История Ирэн. Гнев (СИ) - Хайд Адель - Страница 11

— Александр Григорьевич, я люблю вашу дочь и прошу у вас её руки.

Виллье закатил глаза, мать Анны и сама Анна, которые ещё не успели покинуть столовую залу, ахнули. Мать схватила Анну за руку и потянула на выход.

Возникла неловкая пауза.

Лицо Строганова стало жёстким и Путеев сразу понял, что перед ним не добрый дядька, а крупнейший солепромышленник, ворочающий огромными капиталами.

— Николай… — Строганов явно забыл отчество Путеева или сделал вид, что забыл, — я не стану вас допрашивать откуда вы знаете мою дочь, скорее всего вы и есть тот доктор, кто лечил её ногу, и я вам благодарен за помощь и готов оплатить ваши услуги, но сейчас ваше поведение неуместно, я попрошу вас покинуть мой дом.

Потом он перевёл взгляд на Якова Васильевича, развёл руками и произнес:

— Прошу меня простить, Яков Васильевич, надеюсь вы не в обиде.

Так бесславно прошло сватовство доктора Путеева. Виллье, конечно, злился, и на обратном пути выговорил молодому доктору всё, что думал. Но глядя на поникшего Путеева потом пожалел его и сказал:

— Не огорчайтесь, продолжайте делать то, что вы делаете и он сам к вам придёт.

Путеев посмотрел на Виллье, сперва нахмурился, потом чему-то улыбнулся и кивнул. И в глазах его больше не было безнадёжности.

Глава 8

В трёх вёрстах от столицы. Кузьминки. Имение генерал-поручика барона Александра Григорьевича Строганова.

— Рассказывай, — барон Строганов смотрел на Анну и понимал, что где-то он упустил дочь.

Анна стояла с вызовом глядя на отца.

— Рассказывай, что у тебя с этим доктором? — повторил Александр Григорьевич

Анна понимала, что поступок Путеева выглядит даже не странно, нет, для отца это наглость на грани хамства, и теперь ей надо держать себя в руках, чтобы дать Николаю шанс всё исправить.

То, что Путеев справится, Анна не сомневалась. Зная почти обо всех новинках, что Путеев и Ирэн сделали, Анна верила, что отец сможет понять, наличие титула и капитала в этом случает отодвигается на второй план.

Поэтому Анна спокойно и без лишних эмоций ответила:

— У меня с Николаем Ворсовичем ничего нет. Но, не скрою, мне приятно, что короткое знакомство так поразило его, что он примчался просить моей руки.

Строганов задумчиво поглядел на дочь:

— А ты не думаешь, что его поразило твоё богатство и происхождение?

Анне действительно стало неприятно такое услышать, и она с обидой заметила:

— Вы считаете, что меня нельзя полюбить?

Барон дочь любил, но он знал и том, сколько вокруг непорядочных людей и, как отец, волновался за свою кровиночку.

Как же она не понимает, — думал про себя Строганов, — что этот докторишка мизинца её не стоит, и скорее всего узнав, что она уже на пределе невестиного возраста, нацелился облапошить девицу. Странно, и как Лопатин допустил, что у него в поместье такое происходило, наверняка это всё его шалопутная дочь, Ирэн. Сама без головы и Анну сбила с пути истинного.

А вслух сказал:

— Наоборот, ты у меня красавица и умница и достойна лучшей партии

И всё самообладание, которое Анна копила, улетучилось, стоило ей понять, что вот сейчас, из «лучших родительских побуждений», отец загубит её жизнь.

— Отец, доктор Путеев очень талантлив и на хорошем счету, у него много изобретений, которые и без меня принесут ему капиталы…

Она хотела рассказать про тоноскопы и скалпрумы и то, что не нужны ни ей, ни Путееву капиталы отца, но Строганов уже понял, что в голове у дочери влюблённость и она может натворить глупостей и, перебив эмоциональную речь дочери, строго сказал:

— Больше из дома ни ногой! Посидишь пару недель, пока не прояснится с помолвкой с Виленским, а там дальше видно будет.

И обращаясь к супруге, которая молча сидела здесь же, прислушиваясь к разговору мужа с дочерью, приказал:

— Запереть и не выпускать.

Никольский уезд

Вблизи «маркиз де Карабас» оказался высоким, симпатичным мужчиной около тридцати лет. У него было продолговатое, чуть смуглое лицо, твёрдый подборок с небольшой «испанской» бородкой, взгляд открытый и умный, что сразу подкупало. Нос крупный «орлиный», но удивительно тонко очерченный. Мужчина отличался удивительной изящностью для такого роста, движения его были плавными, и Ирине он напомнил леопарда, такой же поджарый, крадущийся и опасный.

— Лорд Ричард Уэлсли, маркиз, — изящно поклонившись и даже помахав снятой шляпой с большим пером, представился … маркиз

Ирина подумала, что в этой реальности у неё сильно развилась интуиция, раз она уже титулы на расстоянии определяет.

Рядом с Ирэн находился отец, который и представил Ирину, после представился сам.

Маркиз Уэлсли рассказал, что он едет в Никольский уездный город. Кстати, говорил маркиз на хорошем русском языке, слегка смягчая шипящие согласные, как будто родной язык для него был португальский. Ирина не знала есть ли в этой реальности португальский язык, но было очень похоже. К сожалению, этикет не позволял сразу вступать в разговор и выспрашивать такие подробности.

Леонид Александрович уточнил по какому вопросу маркиз едет в город, на что лорд Уэлсли открыто сказал, что его интересует контракт на спички. Пожаловался, что, к сожалению, через агентов ему не удалось договорится и он рассчитывает, что при личной встрече это будет возможно.

Ни Лопатин, ни Ирина не подали и виду, что имеют какое-то отношение к этому продукту. Леонид Александрович, как заправский тайный агент посоветовал обратиться к наместнику, решив, что тот уж точно разберётся что можно говорить, а что нельзя.

Уже потом, когда они с Ириной обсуждали маркиза и его неожиданной появление, решили, что маркиз был достаточно честен и скорее всего действительно не знал про то, что Лопатины имеют отношение к спичкам. Но на всякий случай Лопатины решили проявить осторожность в общении с иностранным подданым.

Ирина же, как женщина, оценила галантность и воспитание маркиза. Он не делал пошлых намёков, не грубил, и не смотрел оценивающе. Всё в нем выражало глубочайшее уважение и чуточку восхищения красотой встретившейся ему женщины.

Почему-то Ирине было приятно, с ним общаться. В отличие от графа Забелы, который всем своим видом выражал недовольство и презрение, или Якоба, который был иногда слишком прямолинеен, маркиз тонко чувствовал, что надо сказать и не говорил, и не делал лишнего. Либо он прекрасно себя контролировал, либо действительно был весьма хорошо воспитан и тем приятен.

На следующий день Лопатины получили приглашение на обед к наместнику Гайко. Отчего-то Ирине хотелось выглядеть хорошо. Она понимала, что приглашение скорее всего связано с иностранным гостем. Он ей понравился тем, что был не по-здешнему необычен и ненавязчив. Хотелось ему понравиться.

До встречи с лордом Уэлсли ни один мужчина пока не вызывал в Ирине влечения. У неё была хорошо развита эмпатия* и она обычно чувствовала, как к ней на самом деле относятся. В случае с маркизом Уэлсли она ощущала, что интересна ему, но не как какой-то предмет непонятного происхождения, а так будто он хотел узнать, что она за человек, в то же время отдавая дань, что она красивая женщина.

(*Эмпатия — это способность почувствовать и понять эмоции других людей. Эмпатичная личность может поставить себя на место другого человека и понять то, что он ощущает: грусть, радость, печаль, боль. Эмпатия позволяет проявлять заботу и сочувствие к другим людям, лучше взаимодействовать и строить отношения с окружающими.)

Маркиз Уэлсли тоже собирался на обед к наместнику, и тоже хотел понравиться Ирэн. Непросто так никто не мог поймать Сухого Ричи. Он был очень умён и очень талантлив. Настолько вживался в каждую роль, что мог убедить даже самого себя в том, что то, что он делает является правдой. Вот и сейчас он действительно верил в то, что приехал заключать контракт, по пути встретил красивую женщину, которая ему интересна. Конечно, он знал, что Лопатин стоит за изобретениями, но также до Бротты доходили слухи, что и дочь Лопатина связана с появлением этих новинок. И он должен был сделать всё, чтобы Ирэн «потеряла голову». В лучшем случае предполагалась даже женитьба и отъезд с супругой из Стоглавой, если не получится с женитьбой, то ему нужны были формулы.