протяжно воет с дивана Кристина. — Марат, она назвала меня шлюхой!

— Шалашовкой, — делаю замечание и одновременно еще одну попытку проскочить у Марата под подмышкой, но он просто грубо хватает меня за запястье, выкручивая руку таким образом, что от боли у меня на секунду темнеет в глазах. — Пусти, придурок! Ты мне руку сломаешь!

— Не дергайся — и ничего с твоей драгоценной ручонкой не случится, — скалится Марат. А потом наклоняется к моему лицу и, обдавая лицо перегаром, громко шепчет: — Хотя, чтобы надрачивать моему братцу, тебе достаточно и одной, да, Викуля?

Моя вторая рука отвешивает ему тяжелую пощечину. А потом еще одну, прежде чем Марат успевает схватить меня за плечи и с силой швырнуть об соседнюю стену. От удара затылком меня спасает только чудо. Но Марат напрочь глух к моим слабым стонам и мольбам оставить меня в покое. Наоборот — изо всех сил прижимает к стене, наваливаясь буквально всей своей тушей.

— Ударь меня еще раз, сука, и я сломаю тебе не только руку, — скрипучим голосом предупреждает он.

По его роже отлично видно, как он готов вцепиться в любой шанс, чтобы исполнить угрозу. Поэтому я просто замолкаю и «не отсвечиваю».

— Вот, можешь же быть послушной девочкой, — хвалит Марат, а потом лезет ко мне со слюнявыми поцелуями, от которых мне везет увернуться.

Помучив меня еще минуту и не найдя достаточного отклика, ему, наконец, надоедает. Он все еще держит меня за руку, но уже хотя бы не пытается сделать моей несчастной тушкой вмятину в стене.

— Последнее, Викуся, прежде чем ты свалишь отсюда — я продаю свои акции «Гринтек».

— Что?

Согласна, тупая реакция, но что еще я могу сделать после той ужасной фото, где за рулем моей прелестной машинки сидит какое-то необъятное женское тело с жуткими отросшим на блонде черными корнями?! Чудо, что я вообще могу говорить.

— У меня есть покупатель, так что…

— Ты не можешь это сделать.

— Я? Не могу? — Марат издает тройное каркающее «ха». — Скажи спасибо, что я вообще тебя предупредил. В понедельник будет собрание акционеров и знакомство с новыми собственниками. Насколько мне известно, они собираются раздерибанить оборудование, а остальное просто уйдет с молотка. С паршивой овцы — хоть шерсти клок.

— Я никогда не дам на это согласие.

— Викуля, не хочу тебя расстраивать, но твой голос уже ничего не решает. Акционеры собирались на прошлой неделе и решили, что нужно сливать «Гринтек» пока за него дают еще хотя бы какие-то деньги.

— Собирались? На прошлой неделе? Почему я узнаю об этом только сейчас?

Марат корчит злобную рожу а ля «Вместо тысячи слов».

Боженька, а можно уже закончить этот день ужасных новостей, пока не случилось еще что-нибудь?

Одно хорошо — когда я снова порываюсь уйти, Марат больше меня не держит.

Глава двенадцатая: Вика

Только выскочив из дома и оказавшись за воротами, я понимаю, что у меня абсолютно пусто в кошельке.

У меня нет денег даже на такси!

Это что-то на языке кошмарных снов из детства, когда мне снилось, что я отвечаю около доски и не понимаю, почему одноклассники тычут в меня пальцами и высмеивают, и вдруг понимаю, что стою там абсолютно голая. Только теперь я в гораздо более худшем положении.

И отсюда до города и ближайшей станции метро — километров пять. На каблуках я буду идти туда целую вечность! Боже. За что мне все это?

Громкий сигнал автомобиля заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. Оглядываюсь, собираясь вылить на умника ушат отборной ругани, но это подозрительно знакомый черный автомобиль и водитель.

— Виктория Николаевна. — Автомобиль притормаживает и из окна появляется лицо пожилого мужчины.

— Дмитрий? — Вспоминаю, что он работал водителем Марата.

— Давайте подброшу до города?

Я с благодарностью и быстро (вдруг передумает) запрыгиваю на заднее сиденье. Самое время поблагодарить Вселенную за эту передышку. Если бы мне пришлось идти пешком весь этот путь — от моих прекрасных туфель не осталось бы даже ремешков!

— Все хорошо? — спрашивает Дмитрий, участливо глядя на меня в зеркало заднего вида.

— Нет, вообще ничего не хорошо. — Это очень мягко сказано. Сейчас я как никогда близка к тому, чтобы понять тех, кто называет старый добрый мат — самым дешевым способом сбросить напряжение. Но я все еще слишком хорошо воспитана для этого. — Марат, кажется…